Если мы будем предпочитать всему угождение Богу все доброе рекой потечет к нам...

Обращай внимание не на трату денег, но на пользу от этой траты. Если сеятель радуется, хотя и сеет в неизвестности на будущее, тем более должен радоваться возделывающий Небо. Если ты мало дал, но с радостью, то дал много; равным образом – если ты и много дал, но с прискорбием, то из многого сделал малое.

Бог требует от нас не значительности дара, а сердечного благорасположения.

Если мы хотим быть любимыми Господом, оставим попечение об украшении тела и будем каждый день заботиться о красоте души.

Бог принимает наши приношения не потому, что нуждается в них, по потому, что хочет, чтобы и через них выражалась наша благодарность.

...Господь ищет не приведения бессловесных и не приношения плодов земных, но только душевного расположения.

Люди велят тебе угождать им с ущербом для тебя самого. А Христос, напротив, за каждое твое даяние воздаст тебе сторицей и дарует еще Жизнь Вечную.

Будем во всем повиноваться Богу и ни в чем не будем противоречить Ему, хотя бы Его слова показались противоположными нашим мыслям и взглядам. Пусть слово Его управляет нашими мыслями и взглядами.

Никакой подвиг не может быть великим, если он не приносит пользы другим.

Желающему угождать Богу и быть добродетельным и чистым, совершенно необходимо вести жизнь не спокойную, приятную и беспечную, но прискорбную и исполненную многих трудов и подвигов.

Ты делаешь приятное Богу, и ищешь еще другой награды. Истинно не знаешь ты, какое великое благо угодить Богу; потому что, если бы ты знал это, то никакой другой награды не сравнял бы с этим благом.

Если ты хочешь сделать великими свои подвиги, не считай их великими, но признавай, что спасаешься благодатью, чтобы сделать Бога своим должником не только за твои дела, но и за такую признательность.

Зачем ты говоришь, что со злом соединено великое удовольствие, а с добродетелью – великий и тяжкий труд? Но какая же была бы тебе и благодать или за что бы ты получил награду, если бы это было не трудное дело?

Чем усерднее мы будем служить Богу, тем больше получим пользы для себя. Не будем же лишать себя столь великого приобретения.

Чтобы нам сделаться любезными Богу, будем развивать душевную красоту, ежедневно смывая всякую нечистоту чтением Писаний, молитвами, милостынями, единомыслием друг с другом.

...Человеколюбивый Господь попустил приносить Себе жертвы, чтобы посредством их люди, тогда еще менее совершенные, могли и выразить <Богу> свою благодарность, и избегнуть заразы идолослужения.

Хотя мы должны все относить к Богу, однако и сами должны быть деятельны, брать на себя труды и подвиги.

Если ты ученик, то подражай учителю, это долг ученика. Если Он Сам шел через скорби, а ты идешь через спокойствие, ты идешь не тем путем. Как же ты следуешь, не следуя? И как ты можешь быть учеником, не следуя Учителю?

Что может быть безопаснее и выше, чем иметь лишь одну заботу о том, как угождать Богу? (1 Фес. 4:1).

В Ветхом Завете от жертвенного животного требовалось здоровое и чуждое всякой порчи состояние; здесь нужно сделаться мертвым для мира и, таким образом, приготовлять самого себя в духовную жертву.

Бог не имеет ни в чем нужды и ничего не требует от нас; но, снисходя к нам, по Своему неизреченному человеколюбию, дозволяет принесение Ему жертв ради нашего спасения, чтобы познание Господа служило для человеческой природы училищем добродетели.

Бог обоняет не вещество, не чувственное благоухание, а мысленное, душевное; самый приятный фимиам — душа приносящего.

Подвизайся в мудрости тихо, с достоинством и страхом и с заботой о том, что тебя видит Бог, удаляй излишние заботы.

Когда мы угождение Богу будем предпочитать всему, то все доброе как бы рекою потечет к нам, и мы не будем иметь никаких скорбных чувств, потому что благость Божия все будет ниспосылать нам в изобилии.

Так как люди, мало-помалу предавшись беспечности, имели впоследствии изобрести себе богов и им приносить жертвы, то Бог предварительно благоволил, чтобы жертвы приносились Ему, дабы, по крайней мере, через это отклонить от гибельного заблуждения имевших предаться нечестию.

Мы не должны говорить, что Царство Небесное покупается за деньги; не за деньги, а за свободное решение, обнаруживаемое через деньги. Деньги, однако, нужны, скажешь? Не деньги нужны, а решение <делать добро>. Имея это последнее, ты можешь и за две лепты купить Небо, а без него и за тысячу золотых не купить того, что можешь купить за две лепты.

Если ты не хочешь подать столько, сколько евангельская вдова... то отдай нуждающемуся по крайней мере лишнее.

Богу приятны не столько многоценные приношения, сколько нелицемерные жертвы от чистого сердца.

Богу угодны не царский венец и держава, но пепел с власяницей; не блеск красивой одежды, но рванье; не золотой трон, украшенный камнями, но исповедание грехов.

