Никого нет выше смиренного. Как там, где нет света, все темно и мрачно, так и когда нет смиренномудрия, все наши тщательные по Богу труды — суетны и бесплодны.

Какое кто имеет расположение к человеку, крайне его оскорбившему и обидевшему, такое же, или еще худшее, должны мы иметь и к самим себе, если хотим исполнить величайшую и первейшую заповедь, т. е. блаженное смирение, — Христово жительство, воплощенную жизнь Бога.

Есть много действий ума, могущих снискать нам благой дар смиренномудрия, если не будем нерадеть о своем спасении, как то: воспоминание согрешений — словом, делом и помышлением, — и другое многое, мысленно пересматриваемое, помогает к смиренномудрию. Располагает к истинному смирению и то, когда кто вращает в уме непрестанно добродетели ближних, и другие естественные их преимущества превозносит, сравнивая свое с ними. Видя таким образом ясно в уме своем свою худость и то, сколько отстоит он от совершенства других, человек, естественно, станет считать себя землею и пеплом, и даже не человеком, а псом неким, потому что от всех земле существующих разумных тварей во всем отстает и всех их скудное и нищее.

Поскольку сокровище смиренномудрия высокотворно и Богу любезно, имеет силу истреблять всякое зло в нас и все Богу ненавистное, то сего ради неудобно стяжавается. Удобно, может быть, найдешь ты в ином человеке частные некие деяния многих добродетелей, но, поискав в нем благоухание смирения, едва ли найдешь его. Потому много потребно радения и усилий, чтобы стяжать сие сокровище. Писание и диавола называет нечистым за то, что с самого начала отверг он это благое сокровище смиренномудрия и возлюбил гордость.