Отвращение имей к чреву своему, к требованиям века этого, к похоти злой и чести людской, живи так, как бы тебя не было в мире этом, и обретешь покой.

Пребывая в келье своей, держи следующие три занятия: рукоделие, чтение псалмов и молитву.

Монах, желающий составлять духовные соты, должен, подобно мудрой пчеле, всякую добродетель заимствовать у того, кто наиболее освоен с нею, и слагать ее в сосуде сердца своего, не обращая внимания на то, чего нет у кого, но к той добродетели присматриваясь и ту себе усвоить ревнуя, какою кто отличается.

Пустыня есть самое пригодное место для размышления о смерти и верное убежище от увлечения вещами мирскими, покоящими плоть.

Кто живет в пустыне и молчит, тот избавлен от трех искушений: от борьбы через слух, от борьбы через язык и от борьбы через видение того, что может уязвлять сердце его.

Как рыбы, учит святой Антоний, оставшись долго на суше, умирают, так и монахи, находясь долго вне кельи или пребывая с мирскими людьми, теряют любовь к безмолвию. Поэтому как рыба рвётся в море, так и мы должны спешить в келью, чтобы, оставаясь вне ее, не забыть о внутреннем бодрствовании.

Келью твою преврати в темницу, содержа в мысли, что все уже для тебя кончено и вот-вот ударит час исхода да твоего от мира этого.

Верному монаху не должно смеяться, нам должно более плакать о тех, кем хулится имя Божие, по той причине, что они преступают закон Его и всю жизнь свою проводят зря, погрязая во грехах. Будем рыдать и плакать, непрестанно умоляя Бога, чтоб Он не попустил им укорениться во грехах и смерть не застала их прежде покаяния.

...Придет время, возлюбленные дети мои, когда монахи оставят пустыни, и потекут вместо их в богатые города, где, вместо этих пустынных пещер и тесных келий, воздвигнут гордые здания, могущия спорить с палатами царей; вместо нищеты возрастет любовь к собиранию богатств; смирение заменится гордостью; многие будут гордиться знанием, но голым, чуждым добрых дел, соответствующих знанию; любовь охладеет; вместо воздержания умножится чревоугодие, и очень многие из них будут заботиться о роскошных яствах, не меньше самых мирян, от которых монахи ничем другим отличаться не будут, как одеянием и головным убором; и не смотря на то, что будут жить среди мира, будут называть себя уединенниками (монах — собственно уединенник). При том они будут величаться, говоря: «Я Павлов, я Аполлосов» (1 Кор. 1:12), как бы вся сила их монашества состояла в достоинстве их предшественников: они будут величаться отцами своими, как Иудеи — отцем своим Авраамом. Но будут в то время и такие, которые окажутся гораздо лучше и совершеннее нас; ибо блаженнее тот, кто мог преступить, и не преступил ...

Кто хочет с успехом совершать подвиг иночества, тому надобно совсем рассчитаться с миром, и блага его все оставить и делом из него выйти, и всякое пристрастие к вещам его отсечь. Эту истину впечатлительно внушил святой Антоний одному брату, который, отказавшись от мира и раздав бедным все, что имел, удержал при себе малость некую на случай нужды какой, и пришел к святому Антонию. Старец, посмотревши на него, узнал, что в нем, и сказал ему: «Если хочешь быть монахом, пойди в такое-то селение, купи мяса, разрежь его на тонкие куски и, скинув одеяние, развесь на плечи и на руки, и так приди сюда». Брат сделал, как велел ему старец: и тут собаки, птицы и шершни окружили его и ранами покрыли все тело его. Когда пришел он опять к старцу, тот спросил его, сделал ли он, что ему было приказано; он, жалуясь, показал раны свои. Тогда святой Антоний сказал ему: «Так бывает с тем, кто, оставляя мир, хоть малость какую из имения удерживает при себе: ранами покроют его демоны, и истерзанный падет он в бранях».

Монах, сидящий в келье своей с сомкнутыми устами и Бога не помнящий, похож на разоренный дом, находящийся вне города, который всегда полон всякими нечистотами, потому что, кто ни вздумает вынести нечистоты из дома своего, туда их относит. <То есть молчит устами, а умом мечтает, помыслам поблажает и сердцем увлекается, — что все есть греховный сор, бесами в душу ввергаемый>.

Сильно прогоняет разленение и возбуждает энергию к добродетели следующее видение, о котором рассказывает сам святой Антоний. «Молил я Бога, - говорит он, показать мне, какой покров окружает и защищает монаха! И видел я монаха, окруженного огненными лампадами, и множество Ангелов блюли его, как зеницу ока, ограждая мечами своими. Тогда я вздохнул и сказал: вот что дано монаху! И несмотря, однако, на то, диавол одолевает его, и он падает. И пришел ко мне голос от Милосердого Господа и сказал: «Никого не может повергнуть диавол; он не имеет более никакой силы после того, как Я, восприняв человеческое естество, сокрушил его власть. Но человек сам от себя падает, когда предается нерадению и потакает своим похотям и страстям». Я спросил: «Всякому ли монаху дается такой покров?» И мне было показано множество иноков, огражденных такою защитою. Тогда я воззвал: «Блажен род человеческий, и особенно воинство иноков, что имеет Господа, столь Милосердого и столь человеколюбивого!».