Диадох: «О бесах»

Когда человек Божий все почти победит в себе страсти, два беса остаются еще ратующими против него, из коих один душу томит, возбуждая его по великому боголюбию к непомерной ревности, так что он не хочет допустить, чтоб другой кто угодил Богу паче его, а другой — тело, возбуждая его огненным некиим движением к похотению плотскому. Бывает же сие с телом, во-первых, потому, что такая сласть похотная свойственна естеству нашему, как вложенная в него чадородия ради, почему она и неудобь побеждаема; а потом и по попущению Божию. Ибо когда Господь увидит кого из подвижников слишком высоко восходящим в приумножении добродетелей, тогда попускает ему иной раз быть возмущаемому сим скверным бесом, чтоб он почитал себя худшим всех живых людей. Такое нападение страсти сей иногда бывает после совершения добрых дел, а иногда прежде того, чтоб движение; сей страсти, предшествует ли оно делам или последует, заставляло душу казаться пред собою непотребнейшею, как бы ни были великими совершенные ею дела. Но против первого <беса, чрезмерную ревность возбуждающего> будем бороться усугублением смирения и любви, а против второго <беса похоти плотской> — воздержанием, безгневием и углубленною памятью о смерти, чтоб чрез это, чувствуя в себе непрестанно действо Святаго Духа, соделаться нам в Господе высшими и этих страстей.

...Пока Дух Святый обитает в нас, дотоле сатана не может войти в глубину души и обитать там.

Когда ум начнет ощущать благодатное утешение Святаго Духа, тогда и сатана свое влагает в душу утешение в кажущемся сладким чувстве, во время нощных успокоений, в момент тончайшего некоего сна <или засыпания>.
Если в это время ум окажется держащим в теплейшей памяти святое имя Господа Иисуса и, как верным оружием против прелести, воспользуется сим пресвятым и преславным именем, то лукавый обольститель оный тотчас удаляется, но зато возгорается наконец бранью против души своим лицом <а не помыслами>. Так ум, точно распознавая обманчивые прелести лукавого, более и более преуспевает в различении духовных вещей.

...Есть два рода злых духов: одни более тонки, другие более грубовещественные. Тончайшие воюют на душу, а грубейшие плоть обыкновенно пленяют посредством срамных некиих сластных движений; почему всегда друг другу противятся духи, на душу нападающие, и духи, нападающие на тело, хотя к тому, чтобы вредить людям, равное имеют рвение. Когда благодать не обитает в человеке, духи злые, наподобие змий, гнездятся во глубине сердца, не давал душе воззреть к возжеланию добра. Когда же благодать сокровенно возобитает в уме, тогда они, как облака некие темные, промелькают по частям сердца, преобразуясь в страсти греховные и в призрачные мечтания разнообразные, чтобы через воспоминания развлекая мечтаниями ум, отторгнуть его от собеседования с благодатию. Итак, когда мы духами, на душу нападающими, к душевным разжигаемся страстям, наипаче же к самомнению и гордыне, сей матери всех зол, тогда, приводя па память разложение тела своего, устыдим это надмение славолюбивого самовозношения. То же должно делать, и когда бесы, на тело воюющие, подготавливают сердце наше к воскипению срамными похотями, ибо это одно воспоминание может сильно расстроить всякие покушения злых духов в связи с памятью Божиею. В случае же, если, по поводу такого воспоминания, душевные бесы начнут влагать мысль о безмерной ничтожности человеческого естества, как никакого достоинства не имеющего, по причине разложения плоти... приведем на память честь и славу Небесного Царствия, не забывая при сем держать в мысли и грозность нелицемерного суда Божия, чтобы тем младодушное нечаяние предотвратить, а этим легкому и скорому на похоти сердцу нашему придать твердости и силы к противостоянию.

...У тех, кои посредством подвигов противостоят греху... демоны с умом борются, а плоть разнеживающими приятными движениями стараются расслабить и увлечь к похотствованию, ибо им, по праведному суду, попускается укрываться во глубине тела и у тех, которые крепко подвизаются против греха, потому что произволение человеческого мудрования всегда состоит под искусом. Если же кто возможет еще в сей жизни посредством подвижнических трудов умереть, тогда он весь наконец делается домом Святаго Духа...

...Духи злые на чувства телесные нападают и в них гнездятся, удобно действуя чрез подручную им плоть, на тех, кои младенчествуют еще душою.

Никто, слыша о чувстве ума, да не воображает, будто слава Божия является ему чувственно. Мы говорим, что душа, когда бывает чиста, неизреченным некиим вкушением ощущает божественное утешение, но не так, чтобы при сем чувственно являлось ей что-либо из невидимого, ибо ныне мы верою ходим, а не виде́нием, как говорит блаженный Павел (ср.: 2 Кор. 5, 7). Почему когда кому-либо из подвизающихся явится свет, или зрак какой огневидный, или глас, пусть он ни под каким видом не принимает за истинное такое явление. Ибо это явно есть прелесть вражия, — и многие, с которыми это случалось, по неведению, сбивались с пути истинного. Мы же знаем, что, пока живем страннически в тленном теле сем, устраняемся от Бога (2 Кор. 5, 6), т.е. не имеем возможности видимо видеть ни Его, ни дивных вещей Его пренебесных.

...Диавол огненными стрелами нападает на души Христа Господа в себе носящих. Ибо и обыкновенно так бывает, что кто не может руками достать своего противника, тот употребляет против него стрелы, чтобы издали ведущего с ним брань врага уязвить полетом стрел, так и сатана, поелику не может, как прежде гнездиться в уме подвизающихся, по причине присутствия в нем благодати, то, как гнездящийся в теле, налетает на похотную  мокротность, чтоб ее влечением прельстить душу. Почему надлежит иссушать тело, чтобы ум, похотною мокротою влекомый, не поскользался на приманки сладострастия и не падал.