Все доброе и спасительное, сделанное для людей Богом, совершено по благодати и благости, а нами не подано никакой причины к оказанию нам добра. Напротив того, мы пребываем во всяком пороке; Бог же не отступает от собственного Своего естества, но что Он есть, то и творит, так как благому по естеству неестественно было бы сделать что-либо иное, кроме свойственного Ему.

Величие Сына Божия должно быть познаваемо не из одних чудес, сделанных Им во плоти. Они незначительны, если сравним их с величием прочих дел; а ты взгляни на небо, посмотри на его красоты, пронесись мыслью по всему пространству земли, по глубинам водным, охватив мыслью весь мир и представив в своем разуме надмирное Естество, узнай, что это есть истинные дела Пожившего с тобою во плоти.

...Некоторым образом тот входит в единение с Богом, кто прилепляется к Нему упованием и делается с Ним едино.

Душа, вступившая в единение с Богом, не имеет сытости в наслаждении, чем обильнее наполняется Услаждающим, тем сильнее действуют в ней пожелания.

...Жених водворяется не в запустевшей добродетелями душе, но разве в том, кто... сделается сосудом аромата, источающим благовоние; такой, став чашею премудрости, приемлет в себя божественное и чистое вино, от которого в приявшем бывает веселие.

Невозможно иначе сделаться причастником Святаго Духа, как обитал на высоте этой жизни. Приобщаются Святаго Духа только те, кто помышляя о небесном, переставив свое жилище от земли на небо, и живут в жилище высокого образа жизни.

В умопостигаемом естестве истинную жизнь составляет общение с Богом, а отпадению от Него название — смерть.

Божество не есть что-либо представляемое в очертании. Напротив, Божеству свойственно быть везде, все проникать и ничем не ограничиваться.

Наказание гееннским огнем грозит и готовится только тем, которые живут в грехах и не преклоняются к простертым рукам Христовым.

Все сотворенное должно почитать чуждым Божеского естества, а служить и чтить должно одно несозданное Естество, Которого свойство и признак, что Оно никогда не имело начала бытия и не будет иметь конца.

«О, Господи Боже! Ты сотворил небо и землю великою силою Твоей и простертою мышцею, для Тебя ничего нет невозможного» (Иер. 32:17). «Вот, Я Господь, Бог всякой плоти, есть ли что невозможное для Меня?» (Иер. 32:27). «Поднимите глаза ваши на высоту небес и посмотрите, кто сотворил их? Кто выводит воинство их счетом? Он всех их называет по имени: по множеству могущества и великой силе у Него ничто не выбывает» (Ис. 40:26).«Разве ты не знаешь? разве ты не слышал, что вечный Господь Бог, сотворивший концы земли, не утомляется и не изнемогает? разум Его неисследим» (Ис. 40:28).«Нет столь святаго, как Господь, ибо нет другого, кроме Тебя; и нет твердыни, как Бог наш» (1 Цар. 2:2).«Ибо у Бога не останется бессильным никакое слово» (Лк. 1:37).«Благодарим Тебя, Господи Боже Вседержитель, Который еси и был и грядешь, что Ты приял силу Твою великую и воцарился» (Апок. 11:17).«Иисус, воззрев на них, говорит: человекам это невозможно, но не Богу, ибо всё возможно Богу» (Мк. 10:27).В Божеском естестве изволению сопутствует могущество и мерой Божиего могущества служит воля.

...Кто все свои душевные силы очистил от всякого вида зла, для того, смело говорю, становится ясным единое по естеству прекрасное, которое есть причина всякой красоты и блага. Ибо как чистый от гноя глаз ясно видит все, что находится на небе, так и душа через нерастление получает способность созерцать оный свет; и истинное девство и стремление к нерастленности ведут к той цели, чтобы при помощи их можно было видеть Бога.

