Петр говорит: «Выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный» (Лк. 5:8). Петр исповедует себя грешником и осуждает себя как недостойного лицезреть Христа. Он будто заточает и изгоняет самого себя от лица Христова, как бы говоря: стыжусь грехов моих и боюсь лица Твоего. О Правосудный, видящий сокровенное! Я не смею смотреть на Тебя, недостоин быть перед лицом Твоим, но могу только стоять далеко от Тебя, как осужденный и изгнанный. Но «куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу?» (Пс. 138:7). Ты Сам уйди на время от меня, как заходит солнце, а потом снова сияет. Уйди от меня. Свет мой, со страхом правосудия Твоего, которого я ужасаюсь, пока я не спрошу совесть мою, не исследую подробно грехи мои и не произнесу суда над самим собою. Тогда снова воссияй мне. Солнце мое, озаряя меня лучами благодати Твоей. Таково-то значение слов Петровых, таков смысл, такова тайна. О добрый образ спасения грешников! О доброе наставление всем! Хочешь ли, грешник, быть неосужденным на Страшном суде Божием? Осуди самого себя, предупреждая Суд Божий твоим самоосуждением. Не напрасно говорит апостол: «Ибо если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы» (1 Кор. 11:31). Если каждый из нас научится знать и судить свои грехи, то избавится от вечного осуждения. Господь наш, сидя со Своими любимыми учениками на Тайной вечери, там же был и Иуда, начал говорить им о Своем предателе: «истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня» (Мф. 26:21). Ужаснулись этому ученики Господни, и каждый из них, тотчас посмотрев в совесть свою и не найдя в себе никакой вины по отношению к Господу, отозвался: «не я ли, Господи?». Сказал это Петр, сказал Андрей, сказал Иаков, и каждый из них говорил одно и то же: «не я ли, Господи?» (Мф. 26:22). Потом подошла очередь Иуды, и говорит он: «не я ли, Равви?» (Мф. 26:25). О окаянный Иуда! Ты следуешь за Христом, а с последователями Христовыми не согласуешься; все Господа своего называют Господом, ты же один называешь Его только учителем, а не Господом: «не я ли, Равви?». Ну, Иуда, скажи, как и прочие апостолы: «Не я ли, Господи?». Но не может Иуда произнести одного этого слова: «Господи», не может Господа назвать своим Господом, но только тем словом, которым намеревался предать Его, сказав: «радуйся, Равви!» (Мф. 26:49). Прежде чем сказал это, льстиво целуя Его, он уже на Тайной вечери проявил то, что держал в уме, говоря: «не я ли, Равви?» В обоих лукавых Иудиных фразах одно обращение: «радуйся, Равви!» и «не я ли, Равви?» Почему же Иуда не мог произнести слова «Господь» и исповедать Господа своего именно Господом? Причину этого впоследствии объяснил апостол Павел, сказав: «никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым» (1 Кор. 12:3). Это слово «Господи» не иначе кто-либо может произнести, как только действием Святого Духа. Поскольку же Иуда не был сосудом Духа Святого, но сосудом диавола, то и слово «Господи» произнести не мог: он уже был не из числа рабов Господних, но из числа рабов сатанинских. Итак, когда святой Петр сказал Господу: «выйди от меня, Господи!», то в последнем слове «Господи» он проявил ту внутреннюю тайну своего сердца, что он есть раб Господень истинный, а не лицемерный, никогда не хотящий оставить Его, но готовый идти с Ним даже и на смерть. Проявилось же и то, что он уже начинал становиться сосудом Духа Святого и Духом Святым назвал Иисуса Господом. Мы же из этого примера позаимствуем таинственное учение о том, чтобы поистине работать одному Господу нашему Иисусу Христу, а не дьяволу, чтобы неосужденно и дерзновенно говорить Господу: «Господи». Если же мы будем работать иному, то есть миру, плоти и диаволу, а Господа нашего только напрасно будем называть Господом, то окажемся бесстыдными, дерзкими и лицемерными фарисеями.

«И будете ненавидимы всеми за имя Мое» (Лк. 21:17). Мир, враждебный Богу, враждебен и слугам Его, ибо ненавидящий господина ненавидит и раба его. Будете ненавидимы всеми, говорит Господь, ибо и Я ненавидим всеми, любящими мир сей. И не удивляйтесь тому, что вас, верных рабов Моих, не любит мир, ибо сначала Меня не захотел он любить. «Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел» (Ин. 15:18). Но какова причина ненависти мира?.. «Будете,– говорит,– ненавидимы». Причина та, что рабы Христовы, уйдя от мира и последовав за Христом, стали лучшими, сделались чуждыми миру и своими Богу. Поэтому Христос говорит: «Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир» (Ин. 15:19). Все, что Христово, ненавистно миру. Мир любит свое, и как только сделаешься Христовым, тотчас же возненавидит тебя мир. Желающие жить благочестиво и угождать Христу будут гонимы миром. Почему же? Потому, что они добродетельны. Зло естественно не любит добра, тьма ненавидит свет, и мир, лежащий во зле, не любит добрых и сияющих добрыми делами гонит, сам будучи исполнен тьмы и мрака. Удивляемся святому Иосифу, неповинно вверженному в темницу в Египте, вверженному той женщиной, которая исполнилась к нему в сердце своем пламенной любовной страстью. И как могла эта любовь превратиться в ненависть и злейшую вражду?.. Она тогда восстает на Иосифа, когда он проявляет себя лучшим и светлейшим в добродетели, когда он выказывает презрение к греховным вожделениям, когда отвергает женские неистовые любовные стремления, когда вырывается из рук бесстыдницы и убегает от нее; только тогда его ввергают в темницу и надевают ему железные оковы. «Стеснили оковами ноги его; в железо вошла душа его» (Пс. 104:18). Хорошо говорит об этом святой Амвросий: какая причина, спрашивает он, этого мучительства? Причина только в том, что жена видела юношу противящимся ее страсти и отвергавшим ее вожделения. Смотри, из-за чего отверзается темница, чтобы принять в себя неповинного, освобождаются злодеи от уз, чтобы возложить их на добродетельных, выпускаются прелюбодеи, а целомудренный заключается! Поруганию, тягчайшим мукам и смерти предавал мир святых мучеников, ибо они были неугодны ему. Неугодны же потому, что были добры, кротки и богоугодны, удалялись от всякой мирской нечистоты и обличали заблуждения и падения нечестивых. За это они, подобно целомудренному Иосифу, страдали в темницах, и каждый из них, как Авель, принял смерть из-за угождения Богу. Но чего достиг мир, ненавидя и убивая святых? Он погибает сам, а они живут вовеки, и награда им – от Господа.

