Нам нечего бояться внешнего неприятеля; враг в нас самих скрывается. У нас ежедневно происходит внутренняя война; по одержании победы на ней все внешнее сделается слабым и с воином Христовым все помирится и покорится ему. Мы не будем иметь такого неприятеля, которого бы надобно было бояться вне нас, если внутреннее в нас будет побеждено и покорено духу.

Самое твердое основание во всех внутренних бранях – сначала подавить возбуждения плотских вожделений, ибо не обуздав своей плоти, никто не может законно сражаться. А кто законно не сражается, тот, без сомнения, не может и заслужить венец славы и награды за победу. Если же в этой внутренней борьбе будем побеждены и обличены как рабы плотской похоти, не проявив признаков ни свободы, ни крепости, то как недостойные рабы с посрамлением будем изгнаны с поприща духовной брани.

Ибо мы не заслужим вступить в более трудную борьбу со злыми духами, когда не могли покорить слабую плоть, противящуюся нашему духу.

Необходимо всякому, поставленному для борьбы, хотя бы часто преодолевал и побеждал своего противника, и самому иногда быть уязвленным.

...Невозможно сытому чреву вступить в борьбу внутреннего человека, нельзя сражаться с сильнейшими тому, кто может быть низлагаем в более легком сражении.

Есть борьба в членах наших, посеянная для нашей же пользы, как читаем у апостола: «Плоть желает противного духу, а дух – противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы» (Гал. 5:17). По промыслительному распоряжению Божию она внедрилась как бы в самую природу нашу. И можно ли считать ее чем-нибудь иным, как не естественной при надлежностью нашей природы после падения первого человека, если она присуща всем без исключения? Можно ли не верить, что она в нас по воле Божией, во благо нам, а не во зло, если она рождена с нами? Так, некоторым образом, самим Промышлением Божиим оставлена в нас спасительная борьба, чтобы возбуждала нас и вела к высшему совершенству, так что с прекращением ее должен настать опаснейший мир бездеятельности.

Никогда не слабеет духовная брань у подвижника Христова. Чем более он побеждает, тем более сильная начинается брань. Ибо после покорения плоти восстанет на победителя – воина Христова такое множество противников, такое полчище врагов, раздраженных его триумфами. Это для того, чтобы воин Христов, разленившись в праздности мирного состояния, не стал забывать о славных подвигах своей борьбы, и расслабев от праздной беспечности, не лишился награды. Итак, если с возрастанием добродетели хотим взойти к высшим степеням триумфа, то в том же порядке должны вступить в новые подвиги. Сначала мы должны говорить с апостолом: «Бьюсь не так, чтобы только бить воздух; но усмиряю и порабощаю тело мое» (1 Кор. 9:26–27) Чтобы, победив в этом сражении, мы опять могли сказать с апостолом: «Наша брань не против крови и плоти, но против духов злобы поднебесных» (Еф. 6:12). Ибо иначе мы никаким образом не сможем сразиться с ними и не заслужим того, чтобы вступить в духовную брань, если будем побеждены в сражении с плотью и разбиты в борьбе с чревом.

Какую пользу доставляет нам брань плоти и духа? Во-первых, она прогоняет нашу беспечность, обличает нерадение и, как внимательный наблюдатель, не попускает уклоняться от строгости правил жизни. Если мы, по беспечности своей, хоть немного нарушаем меру законной строгости, она тотчас бичом возбуждений уязвляет, вразумляет нас и возвращает к должной осторожности. Во-вторых, когда, укрепляясь в целомудрии и чистоте при помощи благодати Божией, мы долгое время бываем свободны от плотского осквернения, то начинаем думать, будто более не будем же обеспокоены даже простым возбуждением плоти и тем, в тайне сердца своего, возносимся, как будто не носим на себе бренной плоти; тогда ночными истечениями, хотя простыми и спокойными, она смиряет нас и своими уязвлениями возвращает к мысли, что мы все еще такие же люди... А отсюда, обращаясь к исправлению допущенного нерадения, берем урок, что никогда не должно слишком полагаться на свою чистоту что ее, как дар, мы получаем единственно от благодати Божией и потому можем погубить самым малым уклонением от Бога. Такого рода опыты более всего учат, что если желаем постоянно утешаться чистотою, должны прежде со всей ревностью приобрести добродетель смирения.