Душа человеческая на пределах двух естеств, из которых одно бесплотно, духовно и чисто, а другое — телесно, вещественно и неразумно. Как же скоро, освободившись от привязанности к жизни грубой и земной, по причине добродетели, обратит взор к сродному ей и Божественному, то не останавливается в исследовании и изыскании начала существ, — то есть на том, какой источник красоты их, откуда наливается сила, что источает из себя премудрость, обнаруживающуюся в сущности; приводя же в движение все силы рассудка и всю мысленную способность исследования, с пытливостью домогается постигнуть искомое, пределом постижения поставляя для себя только действенность Божию, даже до нас простирающуюся, которую ощущали в жизни своей. И как воздух, передаваемый землею воде, не останавливается на дне озера, но  образовавшийся пузырек стремится наверх, к сродному себе, и тогда прекращает движение к верху, когда выйдет на самую поверхность воды и смешивается с окружающим воздухом, — так и подобное нечто бывает и с душою, которая исследует божественное; когда от дальнего простирается к ведению превысшего и, постигнув чудеса Его деятельности, не может идти пока далее в любозначительности своей, но дивится и благоговеет перед Тем, Чье бытие познается только потому, что действует. Видит она небесную красоту, блистание светил, быстрое круговращение полюса, чинное и стройное течение звезд, к своему началу возвращающийся круг четырех годовых времен, землю, сообразующуюся с окружающим ее, и собственные свои действия изменяющую по различию движения в том, что выше над нею, многоразличные породы животных, живущих в водах и получивших себе в удел движение по воздуху, и живущих на суше; всякого рода виды растений, разные травы, отличающиеся одна от другой качеством, силою, наружностью, свойства плодов и соков; взирая и на все другое, в чем обнаруживается Божия действенность, душа по чудесам видимого заключает разумом, что есть Уразумеваемый по этим делам. В будущий же век, когда прейдет все видимое, по слову Господа, Который сказал: «небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут» (Мф. 24:35), и мы перейдем в ту жизнь, которая выше и зрения, и слуха, и мысли, тогда, может быть, не от части уже, не из дел только познаем естество Благого, как теперь, и не из действенности видимого уразумеется нами превысшее, но, без сомнения, иначе будет постигнут род неизреченного блаженства, и откроется иной способ наслаждения, которому сейчас несвойственно взойти и на сердце человеку. А пока пределом в ведении неизреченного душе служит проявляющаяся в существах действенность.

...Кто удостоился видеть Самого Бога, тот имеет плодом не другое что, как то самое, что он удостоился видеть Бога. Ибо верх всякой надежды, предел и главную цель всякого желания, Божия благословения, всякого обетования и неизреченных благ, превышающих, как веруем, чувство и разум, составляет то, что возжелал видеть Моисей, чего желали многие пророки и цари, но чего удостаиваются одни чистые сердцем, которые потому самому и именуются подлинно блаженными, что они Бога узрят (Мф. 5: 8).

Устроение небесных чудес, взывающее о являемой в существах премудрости и проповедующее в видимом великую славу Божию, по сказанному: небеса поведают славу Божию (Пс. 18:2), по ясности и доброзвучности наставления само делается велегласною трубою, как говорит один из пророков: вострубил Бог свыше. А кто очистил себя и изострил слух сердца, тот, приняв этот звук, разумею производимый обозрением существ, путеводится им к ведению Божией силы, так что проникает разумом туда, где Сам Бог.

