Мы считаем полезным для более немощных, чтобы они прибегали к девству, как к безопасной крепости, и не вызывали против себя искушений, свойственных обычной жизни; не привязывались к тому, что воюет с законом ума нашего чрез плотские страсти, и не волновались заботами... и о другом чем-либо, о чем пекутся в сей жизни, но заботились о превосходящей все надежде.

Священный образ девства, который уважается всеми полагающими совершенство в чистоте, но усвояется одними теми, коим по благоволению содействует благодать Божия в сем благом стремлении...

Поскольку многие, еще юные и несовершенные разумением, воспринимают на себя подвиг девства, то им прежде всего нужно стараться о том, чтобы найти себе руководителя на этом пути и хорошего наставника, дабы по своей неопытности не пойти по каким-нибудь новым непроходимым и уклоняющимся от истинного пути дорогам.

Девство недоступно всем бедствиям: оно не плачет о сиротстве, оно всегда вместе с нетленным Женихом, всегда радуется порождениям благочестия; поистине в доме своем видит постоянно изобилие всего, что ни есть самого прекрасного, потому что в нем всегда присутствует и обитает Владыка дома, смерть причиняет не разлуку, но соединение с Любимым, ибо когда разрешается, тогда бывает со Христом.

Девство и на небесах у Отца духов пребывает, и с небесными силами торжествует, и к человеческому спасению имеет отношение, потому что собою вводит Бога в общение с человеческою жизнью, а человека окрыляет желанием небесного и делается как бы некоторою связью содружества человека с Богом, приводя своим посредством столь далеко отстоящее друг от друга по естеству в согласие, — то какая сила слова будет в состоянии объять величие столь чудного предмета?

...Девству достаточно одной похвалы, — объявить его добродетелью выше всяких похвал, и выражать удивление к его чистоте более жизнью, нежели словом. Если же кто, по ревности к прославлению, делает предметом похвалы девство, тот, как кажется, думает, что может каплею своего пота увеличить беспредельное море, полагая, что человеческим словом можно возвеличить такой дар: он или не знает своих сил, или не понимает того, что хвалит.

...Как в прочих занятиях придуманы некоторые искусства для того, чтобы совершеннее выполнить то дело, о котором заботимся, так... и подвиг девства составляет некоторое искусство и способность к достижению более божественной жизни, содействуя живущим во плоти уподобляться естеству бесплотному. Ибо вся забота настоящей жизни состоит в том, чтобы высота души не унизилась напором удовольствий, и чтобы разум наш, вместо того чтобы воспарять к небу и созерцать горняя, не пал, низвергшись к страстям плоти и крови. Ибо как может свободным оком взирать на сродный себе и умный свет душа, прилепившаяся к дольним плотским удовольствиям и устремившая все желание к человеческим страстям, когда по какому-то худому и невежественному представлению склоняется к предметам вещественным? Как глаза свиней, по природе обращенные вниз, не могут видеть чудных красот небесных, так душа, привязавшись к телу, не может созерцать горних красот, потому что преклонилась к грубому и скотоподобному по природе. Итак, чтобы душа наша могла свободно и беспрепятственно взирать на оное божественное и блаженное удовольствие, она не должна обращаться ни к чему земному и принимать участия в тех мнимых удовольствиях, которые дозволяются брачною жизнию, но всю силу любви от плотских предметов должна обратить к созерцанию умственной и невещественной красоты. К такому расположению души содействует нам телесное девство: оно производит то, что душа совершенно забывает о естественных страстных движениях и не помнит их, не имея никакой необходимости заниматься удовлетворением низких потребностей плоти. Ибо, освободившись однажды от сих обязанностей, она уже не подвергается опасности, по привычке мало-помалу снисходя к удовольствиям, кажущимся дозволенными законом природы, отвратиться и не познать того божественного к нетленного удовольствия, которого обыкновенно достигает одно только чистое сердце <при содействии> господственного начала в нас — ума.

...Упражнение в девстве пусть будет положено как бы некоторое основание для добродетельной жизни; и на сем основании пусть зиждутся все дела добродетели. Ибо, хотя девство признается делом весьма почтенным и богоугодным... но если и вся жизнь не будет согласоваться с сим благим делом, если будут осквернены нестроением прочие силы души, то оно будет не что иное, как серьга в носу свиньи или жемчужина, попираемая ногами свиней.

Девство есть не простое дело, как может быть кто-нибудь думает, и не к одному только телу относится, но мысленно простирается и проникает во все признаваемые правильными действия души. Ибо прилепившаяся посредством девства к истинному Жениху душа не только будет удаляться от плотских нечистот, но, положив отсюда начало своей чистоте, во всем поступает также с одинаковою непоколебимостью, боясь, чтобы, склонившись сердцем к чему-либо сверх должного, через общение с каким-либо злом, не допустить в эту часть души какой-нибудь прелюбодейной страсти. Душа, прилепившаяся ко Господу, чтобы быть с Ним единым духом, заключив как бы некоторый договор совместной жизни, — Его одного любить всем сердцем и душою, не будет уже прилепляться к блуду, чтобы не быть одним с ним телом, также не допустит ничего другого, что противно спасению, так как все нечистые дела тесно связаны между собою, и душа, осквернив себя одним каким-либо из них, не может уже более сохранить в себе непорочности. Эти слова можно подтвердить примерами. Так, вода в озере до тех пор остается чистою и спокойною, пока что-нибудь брошенное извне, не возмутит и не приведет в движение ее ровную поверхность.
Точно так же тихое и спокойное состояние души, от искушения одной какой-либо страсти, все приходит в колебание и сочувствует повреждению этой части. Ибо исследователи этого рода предметов говорят, что добродетели нераздельны между собою и что невозможно составить точное понятие об одной какой-либо добродетели, не коснувшись и прочих, но в ком рождается одна добродетель, за нею необходимо следуют и прочие. Также и наоборот, вкравшееся в нас какое-либо зло простирается на всю добродетельную жизнь; и подлинно, как говорит Апостол Павел, целое сострадает своим частям, так что «если страдает один член, страдает вместе с ним все тело, и если прославляется один, радуется вместе с ним и целое тело» (1 Кор. 12:26).