Знаю, что некто давал мне часто такой совет: «Поскольку в великих делах преуспевают обыкновенно с великими опасностями, то пользуйся, Исидор, приличною смелостию в слове. Иногда, может быть, и устыдятся не умеющие стыдиться своих грехопадений, ибо нет невозможности и преуспеть тебе. А если потерпишь и неприятное, то потерпишь имеете с Пророками, Апостолами и другими святыми, к которым если не по преуспеяниям, то по страданиям быть причисленным должно быть желательно тебе, человеку не выдающемуся из толпы». Но на это отвечал я, говоря сам в себе: «Иное говоришь ты и хорошо, и я готов бываю послушаться тебя, но как мне говорить смело? Высказывать ли начисто все или откровенность срастворять снисходительностию? Знаю, что иные исцелены были сильным выговором, а иные ожесточены и доведены до того, что стали еще хуже; другие же насмеялись и над скромным советом, и над смелым словом, и вменили его ни во что. Посему как же человеку в столь многих недугах употреблять одно врачевство? Как ему врачевать погрешности, происходящие от противоположных недугов? Поэтому-то сказал я самому себе то же, что теперь говорю тебе: «Если бы тебе одному доводилось не иметь успеха в деле, то надлежало бы не вдруг за него приниматься. А если и Моисей, и Илия, и Иоанн, мужи боголюбивые, советами и смелым словом не оказывали пользы людям, однако же не стали поэтому, что требовалось от них, делать того хуже; то надлежит к дерзновению присоединять снисходительность, а врачевание предоставить Божией деснице. Ибо худое все почти люди знают сами собою, а доброго, и от других слыша, дознать не желают».