Чтобы земля не осталась совершенно не имеющей части и доли в пребывании естеств духовных и бесплотных, для этого наилучшим промышлением приведено в бытие естество человеческое, когда духовная и Божественная сущность души облечена землянистою частию, чтобы сообразно этой части, сродной с гнетущей вниз и телесным, душа жила в земной стихии, имеющей нечто близкое и однородное с сущностью плоти. Цель же сотворенного та, чтобы во всей твари духовным естеством прославляема была всего превысшая Сила, когда небесное и земное одним и тем же действованием, разумею обращение взора к Богу, соединяется между собой к одной и той же цели. Это же действование — обращение взора к Богу, не что иное есть — как жизнь, свойственная и сообразная духовному естеству. Ибо как тела, будучи земными, поддерживаются земной пищей и в них примечаем некоторый род жизни телесной, одинаково совершающийся в бессловесных и словесных, так надлежит предположить, что есть и некая умом постигаемая жизнь, которою естество соблюдается в существовании. Если же плотская пища, будучи чем-то притекающим и утекающим, самым прохождением своим влагает некую жизненную силу в тех, в которых она бывает, то приобщение истинно сущего, всегда пребывающего и вечно неизменяющегося, не гораздо ли более сохраняет в бытии приобщающегося? Поэтому, если свойственная и приличная духовному естеству жизнь та, чтоб быть причастным Бога, то не произойдет приобщения между противоположными, если желающее не будет некоторым образом сродно с тем, чего приобщается. Ибо, как глаз услаждается светом, потому что в себе самом имеет естественный свет для воспринятия однородного с ним, и ни перст, ни другой какой из членов тела не производит зрения, потому что ни в каком другом члене не заготовлено природою света; так, чтобы сделаться причастником Божиим, совершенно необходимо в естестве приобщающегося быть чему-либо сродному с тем, чего оно приобщается. Поэтому Писание говорит, что человек сотворен по образу Божию, чтобы, как думаю, подобным взирать на подобное; обращать же взор к Богу, как сказано выше, есть жизнь души. Поскольку же незнание истинно доброго, подобно какому-то туману, затемняло несколько зрительную силу души, а сгустившийся туман стал облаком, так что в глубину незнания не протекает луч истины, то с удалением света необходимо оскудела в душе и жизнь. Ибо сказано, что истинная жизнь души производится приобщением доброго, при незнании, препятствующем богопознанию, душа, не будучи причастницею Божиею, лишается жизни.

...В то время, как занимаемся сим обозрением <Песни Песней>, должно, как думаю, предать забвению помышления о делах супружеских... и во всем приложить к себе предписания законодателя <Моисея>, как скоро намереваемся приступить к духовной горе Боговедения, где женственный род помыслов с вещественным их заготовлением оставляется дольней жизни; всякая же неразумная мысль, если появится близ таковой горы, как бы камнями какими-то, побивается более твердыми мыслями. Ибо и при этом едва ли стерпим глас сей трубы <Священного Писания>, звучащей нечто великое, необычайное, превышающее силы внемлющих, — глас, усиливаемый самою непроницаемостью мрака, в котором Бог, огнем попаляющий на такой горе все вещественное.

...Естество простое, чистое, однообразное, непреложное, неизменяемое, всегда одно и то же, никогда из Себя не выходящее, потому что не допускает до Себя возможности быть в общении со злом, пребывает беспредельным в добре, не видя даже перед Собою и предела, потому что не имеет в виду ничего противоположного. Потому, когда человеческую душу привлекает к общению с Собою, тогда по преимуществу в лучшем в равной тому всегда мере ставит ее выше, нежели сколько она причастна, потому что душа по причастии превосходнейшего становится непрестанно выше себя самой и, возрастая, не останавливается в возрастании; добро, которого она причастна, однако пребывает наравне с нею, и душа, всегда более и более причащающаяся, наравне с тем находит его непрестанно в преизбытке.

...В душу, исполненную гнева и зависти или имеющую в себе другой какой порок, не может вселиться благой Жених, ибо кто найдет способ согласить между собою то, что по естеству чуждо и не имеет ничего общего? Послушай Апостола, который учит, что нет никакого общения света со тьмою, или правды с беззаконием (2 Кор. 6:14), или сказать кратко — всего того, чем представляется нами и именуется Господь по различию усматриваемых в Нем совершенств, — со всем тем, что по противоположности почитается злом.

...Тот, у кого пред очами... божественная и неопределимая красота, поскольку обретаемое вновь непрестанно представляется непременно более новым и необычайным в сравнении с постигнутым уже, хотя и дивится всегда пред ним появляющемуся, но никогда не останавливается в вожделении еще видеть, потому что ожидаемое великолепнее и божественнее всего видимого.