Исихий Иерусалимский: «О трезвении»

Как не следует писать буквы на воздухе, а надо их вырезать на чем-нибудь твердом, чтобы они сохранились надолго, так и с трудом трезвения нам нужно сочетать Иисусову молитву, чтобы прекрасная добродетель трезвения всегда пребывала в нас вместе с Ним и благодаря Ему вовеки в нас сохранилась.

Не видит солнечного света родившийся слепым: так не видит сияний богато нисходящей свыше благодати тот, кто не живет в трезвении; не освободится он также от греховных, Богу ненавистных дел, слов, помышлений. Таковые во исходе своем не минуют свободно <имеющих сретить их> князей тартара.

Как невозможно, чтобы у того, кто взирает па солнце, не блистали сильно зрачки, так невозможно не светиться и тому, кто всегда проникает в воздух сердца.

Трезвение есть духовое художество, которое, если долго и с постоянным усердием проходить его, с Божией помощию совершенно избавляет человека от страстных помыслов, и слов, и худых дел; дарует тому, кто его так проходит, верное познание Бога непостижимого, сколько сие возможно для нас, и сокровенное разрешение сокровенных Божественных тайн; и есть творительница всякой заповеди Ветхого и Нового Завета и всякого блага будущего века подательница.

Когда, возмогая о Христе Иисусе, начнем мы тещи в трезвении твердо установившемся, тогда сперва является нам в уме — как бы светильник какой, держимый нами, рукой ума и руководящий нас на стези мысленные, потом, как бы луна в полном свете, вращающаяся на тверди сердечной, наконец, как солнце, — Иисус, подобно солнцу сияющий правдою, т. е. показующий Себя Самого и Свои всесветлые светы созерцаний.

Надлежит тебе острым и напряженным взором ума смотреть внутрь, чтобы узнавать входящих; узнав же, тотчас противоречием сокрушать главу змия, с воздыханием возопив в то же время ко Христу. И получишь тогда опыт невидимого Божеского заступления. Ясно также увидишь тогда и правость сердца <право ли оно действует, или в чем состоит правое действование сердца>.

Начало плодоносил — цвет, а начало трезвения ума — воздержание в пище и питии, отвержение и отсечение всяких помыслов и сердечное безмолвие.

Трезвение есть твердое водружение помысла ума и стояние его у двери сердца; так что он видит, как подходят чуждые помыслы, эти воры-окрадыватели, слышит, что говорят и делают эти губители, и какой демоны начертывают и устанавливают образ, покушаясь, увлекши через него в мечтания ум, обольстить его. Если будем люботрудно проходить такое действование, то оно, если хотим, очень основательно и внятно, на опыте покажет искусство мысленной брани и доставит опытность в ней.

Трезвение есть путь всякой добродетели и заповеди Божией; оно называется также сердечным безмолвием и есть то же, что хранение ума в совершенной немечтательности держимого.

Как не следует букв писать на воздухе, а надо их резцом начертывать на каком-либо теле твердом, чтобы они могли надолго сохраниться, так с притрудным трезвением своим должно нам сочетавать молитву Иисусову, дабы прекрасная добродетель трезвения вместе с Ним была в нас всегда целой и через Него вовеки сохранилась в нас неотъемлемой.

Должно болезненно пещись о сохранении того, что драгоценно; драгоценно же для нас поистине лишь то, что сохраняет нас от всякого зла, как чувственного, так и мысленного. Это есть хранение рта с призыванием Иисуса Христа — то, чтобы всегда смотреть во глубину сердца и непрестанно безмолвствовать мыслию, — даже... и от помыслов, кажущихся десными, и стараться быть пусту от всяких вообще помыслов, дабы не утаились под ними тати. Но, хотя и болезнуем мы, с терпением пребывая в сердце, впрочем, утешение близко.

