Завистник идет против Бога, а не против того, кому он завидует.

Свинья любит валяться в грязи, демоны — вредить нам, так и завистливый радуется несчастью ближнего.

Зависть рождается ни от чего другого, как от привязанности к настоящему, или, лучше, <отсюда> и всякое зло. Если бы ты считал за ничто богатство и славу мира, то не завидовал бы тем, которые этим обладают.

Плачь и стенай, рыдай и моли Бога; научись относиться к зависти как к тяжкому греху и каяться в нем. Если так поступишь, то вскоре исцелишься от этого недуга.

Какое ни увидишь зло, знай, что оно от зависти. Она вторглась и в Церкви. Она издавна была причиной множества зол. Она породила сребролюбие. Эта болезнь извратила все и растлила правду.

Как беснующиеся часто обращают мечи на самих себя, так и завистливые, имея в виду только одно — вред тому, кому завидуют, теряют собственное спасение.

Когда случится с ближним что-либо неприятное, тогда <завистник> покоен и весел, почитая чужие несчастья своим счастьем, а благополучие других своим злополучием, и ищет не того, что ему могло бы быть приятно, но того, что ближнего может опечалить.

...Тем, которые не освободились от этой болезни, невозможно совсем избежать огня, уготованного диаволу. А освобождаться от болезни мы станем тогда, когда помыслим, как возлюбил нас Христос и как повелел нам любить друг друга.

Нет зла хуже зависти. Блудник, например, по крайней мере получает некоторое удовольствие и в короткое время совершает свой грех, а завистливый мучит и терзает себя прежде того, кому завидует, и никогда не оставляет своего греха, но всегда остается в нем.

Завистливый живет в непрерывной смерти, всех считает своими врагами, даже и тех, которые ничем его не обидели. Он скорбит о том, что воздается честь Богу, радуется тому, чему радуется диавол.

Завистливый только то имеет в виду, как бы удовлетворить своему желанию; и хотя бы пришлось ему подвергнуться наказанию или смерти — он остается преданным одной своей страсти.

Те, которые завидуют, причиняют себе величайший вред и навлекают на себя великую гибель.

...Такова эта пагубная страсть: она не остановится, пока увлеченного ею человека не низвергнет в бездну, пока не доведет его до греха — убийства, потому что корень убийства — зависть.

Как червь, зарождающийся в дереве, прежде всего поедает самое дерево, так и зависть прежде всего сокрушает самую душу, породившую ее в себе. А тому, кому завидует, делает не то, чего желала бы ему, а совсем противное.

...Такова зависть: она ничего не делает с рассуждением.

...Ныне зависть не считают и пороком, потому и не заботятся избавиться от нее...

Завистливые хуже диких зверей и подобны бесам, а может быть, и их хуже. Бесы имеют непримиримую вражду только против нас, а не делают козней против подобных себе по естеству.

Великое зло — зависть, она ослепляет душевные очи вопреки собственной пользе самого одержимого ею.

Зависть ниспровергла Церкви, породила ереси, вооружила братскую руку, побудила обагрить руку в крови праведника, попрала законы природы, отверзла двери смерти.

Порабощаемый прежде всяких внешних врагов собственною завистью, он как бы сокрушает сам себя и, как бы пожираемый невидимыми зубами и таким образом истощаясь сам в себе, так сказать, погружается в бездну.

Будем избегать этой пагубной страсти и всеми силами исторгать ее из своей души. Это – гибельнейшая из всех страстей и вредит самому спасению нашему; это изобретение самого диавола.

Как мы оскорбляем Бога, завидуя чужому добру, так благоугождаем Ему, сорадуясь другим, и себя делаем участниками благ, уготованных людям добродетельным.

Зависть — страшное зло и полна лицемерия. Она наполнила вселенную бесчисленными бедствиями. От этой болезни судилища наполнены подсудимыми. От нее же страсть к славе и накоплению; от нее властолюбие и гордость.

Нет ничего упорнее зависти, и не легко она уступает врачеванию, если мы не будем внимательны.

Как моль протачивает шерсть, так и зависть гложет завистника и делает более славным того, кто ей подвергается.

