...Поскольку отвержение мира есть не что иное, как знак умерщвления и креста, то оно и не может начаться и созидаться на другом основании, как на признании себя духовно умершим для дел этого мира и на уверенности, что он и телесно может умереть каждый день...

Отшельничество хоть и хорошо, но мы не считаем его полезным для всех. Ибо для многих оно не только бесплодно, но и гибельно.

Знай, что ты в числе немногих избранных, и смотря на пример и холодность многих, не охладевай, но живи так, как живут немногие, чтобы с этими немногими удостоиться тебе Царствия Небесного. «Ибо много званых, а мало избранных» (Мф. 22:14), и мало то стадо, которому Отец благоволил дать Царствие (Лк. 12:32). Знай, что тяжко грешит тот, кто, обещавшись быть совершенным, делается несовершеннейшим.

Совершенство пустынножителя состоит в том, чтобы иметь дух свободный от всего земного и соединять его со Христом, сколько дозволяет человеческая слабость.

...Живя в общежитии, ты должен соблюдать три правила, какие соблюдал и Псалмопевец, который, по собственному его признанию, "как глухой, не слышу, и как немой, который не открывает уст своих; и стал я как человек, который не слышит и не имеет в устах своих ответа" (Пс. 37: 14-15). Точно так и ты будь слепым, глухим и немым, — слепым, чтобы тебе, подобно слепому, не смотреть, кроме избранного тобою для подражания, на неслужащее к назиданию, чтобы соблазнившись, не избрать худшего, — глухим, чтобы не внимать, подобно глухому, тем словам, какие произносят непокорные, упорные, порицатели... которые очень легко могут своим примером развратить, — немым, по примеру Псалмопевца, который говорит: "я сказал: буду я наблюдать за путями моими, чтобы не согрешать мне языком моим; буду обуздывать уста мои, доколе нечестивый предо мною... Я был нем и безгласен, и молчал [даже] о добром; и скорбь моя подвиглась"(Пс. 38: 2—3), чтобы быть тебе неподвижным и ничего не отвечать, подобно немому, когда слышишь злословия, когда наносят тебе обиды. К этим правилам надобно присовокупить особенно четвертое, которое требует того, чтоб ты, по учению Апостола, был безумным в мире этом, чтобы тебе сделаться премудрым (1 Кор. 3:18), т. е. не рассуждай о том, что тебе приказано будет, но всегда в простоте сердца и с верою неси послушание, почитая святым, полезным и мудрым только то, что тебе повелевает Закон Божий или старец. Когда ты будешь утвержден в этих правилах, то постоянно пребудешь в этом учении и при всех искушениях и кознях врага не выйдешь из общежития.

...Пустыню искать должно совершенным, очищенным от всякого порока, и по совершенном очищении от пороков в обществе братий уходить в нее не по малодушию, а для Божественного созерцания, с желанием высшего знания, которое может быть приобретено только в уединении и только совершенными. Ибо какие пороки не уврачеванные мы перенесем в пустыню, они будут скрыты в нас, но не истреблены. Ибо уединение как способно приводить чистых нравами к чистому созерцанию и ясным знанием открывать знание духовных тайн, так и пороки неочистившихся не только не очищает, но еще увеличивает. Отшельник до тех пор кажется себе терпеливым и смиренным, пока не сталкивается в связи ни с каким человеком. А когда встретится какой-нибудь случай к раздражению, то он тотчас возвращается к прежней страсти, ибо тотчас обнаруживаются пороки, которые скрывались, и как необузданные и от продолжительного покоя утучневшибе кони с рвением вырываются из своих затворов и с большим стремлением и неистовством влекут своего всадника к погибели. Ибо если страсти не будут прежде очищены, то более неистовствуют в нас, когда от людей не бывает повода обнаружить их на деле. По неупражнению, от беспечности мы погубляем и малое терпение, которое, казалось, имели, находясь вместе с братиями, ради стыда их и людского замечания. Как все ядовитые роды змей или звери, пока находятся в пустыне и своих логовищах, пребывают как бы безвредными; однако же из-за этого нельзя считать их безвредными, потому что некому вредить. Ибо это зависит не от доброты их, а от необходимости пустыни. А как улучат удобный случай укусить, они скрытый в них яд и злость души тотчас изливают и выказывают. Потому ищущим совершенства недостаточно не гневаться на человека. Ибо помним, что когда мы пребывали в пустыне, то сердились на писчую трость, когда не нравилась толстота или тонкость ее; так же на ножик, когда иступленным лезвием не скоро перерезывал; тоже  на кремень, если не скоро вылетала искра огня из него, когда мы спешили к чтению, вспышка негодования простиралась до того, что возмущение духа не иначе мы могли подавить и успокоить, как произнесши проклятие на бесчувственные печи или, по крайней мере, на дьявола. Потому к достижению совершенства недостаточно одного только отсутствия людей, чтобы не на кого было гневаться; если наперед не будет приобретено терпение, то страсть гнева также может устремляться на бездушные вещи и по малым поводам. Находясь в нашем сердце, она не допустит ни приобрести постоянное спокойствие, ни освободиться от прочих пороков; разве в том думаем приобрести какую-нибудь пользу, или врачевство нашим возмущениям, что бездушные, немые вещи не отвечают на проклятия или гнев наш и раздражительность нашего сердца не возбуждают к большему воспламенению безрассудной ярости.

Так как хитрейший змий не перестает блюсти пяту нашу, т. е. наветует нашему исходу, и до конца жизни нашей старается нас запнуть, уязвить, то ты не получишь пользы от того, что хорошо только начнешь и покажешь ревность только при начале отречения от мира, а конец не будет согласен с началом, если не сохранишь до конца жизни и нищеты, и смирения Христова согласно обещанию своему. А чтобы тебе сохранить их, ты всегда блюди главу змия, т. е. первые помыслы, внушаемые им, и немедля открывай старцу своему. Ибо если ты не будешь стыдиться открывать их старцу, то научишься сокрушать вредоносную главу его.