Подвиг бескровного, духовного мученичества – сугубый, ибо и природные, естественные страсти в человеке бывают двоякие. Человек, одаренный от Бога разумной душой, имеет от природы в естестве своем две стороны: похотную и яростную. Обе эти страсти вместе с человеком родятся, живут и умирают: как похотное, начиная от юности и до самой старости, до гроба, не оставляет человека, так и яростное держится в нем от начала жизни и до самой его кончины. Похотное живет и господствует в теле человека, а яростное в душе его. Поэтому желающий претерпеть духовное мученичество ради любви ко Христу должен совершить двоякий подвиг борьбы с этими сугубыми страстями: плотской и душевной, с похотной, повторяю, и с яростной страстью, то есть победить как природные плотские вожделения, так и страсти душевные, ибо одно – страсти плотские, другое – страсти душевные, точно так же, как похотное и яростное – не одно и то же. Плотские страсти содержатся в видимых плотских чувствах, каковы: сластолюбие, похотение, плотоугодие и прочее, услаждающее чувства. Душевные же страсти заключаются в невидимом и неведомом сердце, каковы: гнев, ярость, злоба, злопамятство, ненависть и тому подобные страсти, содержащиеся как злые помыслы в сердце и в свое время проявляющиеся в деле. Об этих плотских и душевных страстях упоминает святой апостол Павел, говоря колоссянам: «умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть» (Кол. 3:5). Это – о плотских страстях. О душевных же он говорит следующее: «отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, скверну уст ваших; не говорите лжи друг другу» и прочее (Кол. 3: 8–9). Из этих апостольских слов ясно видно, что существуют двоякие страсти: плотские и душевные, требующие и двоякого подвига от желающего исполнить мученичество бескровное или духовное.

Насколько высока честь мученичества – это измерил Сам Сын Божий распростертыми на кресте руками. Он нашел эту честь выше всяких почестей, которые получат чины всех святых. Ибо Господь наш, приняв на Себя человеческое естество и желая плотью достигнуть Своей славы, которую Он имел у Отца «прежде сотворения мира» (Ин. 17:5), прошел чины всех святых. И нигде не воспринял Он эту славу, как только в мученическом чине: начав входить в него. Он тотчас воскликнул: «Сейчас прославился Сын Человеческий» (Ин. 13:31). Был Он пророком, ибо пророчествовал о пленении Иерусалима и предсказал Страшный Судный день, но прославился не в пророческом чине. Был Он и апостолом: будучи послан Отцом благовестить миру Евангелие царствия. Он проходил по городам и селениям, проповедуя и благовествуя Царствие Божие (Лк. 8:1), но не прославился Он и в апостольском чине. Он был пустынник: «Поведен был духом в пустыню» (Лк. 4:1); был постником: сорок дней постился, но ни в пустынническом и ни в постническом чине Он не прославился. Был Он преподобным, как говорит о Нем апостол: «Святой, непричастный злу, непорочный» (Евр. 7:26), но и не в этом чине Он прославился. Он был чудотворец, изгонявший бесов, исцелявший слепых, хромых, расслабленных и воскрешавший мертвых, однако не говорит Он, что был прославлен в этом чине. Когда же после Тайной вечери Он готовится к мученичеству и выходит на этот путь, тогда Он и говорит ученикам: «Сейчас прославился Сын Человеческий». После же крестных страданий, явившись по Воскресении Луке и Клеопе, Он сказал: «Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою?» (Лк. 24:26). Смотри, как высоко было величие мученической чести, что даже Самому Христу через мученичество подобало войти в славу Свою. Святой Иоанн Златоуст, рассуждая об этом величии мученической чести, пишет о заключении апостола Павла: «большая честь и слава быть узником Христовым, чем апостолом, чем учителем, чем благовестником». Этот учитель считает мучеников даже выше Ангелов. Беседуя о Петре, посаженном в темницу за Христа, он говорит: «Если бы мне кто сказал: кем хочешь быть: Ангелом или Петром в заключении, то я захотел бы лучше быть Петром, связанным за Христа двумя железными узами». Но что еще удивительнее, так это следующие его слова: «Мне желательнее жестоко страдать за Христа, чем почитаться от Христа; это есть великая честь, это есть слава, превосходящая все».