Такова зависть: она идет против собственного блага, и завистливый лучше решится терпеть тысячу бедствий, чем видеть ближнего прославляемым.

Поддавшиеся внушению зависти свободу переменили на рабство, а завидуемый сделался царем.

О, зависть, сестра лицемерия, виновница коварства, сеятельница убийства, змеиное семя, губительный цвет. Что сквернее зависти? Ничто. И самую смерть что  породило? Ничто другое, кроме зависти.

Лучше иметь змею, клубящуюся в утробе, чем зависть, внутри гнездящуюся. Змея, находящаяся во внутренности, когда есть для нее другая пища, не трогает тела человеческого; зависть же, хотя бы предложили ей тысячу блюд, пожирает самую душу, со всех сторон ее грызет, терзает и рвет; для нее нельзя найти никакого успокоительного средства, которое сокращало бы ее неистовство, кроме одного только — несчастья с благоденствующим.

Если любовь к любящим не дает нам никакого преимущества перед язычниками, то где окажется тот, кто питает зависть к любящим? Завидовать хуже, чем враждовать, враждующий, когда забывается причина, из-за которой произошла ссора, прекращает и вражду; завистливый же никогда не станет другом. Притом первый ведет открыто борьбу, а последний скрытно; первый часто может указать достаточную причину вражды, а второй не может указать ни на что другое, кроме своего безумия и сатанинского расположения.

Хотя бы ты подавал милостыни, хотя бы вел трезвую жизнь, хотя бы постился, но ты преступнее всех, если завидуешь брату своему.

Как жуки питаются навозом, так и завистники, будучи некоторым образом общими врагами и противниками природы, находят для себя пищу в несчастьях других.

Хотя бы кто и творил чудеса, хотя бы соблюдал девство и пост и спал на земле, хотя бы сравнялся с Ангелами в добродетели, но если имеет зависть — будет нечестивее всех и беззаконнее даже прелюбодея и блудника, разбойника и гробокопателя. И чтобы кто-нибудь не обвинил меня в преувеличении речи, я охотно спрошу вас о следующем: если бы кто-нибудь, взявши огонь и лопату, стал разорять и сжигать этот дом Божий и разрушать вот этот жертвенник, то каждый из присутствующих разве не стал бы бросать в него камнями, как в человека нечестивого и беззаконного? Так что же? А если кто приносит пламя более губительное, чем этот огонь, — я говорю о зависти, которая разоряет не каменные здания и разрушает не золотой престол, но ниспровергает и губит то, что гораздо ценнее и стен и престола, здание учителей, — то может ли он заслуживать какого-либо снисхождения?

Нет ничего хуже зависти и злобы. Через них смерть вошла в мир. Когда диавол увидел человека в чести, то не вынес его благоденствия и сделал все, чтобы погубить его.

Завистник и на человека, самого благорасположенного к нему, смотрит как на врага.

Зависть всегда строит козни добрым ближним и страдающего ею терзает и окружает бесчисленными бедствиями.

Зависть есть зверь ядовитый, зверь нечистый, зло произволения, не заслуживающее прощения, порок, которому нет оправдания, причина и матерь всех зол.

Завистливые не уважают и единства природы, да не щадят и самих себя: еще прежде, чем повредят тому, кому завидуют, они мучат собственные свои души, наполняя их напрасно и без нужды всяким беспокойством и недовольством.

Злоба завидующих доставляет только большую славу тем, которые подвергаются их зависти, потому что страдающие от зависти преклоняют Бога к себе на помощь и пользуются содействием свыше, а завидующий, будучи лишен благодати Божией, легко впадает в руки всем.

Будучи пленен завистью, человек все делает против своего спасения.

Эта рана настолько неизлечима, что, если бы были приложены и бесчисленные лекарства, она все-таки будет обильно источать свой гной.

Зависть превращает человека в диавола и делает его лютым демоном.

Зависть-то и была причиной бесчисленных беспорядков во всем творении, и небесном, и земном, и не только на земле, но и в самой Церкви.

