Смотрящие на предметы поверхностно, без внимания, когда видят человека, или другое, какое случится, явление, ничего более в нем не исследуют, как только то, что видят; для них достаточно увидеть объем тела, чтобы подумать, что они составили полное понятие о человеке; человек же, одаренный умом проницательным и образованный, не вверяет рассматривание предметов одному чувству зрения, не останавливается на одном только видимом, и невидимого не почитает несуществующим, но наблюдает как природу души, так и природные качества тела, и рассматривает их как вообще, так и каждое отдельно; потом каждое из них отличает от другого особым понятием, и снова смотрит на общий их строй и соединение в составе предмета. Так и при исследовании красоты, несовершенный по уму, как скоро увидит какой-нибудь предмет, имеющий вид некоторой красоты, то самое <в нем> сочтет прекрасным по своей природе, что привлекает  удовольствием его чувство; больше сего не старается ничего исследовать; а кто имеет чистое око души и может созерцать такого рода предметы, тот, оставив восхищаться веществом, подчиненным идее красоты, пользуется видимым как некоторою ступенью к умосозерцанию красоты разумной, по общению с коею и все прочее есть и называется прекрасным. Но при такой грубости ума, составляющей принадлежность большей части людей, мне кажется трудным делом, чтобы те, кои в своих понятиях отделяют и разъединяют вещество от созерцаемой при нем красоты, могли понять сущность прекрасного самого по себе; и если кто захочет внимательно исследовать причину превратных и ложных представлений, то, мне кажется, не найдет никакой другой, кроме той, что чувства души нашей не обучены тщательно различать, что добро и что не таково. Потому, уклонившиеся от стремления к истинному благу люди, одни ниспали в любовь плотскую, другие увлеклись страстью к бездушному веществу денег, иные поставили для себя благо в чести, славе и господстве, некоторые страстно предались искусствам и наукам, а более грубые ценителями прекрасного сделали гортань и чрево. Отрешившиеся же от грубых понятий и пристрастия к предметам видимым взыскали простое, невещественное и не имеющее вида естество красоты, они не обманулись в избрании вожделенного блага и не увлеклись прелестью подобного рода <предметов> настолько, чтобы, видя кратковременность заключающегося в них удовольствия, не прийти к презрению оных. Итак, вот путь, ведущий нас к обретению истинно прекрасного: все прочее, что влечет к себе расположение людей, что считается прекрасным, а потому удостаивается заботы и внимания, презирать как низкое и кратковременное и ни на что таковое не тратить своей желательной силы, но и не оставлять ее в праздности и неподвижности, заключив ее в самих себе; а очистив от пристрастия к предметам низким, возводить туда, куда не досягает чувство, так чтобы ни красота неба, ни сияние светил, ни другое что из видимых красот не приводило нас в удивление, но чтобы созерцаемая во всех этих предметах красота руководила нас к желанию той красоты, которой славу поведают небеса и ведение о которой возвещает твердь и все творение (Пс. 18:2). Когда душа возвысится до такой высоты, и все ею понимаемое оставит позади себя, как низшее искомого предмета, тогда достигнет уразумения того величия, которое превознесено превыше небес. Но как может взойти на такую высоту тот, чьи заботы обращены к предметам низким? Как может взлететь на небо тот, кто не окрылил себя небесными крыльями и посредством высокой жизни не сделался легким и способным подниматься кверху? Кто так чужд таинств евангельских, что не знает, что одна есть колесница для поднятия души человеческой на небо — уподобиться видом летающей голубице, которой крыльев возжелал себе пророк Давид (Пс. 54:6). Сим иносказанием Писание обыкновенно именует силу Духа, потому ли, что птица сия не имеет злобы, или потому, что она гнушается зловония, как говорят наблюдатели. Итак, кто отдалился от всякой гневливости и зловония плотской нечистоты и возвысился над всеми низкими и земными предметами или, лучше, вышеуказанными крыльями взлетел выше всего мира, тот найдет то, что единственно достойно желания, сделается и сам прекрасным, приблизившись к красоте и, пребывая в ней, станет чистым и световидным по общению с истинным Светом.