Ты сам связал себя цепями сребролюбия, освободи же себя через исполнение заповеди о любви к бедным.

Пусть не воспламеняется и не овладевает <тобою> сребролюбие, но пусть пожигается и истребляется эта безумная страсть духовным огнем, пусть отсекается мечом Духа. Это — добрая жертва, для которой не нужен священник, но только сам приносящий ее — жертва прекрасная, которая совершается на земле, но тотчас же принимается на небе.

...Если бы даже не было диавола, если бы и никто не ратовал против нас, и в таком случае бесчисленные пути отовсюду ведут сребролюбца в геенну.

...Кто дал кому-нибудь взаймы денег и имеет должника, еще не уплатившего долг, тот и за трапезою, и дома, и на площади, и на постели, везде думает и во сне бредит о своем должнике; любовь к деньгам делает то, что и должник вместе с деньгами постоянно присущ душе заимодавца.

Невозможно любить вместе и серебро, и душу...

Пристрастившиеся к деньгам неизбежно бывают и завистливы, и склонны к клятвам, и вероломны, и дерзки, и злоречивы, и хищны, и бесстыдны, и наглы, и неблагодарны, и исполнены всех зол.

Кто не служит мамоне? А кто стал служить ей, тот необходимо уже отказался от служения Христу, отрекшийся же от этого необходимо отрекся и от собственного спасения.

Что такое золото, как не брение? И что такое серебро, как не солома? Наподобие соломы воспламеняет огонь вожделения, и золото, подобно глине, оскверняет обладающего им.

Имение сребролюбца нередко разделяют между собою многие, а грехи, сделанные им из-за этого имения, уносит с собою он один, подвергается за них мучительному наказанию и ни в чем не находит никакого утешения.

Деньгами должно владеть, как подобает господам, а не рабам, так чтобы властвовать над ними, а не они властвовали над нами.

Отсеки эту страсть сребролюбия; она рождает следующие болезни: делает нечестивыми, ведет к забвению Бога, несмотря на Его бесчисленные благодеяния. Отсеки, прошу: эта страсть не маловажна; она способна произвести тысячи гибельных смертей.

Нельзя, подлинно нельзя человеку сребролюбивому видеть когда-либо лицо Христово; это одна из невозможностей. Сребролюбие есть корень зол.

Сребролюбцы неистовствуют и выходят из себя. И если раскроешь их душу, то найдешь ее таким образом устроенною: она вооружена не одним мечом и не двумя, а бесчисленными. Она никого не признает, но бесится на всех, на всех нападает, на всех лает; она убивает не собак, а человеческие души, и громко произносит хулы на самое небо.

Будем пренебрегать деньгами, чтобы не пренебречь нам своей души.

Желающий большего ни на чем остановиться не может; а желает он большего потому, что любит суетную славу.

Жадность к деньгам есть, так сказать, твердыня зла и верх пороков. Поэтому если мы решимся овладеть ею, то ничто уже не помешает нам освободиться от этой  безумной страсти, а вместе с нею исторгнуть и истребить все гибельные страсти.

Сребролюбие возмутило всю вселенную; все привело в беспорядок; оно удаляет нас от блаженнейшего служения Христу.

Страсть сребролюбия жаждет наживы, но исцеляется милостыней, когда придет раскаяние.

Ничто, в самом деле, не вызывает таких браней, как сребролюбие; ничто больше его не причиняет бедности, будет ли оно у богача или у бедняка, потому что эта тяжкая болезнь зарождается и в душах бедных, и увеличивает бедность их.

Не удивляюсь тем, которые пренебрегают деньгами, но удивляюсь тем, которые не пренебрегают. Это признак души, исполненной крайней лености, — души, ничем не отличающейся от мух и комаров, привязанной к земле, валяющейся в грязи, не представляющей себе ничего великого.

Сребролюбие есть истинная тьма, так как оно препятствует видеть вещи, каковы они сами в себе, и представляет их в другом виде.

Отсеки эту страсть; она рождает следующие болезни: делает нечестивыми, ведет к забвению Бога, несмотря на Его бесчисленные благодеяния. Немаловажна эта страсть, она способна произвести тысячи гибельных смертей.

Как сильный огонь, будучи брошен в лес, все рушит и опустошает, так и страсть сребролюбия губит вселенную.

Когда вы находитесь в рабстве, тогда решаетесь на все, лишь только бы кто-нибудь обещал вам свободу. А будучи пленниками сребролюбия, вы и не думаете освободиться от этого горького рабства.

Сребролюбец ненавистен не только потому, что презирает живущих в скудости, но и потому, что сам привыкает к жестокости и бесчеловечию, а равно презирающий деньги для бедных тем и любезен, что милосерд и человеколюбив.

