Григорий Богослов: «О душе»

Как мог демон отдалить тебя настолько от Христа, уловить твой язык, и слух, и зрение, о несчастная душа? Где ты блуждаешь вне кроткого света, волнуемая желаниями и беспокойными заботами, трепеща одной тени страха, служа обольщениям, иссыхая и истаявая в порывах кипящего гнева? Не предавайся, душа, кружениям парящего ума, но и не забывай своей жизни, когда приближаешься к плоти, к прикровенным и явным плотским недостаткам! Пусть в дольнем мире возмущается все жестокими житейскими бурями; пусть здесь время, как шашками, играет всем: и красотою, и доброю славою, и богатством, и могуществом, и неверным счастьем! А я, крепко держась за Христа, никогда не покину надежды, что увижу сияние воедино сочетаваемой Троицы, когда достояние Великого Бога, теперь смесившееся с плотью, а прежде образ Божий, вступит в единение с небесным.

...Плоть и дух всего чаще враждуют между собою и противоборствуют друг другу; и как тело бывает в добром состоянии, когда болезнует душа, так душа цветет и простирает взоры горе, когда желание удовольствий утихает и увядает вместе с телом.

...Как гадаю сам и как слышу от мудрых, душа есть Божественная некая струя... у нее одно дело, единственно естественное ей — парить высоко, вступать в общение с Богом, непрестанно устремлять взор к сродному, как можно менее порабощаясь немощам тела, ибо тело и само стремится к земле, и душу влечет долу, вводит в это приятное скитание по предметам видимым, в это омрачение чувств, в котором душа, не управляемая разумом, постепенно погружаясь, падает ниже и ниже. Но если владеет ею ум, и часто, как уздою, сдерживает словом, то, возвышаемая им, может быть, вскоре достигнет она священного небесного града, и наконец получит желаемое ею издавна, то есть прошедши все завесы, все нынешние тени, все здешние гадания, все отражения красоты в зерцалах, незамутненным умом увидит истинное благо, каково оно само в себе, и прекратит свое скитание, насыщенная светом, которого желала сподобиться, и возобладав там высочайшею красотою. Ибо Сотворивший все премудрым Словом, через соединение противоположностей Составивший неизреченную гармонию вселенной, и Приведший мир сей из неустройства в устройство, еще большее чудо показал в природе живого существа.

Душа — природа оживляющая и движущая... <с нею> срастворены разум и ум.

Душа есть Божие дыхание, и будучи небесною, она терпит смешение с земным.

Во всем мы, христиане, смиреннее всякого – это повелевает нам заповедь – и не только перед мирским могуществом, но даже перед кем бы то ни было не поднимаем брови, но когда дело касается Бога и против Него дерзают восставать, тогда, презирая все, думаем только о Боге. Огонь, меч, дикие звери и терзающие плоть когти скорее будут для нас наслаждением, чем устрашат нас.

Для душ возвышенных одно отечество – духовный Иерусалим, а здешние грады... часто меняют своих обитателей; одна честь – хранить в себе Божий образ и уподобляться Первообразу, насколько возможно узникам плоти, способным принять в себя только некоторые струи добра; одно владычество – одерживать верх над лукавым, не отдавать в плен души и не уступать победы в подвигах за благочестие, когда порок борется с добродетелью...

Ночное привидение - бедное сердце мое! Ночное привидение, долго ли будешь ты гоняться за удовольствиями, заглядываясь на все тебя окружающее? Неужели не уцеломудришься? Неужели не угасишь огня, который воспламеняет в тебе незаконные пожелания? Неужели не разожжешь в себе прирожденной тебе разумной силы, приняв в помощники раздражительную силу? Что сталось с тобою, душа моя? Для чего помышляешь о том, что не соответственно твоему достоинству? Или не знаешь, что тебе одной даны бразды, и что ты должна управлять как бы колесницей, в которую впряжены три коня несходных свойств? Один конь благороден, другой бесчинен, третий кроток. И если ослабишь бразды буйному, он встает на дыбы, упрямится, приводит тебя в затруднение во время пути, кидаясь, сам не зная куда, он присоединяет к себе и среднего коня, убеждает его быть с ним заодно, а копя благородного, как пленника, порабощает и увлекает против воли, хотя он и скорбит о совращении с пути. Но буйным копь, бесчинно, с самым бессмысленным стремлением, неудержимо несясь вниз, как с крутизны, нимало не смотрит вперед, не останавливает своего бега, пока не ворвется во врата адовы, погубив и себя, и тебя, несчастная душа! А если бы ты рассуждала сообразно со своею природою, то с радостью бы предоставила весь путь благородному коню, который хорошо знает дорогу, ведущую в небесное, ты и среднему коню строго бы внушила, чтобы он показывал свою старательность, где только должно, и бежал заодно с конем умным, а коня бесчинного стала бы усмирять сильными шпорами, ни на минуту не ослабляя узды. Тогда путь твой был бы радостен, добропорядочен, спокоен, без печали, исполнен надежды. Ибо рассудок, как благородный конь, которому от природы дана сила брать верх, побеждает и, непрестанно простираясь вперед, бестрепетно устремляя взор ввысь, минуя все здешние затруднения, не убавляет скорости своего бега, пока не достигает назначенного Богом жребия, спасая и себя, и тебя, блаженная душа!

Есть тебе дело, душа моя! Очищай жизнь такими размышлениями: как Бог правит вселенной, и обращает ее; отчего иное постоянно, а иное скоротечно, особенно же наша жизнь подлежит поворотам?

Есть у тебя дело, душа моя! Что ни терпишь, не изнемогай.