Сколь блага, приятна, светла, сладостна, вседобротна, яснозрачна, <веселолица> и прекрасна добродетель трезвенна. Тобою, Христе Боже, благоуправляемая и человеческим умом в великом смирении бодренно проходимая! Ибо она до моря и глубины созерцаний простирает ветви свои и до рек сладких Божественных тайн — отрасли свои (см.: Пс. 79, 12), напаяет <орошает, освежает> ум, с давнего времени палимый нечестием от сладости лукавых помыслов бесовских и неистового мудрования плоти, в коем смерть.

Состав морей — множество вод; а состав и твердыня трезвения бодренности и углубленного безмолвия души, равно как бездна созерцаний дивных и неизреченных и разумного смирения, правоты и любви есть <само же одно> крайнее трезвение и ко Христу Иисусу без помыслов с воздыханиями молитва, непрестанная, притрудная, но без уныния и скучания (см.: Лк. 18, 1).

...Один способ <прием> трезвения есть: смотреть неотступно за мечтанием, или за прилогом, ибо без мечтания сатана не может устраивать помыслы и представлять их уму к его прельщению обманом.
Другой: иметь сердце глубоко всегда молчащим и от всякого помысла безмолвствущим, и молиться. Иной: непрестанно в смирении призывать на помощь Господа Иисуса Христа. Иной еще способ: иметь в душе непрестанное памятование о смерти. Все сии делания... подобно привратникам, возбраняют вход худым помышлениям...

...Непрестанно пребывающий во внутреннем своем и там всегда вращающийся целомудрствует; и не только это, но еще и созерцательствует, и богословствует, и молится. И сие-то есть, о чем говорит Апостол: духом ходите, и похоти плотския не совершайте (Гал. 5, 16).

Трезвение, если оно постоянно пребывает в человеке, делается для него путеводительницей к правой и богоугодной жизни. Оно есть и лествица к созерцанию, оно же научает нас право править движениями троечастности души <т. е. трех сил: мыслительной, раздражительной и желательной> и твердо хранить чувства, и в причастнике своем каждодневно возращает четыре главные добродетели <т. е. мудрость, мужество, воздержание и справедливость>.

Как невозможно жить теперешней жизнью без пищи и пития, так без хранения ума и чистоты сердца — что есть и называется трезвение, — невозможно душе достигнуть чего-либо духовного и Богу угодного, или избавиться от мысленного греха, хотя бы кто страхом мук и удерживал себя принудительно от грешения делом.

Как долины обильно плодят пшеницу, так она Добродетель внимания> обильно наплодит в сердце твоем всякое добро, или лучше, сие подаст тебе Сам Господь наш Иисус Христос, без Которого мы ничего творить не можем. И сначала ты найдешь ее лествицею, потом книгою, в коей будешь читать, наконец, более и более преуспевая, найдешь ее градом, Иерусалимом Небесным, и Христа Израилева, Царя Сил, действительно узришь умом, с Единосущным его Отцом и спокланяемым Духом Святым.

Пребывай во внимании ума и не будешь преутружден искушениями. Отступая же от него, терпи, что найдет.

Трезвение подобно лествице Иакова, на верху которой восседит Бог и по которой ходят Ангелы. Оно исторгает из нас всякое зло, отсекает многословие, злословие, оклеветание и весь каталог <список> чувственных страстей, не терпя и на короткое время лишиться собственной своей сладости.

<Добродетель внимания> именуется мысленным любомудрием. И проходи ты ее в великом трезвении и теплом усердии с молитвою Иисусовой, со смирением и непрерывностью, с молчанием чувственных и мысленных уст, с воздержанием в ястии и питии и с удалением от всего греховного, проходи ее путем мысленным искусно с рассуждением, — и она с Божиею помощью раскроет тебе то, чего не чаял, даст тебе знание, просветит, умудрит и научит тому, что прежде и в ум приять не имел ты способности, когда ходил во тьме страстей и темных дел, будучи погружен в бездну забвения и смятения помыслов.

Как держащий в руке зеркало и смотрящий в него, стоя между другими, видит и свое лицо, каково оно, видит и других, смотрящихся в то же самое зеркало, так со всем вниманием смотрящий в сердце свое видит в оном свое собственное состояние, видит и мрачные лица мысленных эфиопов.