Если ты тело Христово, то неси крест, потому что Он нес; претерпи оплевание, удары по лицу, распятие, как претерпел Он, хотя был безгрешен.

Вот как Закхей украсил свой дом к пришествию Христову. Не побежал к соседям просить столы и сиденья из слоновой кости, не вынес из сокровенных покоев лакоонские покровы для столов, но украсил дом тем, что всего приятнее Христу: «Половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо» (Лк. 19:8). Украсим и мы так наши дома, чтобы быть достойными принять Христа. Из-за добродетели обитателя Господь не пренебрегает самыми худшими жилищами. Но Он никогда не войдет в дома нечестивых, хотя бы они были устланы золотыми коврами.

...Не почтем достаточным для спасения, если, ограбив вдов и сирот, принесем золотой и украшенный драгоценными камнями сосуд для Святой Трапезы. Если ты хочешь почтить жертву, то принеси душу свою, за которую принесена жертва; душу свою сделай золотою. Если же она хуже свинца и глины, а ты приносишь золотой сосуд, какая из того польза? Итак, будем заботиться не о том одном, чтобы принести в дар золотые сосуды, но о том, чтобы принести от праведных трудов. Такие приношения, добытые тобою без любостяжания, дороже всяких золотых. Церковь — не на то, чтобы в ней плавить золото, ковать серебро; она есть торжественное собрание ангелов. Поэтому мы требуем в дар ваши души, — ведь ради душ принимает Бог и прочие дары. Не серебряная была тогда трапеза и не из золотого сосуда Христос давал пить Кровь Свою ученикам. Однако же там все было драгоценно, все возбуждало благоговение, потому что все исполнено было Духа. Хочешь почтить Тело Христово? Не презирай, когда видишь Христа нагим. И что пользы, если здесь почтишь Его шелковыми покровами, а вне храма оставишь терпеть холод и наготу? <...>
Говоря это, не запрещаю делать богатые вклады, требую только, чтобы вы, вместе с вкладами и даже прежде них, творили милостыню. Хотя Бог приемлет и вклады, но гораздо лучше милостыню. Там один только приносящий получает пользу, а здесь и приемлющий. Там дар бывает иногда поводом к тщеславию, а здесь все делается по одному милосердию и человеколюбию. Что пользы, если трапеза Христова полна золотых сосудов, а Сам Христос томится голодом? Сперва напитай Его алчущего, и тогда уже употреби остальное на украшение трапезы Его. Ты делаешь золотую чашу, и не даешь чаши студеной воды. Что в том пользы? Делаешь для трапезы златотканые покровы, а Христу не даешь и нужного для прикрытия. Какой плод от того? Скажи мне: если ты увидишь человека, не имеющего у себя необходимой пищи, и вместо того, чтобы утолить его голод, обложишь только стол серебром, поблагодарит ли он тебя за это, или, скорее, огорчится? Еще: ты видишь человека, покрытого рубищем и окоченевшего от холода, и вместо того, чтобы дать ему одежду, ставишь золотые столбы, говоря, что делаешь это в честь его: не скажет ли он, что ты над ним насмехаешься, и не почтет ли это крайнею обидою? То же представь и о Христе, когда Он, как бесприютный странник, ходит и просит крова, а ты, вместо того, чтобы принять Его, украшаешь пол, стены, верхи столбов, привязываешь к лампадам серебряные цепи, а на Христа, связанного в темнице, и взглянуть не хочешь. Говоря это, не запрещаю и в том быть щедрым, но советую также не оставлять другого, или даже и предпочитать последнее. За неисполнение первого никто никогда не был осужден, а за неисполнение последнего угрожает геенна и огнь неугасимый, и мучение вместе с демонами. Итак, украшая дом Божий, не презирай скорбящего брата; этот храм превосходнее первого. Те утвари могут похитить и неверные цари, и тираны, и разбойники; а что сделаешь для брата алчущего, и странного, и нагого, того и сам диавол не может похитить: оно сбережется в неприступном хранилище.

Мы были бы весьма блаженны, если бы для Бога делали <хотя бы> столько же, сколько делаем для людей из тщеславия, страха или уважения.

Как воин сражается в поту, в пыли, зное, в трудах и страданиях, так и праведнику здесь нужно много терпеть и все великодушно переносить, если он хочет там получить светлые венцы.

Иисус Христос – глава, а мы тело; Он – основание, мы здание; Он – лоза, мы – ветви; Он – жених, мы – невеста; Он – пастырь, мы – овцы; Он – путь, мы – идущие, мы – храм, Он – обитатель; Он – первенец, мы – братья; Он – наследник, мы – сонаследники; Он – свет, мы – освещаемые. Все это говорит о единении и не допускает никакого разрыва между Ним и нами, даже самого малого.

Он Христос ищет не золотой крыши, не блестящих колонн и не красивых мраморов, а красоты души, духовного благолепия, трапезы, обильной праведностью и имеющей плоды милостыни.