Поистине сребролюбие ужаснейшая из всех страстей. Отсюда расхитители гробниц, отсюда убийцы, отсюда войны и битвы, отсюда всякое зло, какое бы ты ни назвал. И сребролюбец везде бывает бесполезен, случится ли ему начальствовать над войском, или управлять народом. И он бывает таким не только в делах общественных, но даже и в частных.

Как у пьяного тело бывает синее и расслабленное, такова же у сребролюбца душа, а лучше сказать, и самое тело у него не свободно от этой болезни, но подвержено ей в большей степени, потому что хуже вина изъедают и постепенно истощают его заботы, гнев, бессонница. Одержимый пьянством может хотя ночью протрезвиться, а сребролюбец пьян постоянно.

Если хочешь вывести на позор душу сребролюбца, то найдешь, что она, подобно одежде, которая изъедена тысячами червей и на которой не осталось целого места, вся так же источена заботами, сгнила и проржавела от грехов.

Преданные сребролюбию не чувствуют его зловония, а если бы отстали, то почувствовали бы.

Как свинья, валяясь в нечистоте и грязи, утешается и услаждается, равно как и жуки, непрестанно копающиеся в навозе, — так точно и преданные сребролюбию бывают несчастнее этих животных; мерзость здесь больше и грязь зловоннее. Предаваясь страсти, они думают получить от того великое удовольствие, что зависит не от свойства самого предмета, но от души, страждущей таким безумием.

Нет безумнее человека, раболепствующего богатству. Одолеваемый, он представляет себя повелителем; будучи рабом, почитает себя господином; связав себя узами, радуется; усиливая лютость зверя, веселится; находясь в плену, торжествует и скачет; и видя пса, бесящегося и нападающего на его душу, вместо того чтобы связать и изнурить его голодом, он доставляет ему обильнейшую пищу, чтобы он еще более нападал на него и был еще ужаснее.

Сребролюбец не есть богач; сребролюбец во многом нуждается, а нуждающийся во многом никогда не может быть богатым.

Сребролюбец есть страж своего имения, а не владелец; раб, а не господин. Для него легче отдать кому-либо часть своего тела, нежели уделить сколько-нибудь из закопанного золота.

...Никто не согрешит, если сребролюбцев назовет гробами.

Заметьте это вы, сребролюбцы, и подумайте, что стало с предателем <Иудою>? Как он и денег лишился, и согрешил, и душу погубил свою? Таково тиранство сребролюбия! Ни серебром не воспользовался, ни жизнью настоящею, ни жизнью будущею, но вдруг лишился всего и, от <подкупивших его первосвященников> получив худой отзыв, удавился.

Душа, однажды плененная страстью сребролюбия, не легко и не скоро отстанет и делать, и говорить то, что прогневляет Бога, как ставшая рабою иного господина, повелевающего делать все противное Богу.

Кто любит деньги, тот не только не станет любить врагов, но будет ненавидеть и друзей. Такой человек ни родства не знает, ни дружбы не помнит, ни возраста не щадит, ни друга ни одного не имеет. Он ко всем относится враждебно, и прежде всех других — к самому себе, не только потому, что губит свою душу, но и потому, что изнуряет себя бесчисленными заботами.

Не так гибельно упиться вином, как страстью к деньгам; там вред ограничивается болезнью и оканчивается бесчувственностью и гибелью самого упившегося, а здесь простирается на тысячи душ, всюду возбуждает различные нападения.

Сребролюбец нападает на всех, все поглощает, подобно аду, всюду ходит, как общий враг рода человеческого. Ему хочется, чтобы не было ни одного человека, чтобы ему одному обладать всем.

Страсть сребролюбия сильнее и неистовее других и может причинить более скорби, не потому только, что жжет сильнейшим огнем, но и потому, что не поддается никакому придумываемому облегчению и гораздо упорнее тех.

Что для беснующегося нож, то и богатство для сребролюбца или даже гораздо того хуже... Беснующийся, схватив нож и наткнувшись на него, освобождается от бешенства, и уже не получит другого удара. Между тем сребролюбец, ежедневно получая более тяжкие раны, не только не избавляется от бешенства, но и еще более усиливает его, и чем более получает ран, тем больше доставляет себе поводов к получению новых, еще более тяжких ударов.

Сребролюбие омрачает наши души и попирает самые законы природы, лишает нас рассудка и не допускает помнить ни дружбы, ни родства, ничего другого, не раз осенив умные очи наши, так и заставляет блуждать во мраке.

Как упивающийся вином, чем больше выпьет чаш, тем больше их желает, так и любящий деньги, чем больше приобретает, тем сильнее разжигает пламя страсти и тем большею томится жаждою.

