Без нужды к родственникам не надо ездить. Поехать можно, только разве кто заболеет сильно или умрет, а ехать для удовольствия не следует и грешно. В монастырь поступила – надо родственников оставлять. И к себе звать не надо. Если сами приедут, то надо принять, а нарочно приглашать, ради приличия, не следует. В монастырь не для гостеприимства приходят.

Чаще спрашивай себя: «Зачем я пришла в монастырь?» И старайся каждый день проводить жизнь так, как ты проводила первый день, придя в обитель, и каждый день утром говори себе: «Быть может, этот день – день последний в моей жизни? Потерплю же я по любви ко Господу Иисусу Христу хотя ныне, какая бы ни была скорбь, и прощу каждому оскорбившему меня обиду, да вспомнит и меня, многогрешную, Господь и помилует, и спасет по неложному Своему обещанию».

С духовными чадами твоими да поможет тебе Господь умудряться. Больше к смирению склоняй и к сознанию греховности. Можно и понести немощи их и неисправности, потому что не сразу все делается, а с трудом и терпением. Но от сплетен старайся отучать, чтобы говорили о себе, о своих немощах, а не других осуждали. Обижаться на тебя за то, что с другими лучше обращаешься, никто не должен. Это не ихнее дело. А то можно таких обидливых и не принимать некоторое время, да исправятся в мыслях. И очень угождать им нет надобности.

Не отбивайся от Оптиной. Верую в то, что каждый приходящий в Оптину Пустынь в крайней своей потребности найдет удовлетворение милостью Божией и за молитвы великих наших отцов Льва, Макария, Амвросия.
Они весьма многих и многих воспитали духовно для Небесного Отечества. Не перестают и теперь духовно воспитывать и призирать, особенно на тех, которые приходят в Оптину на поклонение их святым останкам.

Одна жила и к лучшему не изменилась, потому что уединение неполезно тебе. Страсти истребляются не в уединении, а среди людей, когда будешь смиряться перед всеми, слушаться, отвергать свою волю, считать себя хуже всех и терпеть оскорбления.

Описываешь свою скорбь о том, что другим, по твоему мнению, недостойным, дают мантию, а тебе – нет. Из этого вижу желание тобой монашества не для спасения души и приобретения большего смирения, но для того, чтобы быть впереди других и величаться воскрылением ризы своей, не помышляя о том, что есть мантия и чего ради дается она. Это показует, что тобой обдержит не желание спасения, а гордость. Это еще яснее является из того, что ты дерзнула назвать всеми уважаемого досточтимого старца Нилкой! Имея здравый смысл, можно ли так выражаться?
Если в таком душевном устроении удастся тебе получить мантию, то будешь ты в ней, как пень в шляпе. Как бесчувственному пню никакой пользы и украшения не доставляет шляпа, так точно будет и на тебе находиться мантия, да еще послужит к осуждению. Мантия есть образ покаяния и смирения. И потому, желая иметь ее, должно утверждаться и обучаться главным образом в смирении, почитая себя недостойной этого ангельского образа, а не то что домогаться ее, и притом с честолюбием, для тщеславия. А в том надо быть уверенной, что Господь руководит начальниками нашими в деле этом, и Сам возвещает, кому дать и кому не дать. Значит, и в том есть воля Божия, что той дали, и отец Нил помог в деле этом, и это – по Божию устроению. Видно, она достойнее тебя к принятию и ношению этого ангельского образа, достойна, если не делами, которых, ты пишешь, у нее нет, а живет нерадиво; то если не делами, то, должно быть, смирением, которое в очах Божиих выше всех наших исправлений. Поэтому-то Господь и возвестил отцу Нилу устроить ее к принятию этого ига Его, которое есть благо и легко для смиренных сердцем (Мф. 11:29–30). Поэтому, если желаешь и ты носить образ этот, постарайся приобрести смирение в сердце своем. Считай себя не только недостойной этого чина за свое нерадение, но даже недостойной и пребывания в святой обители. Старайся не осуждать никого и ни за что, считай себя последнейшей и худшей всех и никогда не полагайся на свой разум и свое смышление.
Господь, видя твое такое устроение, сподобит и тебя принять этот святой образ, который и послужит тебе ко спасению души твоей, чего тебе усердно и желаю. Предоставь это дело и желание твое в волю Божию и успокойся. Доказывай свое желание иметь ее не происками, не просьбами кого-нибудь, но усердным исполнением монашеских дел и правил, а более всего смирением. И тогда Бог, видя усердие твое о спасении, подаст мысль и о тебе в сердце твоих начальников.

Ты говоришь, хочется тебе нарядиться в ангельскую одежду, то есть мантию. Тогда надо и жить ангельски. И потом говоришь, что ты достойна не мантии, а грязного кафтана. Хорошо это смиренное сознание своего недостоинства. Только бы не на одних словах, а и на деле исполнять.

Относительно пострижения в тайную мантию. Оставь пока об этом заботу. Главное спасение не в мантии, а в добрых делах. Будешь по силе понуждать себя к исправлению, тогда Господь, увидя
твои труды и смирение, оставит все твои согрешения и сподобит в свое время мантии и христианской кончины.

Да не смущаются сердца наши и да не устрашает нас строгость уставов нашей Святой Православной Церкви! Всего более же дерзайте, дерзайте, люди Божии! Все это не должно вести нас к безнадежию нашего спасения, а напротив, должно возбуждать души наши к сокрушенному и смиренному покаянию перед Господом во грехах наших, пока еще не затворены для нас двери милосердия Его. Ибо, по слову Псалмопевца, «сердце сокрушенного и смиренного Бог не презрит» (Пс. 50:19). И чем смиреннее и самоосужденнее будет молитва, тем она благонадежнее и благоуспешнее.

Для заглаживания тяжких грехов и для получения блаженства в жизни загробной нужно все переносить с благодарностью Богу. Люди в землянках жили – не скорбели. Это тебя бес гонит из монастыря? Хочет погубить все твои труды долголетние – не слушай его, разбойника! Частой исповедью и примирением успокаивайтесь с сестрой. Ежели ты с сестрой родной жить не можешь, то и с Ангелом в раю, похоже, что не уживешься – по гордости. Куда ты из монастыря пойдешь – ведь скоро умрешь?! Потерпи.