Всякая другая страсть имеет свою степень зрелости, знает и упадок сил, известно ей и пресыщение, сама собою приходит к концу: но страшная любовь к многостяжательности, будучи не врожденной, но привнесенной откуда-то извне, не знает упадка сил, не признает возможности пресыщения, и веселие ей неизвестно, и конца она не терпит, но всегда, усиливая свою зрелость, старается стать юнее и самоуправнее себя самой. Ибо не с другими только страстями, но и с собою ведет состязание, и усиливается сама себя препобедить. Скорее иной достигнет недостижимого, нежели она ощутит сытость; потому-то присоединение, не знаю почему, почитая убавлением и умалением, больший и больший возжигает огонь, который, говорят некоторые, и твоей коснулся души. Поэтому угаси его скорее, а если не угасишь, то и здесь будешь вести жизнь, не похожую на жизнь, и там подвергнешься тяжкой ответственности.
