Симеон Новый Богослов: «О жизни»

Если бы мы имели попечение о небесном, то не заботились бы столь о земном. Если бы мы помышляли о нетленном, то не были бы столь привязаны к тленному. Если бы мы возжелали вечного, то не любили бы так временного.

Будем непрестанно испытывать и исследовать самих себя со всем вниманием и тщанием каждый день и каждый час, и приводя на ум одну за другой заповеди, по каждой из них осматривать и осуждать себя. Если найдем, что исполнили какую-нибудь – возблагодарим Господа Бога нашего и постараемся соблюдать ее и в последующее время. Если же окажется, что не исполнили какой-то, покаемся в этом и постараемся исполнить ее, чтобы иначе, презрев ее, не оказаться малейшим в Царстве Небесном (Мф. 5:19).

Кто не действует по Богу, тот мертв для Бога, в том нет жизни по Богу. А кто не живет для Бога и по Богу, такому лучше бы совсем не жить. Телесная наша жизнь есть просто жизнь, как жизнь и всех животных. Но разумная душа должна воспринять жизнь, которую подает Бог, и которая есть свет человекам, подаваемый свыше от Бога.
Кто лишен этой жизни, тот живет, как и все неразумные животные; но как он ниспадает до этого, будучи разумным, то будет осужден вместе с бестелесными разумными тварями, лишившимися такой жизни, т. е. с демонами, на вечную смерть, или на нескончаемые мучения во аде.

Кто познает и уразумеет, что он создан из ничего и что нагим вошел в этот мир, тот познает и своего Творца, и Его одного будет бояться и любить, и Ему единому служить от всей души, ничего из видимых вещей не предпочитая Ему. Убеждаясь из познания себя самого, что странник он для всего земного, или лучше сказать, и для всего небесного, он всю ревность души отдаст на служение Творцу и Богу. Ибо если он странник для земного, из которого взят при сотворении, среди которого живет и проводит свой век, тем более – странник для небесного, от которого он так далек и по образу своего здешнего бытия, и по образу жизни. Кто же убедился в том, что странник он на земле, и будет помнить, что как нагим вошел в этот мир, так нагим и выйдет из него, что тому остается, кроме плача и рыдания не только о себе, но и о всех подобных ему людях?

Дни этой жизни крайне лукавы и ежедневно поднимают бесчисленные волны соленого моря греховного, которые, обрушиваясь на нас, то исполняют души наши стыдными движениями через сладострастие тела, то ввергают в печаль, или в гнев, через врагов видимых и невидимых, и как тем, так и другим покушаются совсем удалить нас от Царства Небесного. Почему, искупая время жизни своей, со всей готовностью и рвением, всецело предадим себя на одно делание заповедей Божиих и на одно приобретение всякой добродетели, да сподобимся преисполниться сокровищами благодати Святого Духа и безопасно войти в тихое пристанище Божие и в Царство Его. Таким образом избегнем мы лукавства дней этих, и по прошествии их, не услышим того страшного голоса, посылающего грешников в огонь вечный, уготованный дьяволу и ангелам его.

Будем же, братия, стремиться со всем усердием к достижению нетленного и всегда пребывающего блага, презрев блага мира этого, которые тленны, проходят, как сон, и не имеют в себе ничего постоянного и твердого. Солнце и звезды, небо и земля пройдут для тебя, и останешься ты, человек, один с делами своими. Что из видимого в этом мире может принести нам пользу в час смертного страдания, когда мы отходим отсюда и переходим в иную жизнь, оставляя здесь мир и все мирское, которое и само в скором времени пройдет? Пусть оно не тотчас еще пройдет, но что пользы от того для нас, когда, переселяясь в иной мир, мы оставляем все это здесь? Тело наше остается мертвым на земле, и душа, выйдя из тела, не может уже без него смотреть на здешнее, ни сама быть видима. Там ум ее обращается только на то, что невидимо, никакой более заботы не имея о том, что в этом мире. Она вся бывает тогда в другой жизни – или для Царства Небесного и Славы его, или для муки и огня гееннского. Одно что-либо принимает она от Бога в вечное наследие, соответственно делам, какие сотворила в этом мире.

Всякий человек, рождающийся в мир этот, трем бывает раб страстям: сребролюбию, славолюбию и сластолюбию. Это потому, что он не знает или забывает, что мир этот есть место осуждения и праведного, но снисходительного наказания за первое преступление прародителя нашего Адама, и что одна смерть есть упокоение от мучительных тягостей мира. Почему, не видя впереди смерти и думая, что только и жизни есть, что настоящая, он с самого начала этой жизни начинает собирать деньги и вещи, чтоб жить без бедности и печали; успевая же умножить со временем свое имущество, хочет быть почитаем и славим, а вместе с тем, как еще только приходит в возраст, ищет наслаждения удовольствиями, но как чувственный, ищет чувственного, как видимый — видимого, как временный — привременного. Ибо ограничивающийся видимым не станет воззревать в невидимое; как, наоборот, живущий в невидимом не подумает воззреть на видимое. Но всякий рождающийся в мир этот видимый, если не будет научен другим кем, не знает, что есть еще, кроме видимого, и невидимое; и не только этого невидимого не знает, но не знает видимого, не знает, что и сам он преходящ и временен, и создан не для того, чтобы навсегда пребывать в этой жизни, а предназначен для другой, будущей и Вечной жизни, в этом же мире находится для того только, чтоб воспитаться, предустроиться и приготовиться для той жизни — будущей.