«Кто станет сберегать душу свою, тот погубит ее; а кто погубит ее, тот оживит ее» (Лк. 17:33). Нужно понимать так: сберегать душу свою значит жалеть себя, а губить душу – не жалеть себя; надо только подразумевать: на пути заповедей Господних, или в служении Господу. И выйдет так: кто работает Господу в исполнение Его заповедей, не жалея себя, тот спасается, а кто жалеет себя, тот погибает. Станешь жалеть себя, непременно уж окажешься нарушителем заповедей и, следовательно, рабом негодным, а негодному рабу какой приговор? «Негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов» (Мф. 25:30). Потрудитесь наблюдать за собою хоть в продолжение одного дня и увидите, что саможаление искривляет все наши дела и отбивает охоту делать их. Без труда и напряжения ничего не сделаешь, а заставить себя жаль, вот и остановка. Есть дела, которые, хочешь не хочешь, надо делать. Такие дела делаются неопустительно, хоть и трудновато. Но тут саможаление побеждается саможалением. Не станешь делать – есть будет нечего. А так как дела заповедей не такого рода, то при саможалении они всегда опускаются. И на плохие дела поблажка тоже делается из саможаления. Жаль отказать себе в том, чего захотелось, желание и исполняется, а оно или прямо грешно или ведет ко греху. Так жалеющий себя всегда – не делает того, что должно, а что не должно, в том себе поблажает и выходит никуда не годным. Какое же тут спасение?

Два иерихонских слепца вопиют, и Господь возвращает им зрение (Мф. 20:34). Но разве только эти слепцы были в тех местах? Конечно, нет. Отчего же эти получили прозрение, а другие нет? Оттого, что не призывали Господа, а не призывали оттого, что не имели упования. Упования же не имели оттого, что не угождали Богу, не угождали Богу оттого, что мало веровали. К кому придет настоящая вера, тот в ту же минуту начнет угождать Богу. С угождением Богу начнет расти упование, а от всего этого – молитва, привлекающая всякую помощь свыше. Таким уж отказа не бывает. Да они и просить умеют, и верно знают, что нужно просить, и понимают меру в просьбах, и бывают неотступны и терпеливы в молитве. Все это непременно нужно, чтобы иметь успех,– без этого молитва имеет слабые крылья.

Пригласив следовать за собою с крестом, Господь указывает и способы устранения главных препятствий на этом пути, не внешних, а внутренних, коренящихся в сердце человеческом. Хочешь, как бы говорит Он, идти за Мной,– во-первых, не жалей себя, ибо кто будет жалеть себя, тот погубит себя; во-вторых, не связывай себя любовью к имению, «ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Мк. 8:36). В-третьих, не стесняйся тем, что скажут или как будут смотреть на тебя другие: «Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами» (Мк. 8:38). Саможаление, любовь к имению и стыд перед людьми – это главные цепи, которыми держится человек в жизни небогоугодной, на пути страстей и греха. Они – главные препятствия к обращению грешника, они же – главный предмет духовной брани в человеке кающемся и уже начавшем приносить плоды покаяния. Пока эти нити не отрезаны, христианская жизнь в нас ненадежна, полна преткновений и падений, если не всегда внешних, то внутренних. Вот и присмотрись всякий хорошенько к себе, и если есть в тебе что-нибудь из названного, позаботься освободиться от этого, иначе не надейся взойти к совершенству во Христе, хоть внешне будешь и очень исправен.

Одному из хотевших идти за Господом Он сказал: «Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» (Мф. 8:20); а другому, хотевшему прежде похоронить отца, сказал: оставь мертвого, его похоронят другие, а ты иди за Мной (Мф. 8: 21–22). Это значит, что тот, кто хочет идти за Господом, не должен ожидать от этого следования на земле никакого утешения, а одних лишений, нужд и скорбей, и что житейские заботы, даже самые законные, несовместимы с этим следованием. Надо отречься от всего решительно, чтобы уже ничто не привязывало к земле; затем обречь себя на всесторонние страдания, или крест; и, снарядившись таким образом, идти за Господом. Такова прямая воля Господня! Но кому дана эта заповедь – только апостолам или и всем христианам? Рассуди всякий сам. Отвергнуть себя и взять крест – всем ли сказано? Потом – возлюбить Господа больше отца и матери, братьев и сестер, жены и детей – всем ли сказано? Вывод ясен. Как же быть? Однажды и апостолы предлагали такой вопрос Господу, и Он ответил им: «невозможное человекам возможно Богу» (Лк. 18:27).

«Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22:21) – отдай каждому свое. Отсюда закон: не одним способом угождай Богу, а любым, каким можешь и должен угождать, всякую свою силу и всякий случай обращай на служение Богу. Сказав: «Отдавайте кесарево кесарю», Господь показал, что такой образ действия угоден Ему. Если под кесаревым будешь подразумевать вообще все порядки земной жизни, необходимые и существенные, а под Божиим – все порядки учрежденной Богом Церкви, то можно сделать вывод, что все пути нашей жизни переполнены способами ко спасению. Только будь внимателен, успешно всем пользуйся и всюду действуй сообразно с Божией волей, так, как хочет от тебя Бог,– спасение у тебя под руками. Можешь так устроиться: что ни шаг, то дело, угодное Богу, и следовательно, шаг ко спасению, ибо путь спасения есть шествие путем воли Божией. Живи в присутствии Божием, трезвись, рассуждай и, не жалея себя, приступай тотчас к делу, которое укажет тебе в этот момент совесть.

Святой Павел вначале так ревностно защищал ветхозаветные порядки, ибо искренне был уверен, что в этом непреложная воля Божия. Не потому был он ревностен, что это была вера его отцов, но потому, что служил Богу. В этом был дух его жизни – посвящать себя Богу и все силы обращать на угодное Ему. Потому для обращения его или для того, чтобы заставить его не стоять так за Ветхий Завет, а стать, напротив, на сторону Нового Завета, достаточно было осязательно показать, что Бог не хочет уже Ветхого Завета, а хочет Нового, что все благоволение Свое Он перенес от первого ко второму. Это и совершило явление Господа на пути. Тут стало ясно, что он не туда направлял ревность, куда следует, и что, действуя так, он не угождает Богу, а идет против воли Его. Это прозрение при помощи благодати Божией сразу изменило его стремления, и он воззвал: «Господи! Что повелишь мне делать?» (Деян. 9:6). И с этого момента всю свою ревность он обратил на то, что было ему указано. И всю жизнь не забывал этого события, но, благодарно воспоминая его, разжигал тем свою ревность, не щадя сил для Господа, Спасителя своего. Так действуют все, и так следует действовать всем искренне обратившимся к Господу.

Последняя цель человека – в Боге, в общении или живом единении с Богом. Созданный по образу и подобию Божию, человек по самой природе своей из Божеского рода. Будучи же рода Божьего, он не может не искать общения с Богом, не только как со своим началом и Первообразом, но и как с верховным благом. Потому-то сердце наше бывает довольно только тогда, когда обладает Богом и Бог обладает им. Ни в чем, кроме Бога, оно не находит покоя. Соломон много знал, многим обладал и многим наслаждался, но все это, в конце концов, должен был признать суетой и томлением духа (Еккл. 1:8, 17, 18; 3:10–11; 7:17). Только в Боге находит человек упокоение. «Кто мне на небе? И с Тобою ничего не хочу на земле. Изнемогает плоть моя и сердце мое: Бог твердыня сердца моего и часть моя вовек» (Пс. 72:25–26).

Народ взывает: «Осанна!», а Господь плачет (Мф. 21: 9). Не совершается ли нечто подобное и при наших церковных торжествах? Тогда видимость была торжественна, но Господь смотрел на то, что было в душах невидимо, и видел достойное плача. И у нас видимость на праздниках всегда празднична, но таково ли бывает внутреннее настроение всех? Иной не понимает совсем силы и значения праздников; иной темно ощущает нечто, а ясно ничего не видит; и редко кто и видит, и чувствует, и располагается достойно празднеству. Жертв праздники наши берут много, но сколько из них отделяется Господу и братиям? Или ничего, или самая незначительная малость; все почти берет чрево и суетность. От Господа укрыться это не может, и не дивно, если Он, говоря по-человечески, плачет, когда мы издаем торжественные возгласы. Таковы-то искупленные, оправданные, усыновленные!.. Дали обет, приняли обязательство – духом ходить и похотей плотских не совершать, а тут у них что делается? Сыны Царствия хуже последних рабов!.