Знание, получаемое нами из того материала, который в письменных памятниках завещан нам от предков, в громадном большинстве случаев есть разнородная, разнообразная, сбитая в памяти в одну кучу масса, которая больше запутывает и подавляет, чем руководит. А были люди, которые смело говорили: «Так! Между людьми я невежда, и разумения человеческого нет у меня (т.е. земной мудрости), и мудрости я не учился, но ведение святых (т.е. небесную мудрость) имею (Притч. 30:2–3).

Изящные произведения искусства услаждают не одной красотой внешней формы, но особенно – красотой внутреннего содержания, красотой умно-созерцательной, идеальной. Откуда такие явления в душе? Это гости другой области, из области духа. Дух, Бога ведущий, естественно постигает красоту Божию и ею единой ищет насладиться. Хотя не может он определенно указать, что она есть, но, предначертания ее сокровенно нося в себе, определенно указывает, что она есть, выражая это показание тем, что не довольствуется ничем тварным.
Красоту Божию созерцать, вкушать и ею наслаждаться есть потребность духа, есть его жизнь, и жизнь райская. Получив ведение о ней через сочетание с духом, и душа увлекается вслед ее и, постигая ее своим душевным образом, то в радости бросается на то, что в ее круге представляется ей отражением ее (дилетанты), то сама придумывает и производит вещи, в которых часть отразит ее, как она представилась (художники и артисты).
Вот откуда эти гости, сладостные, отрешенные от всего чувственного чувства, возвышающие душу до духа и одухотворяющие ее! Замечу, что из произведений искусства я отношу к этому классу только те, содержанием которых служит красота незримых Божественных вещей, а не те, которые хотя и красивы, но представляют тот же обычно душевный телесный быт или те же полезные вещи, которые составляют всегдашнюю обстановку того быта. Не красивости только ищет душа, духом водимая, но выражения в прекрасных формах невидимого прекрасного мира, куда манит ее своим воздействием дух.

Некоторые говорят, что науки и искусства, особенно музыка, перерождают человека, доставляя ему высокое эстетическое наслаждение. Но это неправда. Под влиянием искусства: музыки, пения и так далее – человек действительно испытывает наслаждение, но оно бессильно переродить его.

Поэты и художники, которые удовлетворялись только восторгами, получаемыми от искусства, подобны людям, дошедшим до портика царского дворца, но не вошедшим внутрь чертога, хотя им и предлагали.

Огромное большинство наших лучших художников и писателей можно сравнить с людьми, пришедшими в церковь, где служба началась и храм полон народа. Встали такие люди у входа, войти трудно, да они и не употребляют для этого усилия, кое-что из богослужения доносится и сюда: «Херувимская песнь», «Тебе поем», «Господи, помилуй». Так постояли, постояли и ушли, не побывав в самом храме. Так поэты и художники толпились у врат Царства Небесного, но не вошли в него. А между тем как много было дано им для входа туда! Души их, как динамит, вспыхивали от малейшей искры, но, к сожалению, они эту искру не раздували, и она погасла. Мысли поэта, выраженные в его произведениях, – это его исповедь, хотя сам писатель и не сознает этого.