...Если бы кто в бешенстве, похитив у кого-нибудь меч, заколол им себя, кто тогда потерпел бы зло, тот ли, у кого похищен меч, или тот, кто похитил? Очевидно тот, кто похитил. Так должны мы судить и о похищении имущества. Поистине богатство для сребролюбца то же, что и для безумного меч, и даже еще гораздо вреднее. Безумный, взявши меч и нанесши себе смертный удар, освобождается от безумия, и не получает другого удара; а сребролюбец каждый день получает бесчисленные, жесточайшие раны.

Освободим себя и погасим в себе пристрастие к деньгам, чтобы воспламенить в себе желание небесного. Ведь не могут эти два стремления совмещаться в одной душе.

Сребролюбие не в том только, чтобы любить множество денег, но и вообще в любви к деньгам. Желать более, чем нужно, — великое сребролюбие. Разве таланты золота склонили предателя? Всего тридцать сребреников, за  тридцать сребреников он продал Владыку.

Сребролюбцы боятся, чтобы когда-нибудь законным образом не вышло из дома их то, что вошло неправедно. Они трепещут за всякую малость, гневаются, раздражаются против домашних и против чужих. Попеременно овладевает ими то малодушие, то страх, то ярость, и они, как бы переходя с утеса на утес, ежедневно ожидают того, чего еще не получили. Вследствие этого они не наслаждаются и тем, что имеют, как потому, что не уверены в своей безопасности, так и потому, что всей мыслью устремляются к тому, чего еще не получили. И как непрестанно томящийся жаждою, хотя бы выпил бесчисленные источники, не чувствует удовольствия, потому что не насыщается, так сребролюбцы не только не ощущают удовольствия, но еще тем более мучаются, чем более получают богатства, так как их похоть не имеет никаких пределов. Таково настоящее состояние сребролюбцев!

Сребролюбие, скажешь, внушает диавол. Убегай же от него и не принимай его, человек! Ведь если ты увидишь, что кто-нибудь из-за какой-либо ограды выбрасывает нечистоту и что другой, видя, как его обливают, стоит и все принимает на свою голову, — ты не только не пожалеешь о нем, но еще будешь негодовать на него и скажешь, что он справедливо страдает. Да и всякий скажет ему: «Не будь безумен», и не столько будет обвинять того, кто бросает, сколько того, кто принимает. Между тем ты знаешь, что сребролюбие от диавола; знаешь, что оно — причина бесчисленных зол; видишь, что диавол бросает, как грязь, нечистые и постыдные помыслы, — и, с обнаженною головою, принимая нечистоту его, ты не думаешь о том, между тем как следовало бы, посторонившись несколько, освободиться от всего этого. Как тот, если бы посторонился, избавился бы от грязи, так и ты не принимай подобных помыслов и избегай греха, отвергни пожелание.

Стану ли говорить о тех, кто постоянно находится в узах, или кто одержим долговременного болезнью или борется с голодом, или о ком-либо другом, — ни о ком не смогу сказать, что он терпит столько же, сколько сребролюбцы. Что может быть ужаснее — для всех представляться ненавистным и всех ненавидеть, ни к кому не относиться хорошо, никогда не быть сытым, всегда терпеть жажду, непрестанно бороться с голодом, который гораздо тяжелее обыкновенного, иметь ежедневные скорби, никогда не быть в здоровом уме, постоянно находиться в волнении и тревогах? Все это и еще больше этого переносят сребролюбцы; в случае прибыли, хотя бы получили и владеют всем, они не чувствуют никакого удовольствия, потому что желают большего, а в случае ущерба, хотя бы потеряли один обол, они представляют себе, что ни с кем не случилось большего несчастья, как будто они потеряли и самую жизнь. Какое слово может изобразить это зло? А если такова здешняя участь сребролюбца, то помысли, что ожидает его по смерти: лишение Царства, геенские муки, вечные узы, внешний мрак, ядовитый червь, скрежет зубов, скорбь, теснота, огненные реки, никогда не угасающая печь.

Ведь невозможно сребролюбцу быть вместе и преданным наслаждению, потому что он боится, чтобы не уменьши­лось золото, чтобы не оскудели сокровищницы. Бодрствуй, го­ворит оно, всех подозревай – и рабов, и друзей; будь стражем чужого. Если увидишь, что бедный умирает с голоду, не давай ему ничего, но, если возможно, сними с него даже самую кожу. Нарушай клятвы, лги, клянись, обвиняй, клевещи и, хотя бы надлежало идти в огонь, подвергнуться тысяче смертей, умереть от голода, бороться с болезнью, – не отказывайся. Разве не такие законы предписывает сребролюбие? Будь дерзким и бесстыдным, наглым и грубым, преступным и бесчестным, неблагодарным, бесчувственным, недружелюбным, непримиримым, безжалостным, отцеубийцею, больше зверем, нежели человеком. Превзойди всякого змея суровостью, всякого волка хищностью; превзойди жестокость животной природы. Хотя бы надлежало тебе сделаться настолько злобным, как демон, не отказывайся; не знай благодеяния.