О, зависть – корабль осмоленный, адский, гибельный! Твой владелец – диавол, кормчий – змий. Каин – главный гребец. Диавол дал тебе в залог бедствия; змий, будучи кормчим, привел Адама к смертному кораблекрушению; Каин – старший гребец, потому что из-за тебя, зависть, он первый совершил убийство. У тебя от начала мачтою служит райское древо преслушания, снастями – ветви грехов, матросами – завистники, корабельщиками – демоны, веслами – хитрости, рулем – лицемерие. О, корабль – носитель бесчисленных зол! ... Там живет вражда, ссора, обман, сварливость, ругань, злословие, хула и все, что только мы ни назовем и чего ни опустим злого,– все это носит адский корабль зависти. Потоп не в силах был поглотить этот корабль, но Иисус потопил его силою Духа, источником Крещения. В этом корабле были и якоря, но они переплавлены в гвозди для Христа; в этом корабле была и мачта, но диавол вырубил из нее Крест; в этом корабле были и снасти, но ими удавился Иуда. В этом корабле иудеи наткнулись на скалу, потерпели крушение в вере и потому доныне плавают в глубине неведения. Впрочем, те из них, которые в силах ухватиться за Христово судно, спасаются; остальные погибают горькою смертью неведения.

Когда зависть овладеет душою, то не прежде оставляет ее, как доведет уже до последней степени безрассудства.

Ничто так обычно не разделяет и не разъединяет нас друг от друга, как зависть и недоброжелательство, — этот жестокий недуг, лишенный всякого извинения, и гораздо более тяжкий, чем самый корень зол — сребролюбие. В самом деле, сребролюбец хоть радуется тогда, когда сам получает; завистливый же тогда радуется, когда другой не получает, считая собственным успехом неудачу других. Что может быть безумнее этого? Пренебрегая собственные бедствия, он изводится чужими благами, делая через это недоступным для себя небо, а раньше еще неба и настоящую жизнь невыносимой. Поистине, не так червь ест дерево или моль шерсть, как огонь зависти пожирает самые кости завистников и вредит чистоте души. Не погрешит тот, кто назовет завистников худшими зверей и демонов.
Звери нападают на нас только тогда, когда они или нуждаются в пище, или наперед были раздражены нами, а эти люди, и будучи облагодетельствованы, часто относятся к благодетелям, как обиженные. Равным образом и демоны, хотя к ним питают непримиримую вражду, не делают зла имеющим одну с ними природу, а эти люди ни общности природы не стыдятся, ни собственного спасения не щадят, но раньше тех, кому завидуют, сами подвергают наказанию свои души, наполняя их без причины и повода крайним смятением и унынием. Зависть такой порок, что хуже его нет никакого другого. Прелюбодей, например, и некоторое удовольствие получает, и в краткое время совершает свой грех; между тем завистник раньше того, кому завидует, сам себя подвергает наказанию и мучению, и никогда не отстанет от своего греха, а постоянно совершает его. Как свинья радуется грязи и демон нашей погибели, так и этот радуется несчастьям ближнего; и если с последним случится что-нибудь неприятное, тогда он успокаивается и облегченно вздыхает, считая чужие горести своими радостями, а чужие блага собственными бедствиями. И как некоторые жуки питаются навозом, так и завистники чужими несчастьями, являясь общими врагами и недругами человеческой природы. Другие люди и бессловесное животное, когда его убивают, жалеют; а эти, видя человека, получающего благодеяния, приходят в бешенство, дрожат и бледнеют.
Если бы даже человек был врагом и неприятелем твоим, а Бог прославлялся через него, то надлежало бы сделать его ради этого другом, а ты друга делаешь своим врагом из-за того, что через доброе имя, которым он пользуется, прославляется Бог. Как еще иначе ты можешь показать вражду против Христа? Поэтому, хотя бы кто совершал знамения, хотя бы показал подвиг девства, или поста, или лежания на голой земле, и добродетелью такого рода сравнялся с Ангелами, но если он подвержен страсти зависти, он оказывается всех мерзостнее.

Какая болезнь так уничтожает красоту лица, как зависть иссушает любовь, благоухающий цвет души?