...Будь готов к тому, что Господь каждый день может потребовать твою душу. Не делай так, чтобы сегодня покаяться, а завтра забыть об этом, сегодня плакать, а завтра плясать, сегодня поститься, а завтра упиться вином...

Пока ты еще дышишь, в последний день, на самой постели, даже лежа при последнем издыхании и оставляя поприще этой жизни, и тогда покайся. Ограниченность времени не стесняет человеколюбия Божия.

Когда кто будет умирать, пусть родственники умирающего убеждают его перед кончиною оставить что-нибудь бедным.

Не всегда должно презирать жизнь, и не всегда должно избегать конца жизни. Напротив — всегда должно избегать злого конца.

Многие часто строят гробницы великолепнее домов. Они трудятся и беспокоятся или для врагов, или для червей и праха, расточая, имущество без всякой пользы. Таков образ мыслей у тех, которые ничего не надеются получить в будущем. Но при этом мне нужно оплакивать и многих других, которые, и надеясь на будущее, подражают не имеющим никакой надежды в будущем, строя гробницы, воздвигая великолепные памятники, зарывая золото в землю, расточая имущество свое на других и, таким образом, оказываясь хуже тех людей.

Для того Бог и сделал неизвестною нашу кончину, чтобы мы сделали известною свою заботливость и осмотрительность.

Мы видим умерших и разрешившихся в прах и через то, что видим, воспитываемся.

Если посмотришь на оставшиеся кости, еще более горькими слезами будешь оплакивать суетность жизни. Лицо обратилось в пепел, чернее сажи; глаза провалились, подвергшись гниению; рот открыт и служит часто проходом для пресмыкающихся.

Побойся вора: так Христос называет наш исход отсюда, потому что он постигает без нашего ведома.

Не случайным учителем мудрости вошла смерть в нашу жизнь, воспитывая ум, укрощая страсти души, утишая волны и водворяя тишину.

Осмеивай смерть, как мертвую, шути гибелью, как бессильною, приветствуй кончину из-за Господа, как начало внутренней жизни.

День Господень придет, как вор ночью, не для того, чтобы похитить, но чтобы сделать нас осторожнейшими.

Пойди к гробнице, посмотри на прах, на пепел, на червей, на отвратительный вид места; посмотри и рыдай горько. И если бы наказание ограничилось только прахом! Но ты теперь от этого гроба и от этих червей перенесись мыслью к тому бессмертному червю, к скрежету зубов, ко тьме кромешной, к огню неугасимому, к тем страшным, невыносимым мукам, к жизни бесконечной.

Пойдем ко гробам, прошу, взглянем на рассеянную природу, на провонявшие кости, на истлевшие тела, посмотри и, если ты мудрый, если разумный, скажи мне: кто тут царь и кто частный человек, кто свободный и кто раб, кто мудрец и кто простец. Где тут красота юности, где прелесть взгляда, где прекрасные глаза, где блестящее лицо? Не все ли пыль, не все ли зола, не все ли пепел, не все ли мрак, не все ли тление и смрад? Размышляя об этом и памятуя о последнем дне, будем, пока есть время, творить добро, чтобы нам удостоиться Царства Небесного...

...Бог желает, чтобы смерть происходила не только по природе, но также по праведности или по грехам, чтобы мы имели возможность своею праведностью избегать несвоевременной смерти.

Пусть те, которые придут взять душу нашу, не найдут нас, подобно тому веселящемуся богачу, пребывающими в ночи невоздержания, во тьме нечестия, во мраке любостяжания, но пусть застанут нас в день поста, в день святости, в день братолюбия, во свете благочестия, во утре веры, милостыни и молитвы, чтобы, найдя нас сынами дня, они привели нас к Солнцу правды, не в качестве воздвигнувших житницы нечестия, но как совершенно опустошивших их, и после того, как мы обновили себя постом и покаянием, благодатию Христа.

Чтобы нам воскреснуть не для осуждения, перестанем скорбеть о смерти, а примем на себя печаль раскаяния, позаботимся о добрых делах и о лучшей жизни, будем думать о прахе и умерших для того, чтобы помнить, что и мы смертны, и чтобы, при таком воспоминании, нам не пренебрегать своим спасением, пока есть время, пока еще возможно, то есть или приносить лучшие плоды, или исправляться, если мы согрешили по неведению, чтобы нам, если день смерти застигнет нас нечаянно, не пришлось искать времени для покаяния и не находить его, просить милости и возможности загладить грехи и не получить желаемого.

Если бы каждый знал, что он завтра непременно умрет, то перед этим днем он ни от чего не стал бы удерживаться и наделал бы тысячу злодейств, мстя врагам.
Человек развратный, потеряв надежду на продолжение здешней жизни, ни во что ставит даже облеченного в порфиру. Тот, кто был бы уверен, что ему непременно должно умереть, старался бы отомстить врагу, и тогда уже, насытив наперед свою душу, воспринял бы смерть. Скажу, в-третьих, и еще нечто иное: люди, привязанные к жизни и слишком пристрастные к здешним благам,  истаивали бы от уныния и печали. Например, если бы кто-нибудь из юношей знал, что скончается прежде нежели достигнет старости, то мучился бы так, как мучаются ожиданием смерти самые робкие животные, когда их поймают. Кроме того, и самые неустрашимые мужи тогда не заслуживали бы награды. В самом деле, если бы они знали, что именно после трех лет должны умереть, а прежде не могут, то какое право имели бы они на награду за то, что решались на опасные подвиги? Тот только совершенно ясно обнаруживает мужество и презрение к здешней жизни, кто в каждой опасности видит для себя смерть и знает, что он останется жив, если не решится на опасность, но потеряет жизнь, если отважится на нее. Видите ли, какую великую пользу приносит нам незнание времени смерти?

Взойдем в гроб, пока еще находимся в живых; посмотрим, чем станем мы спустя короткое время, и не будем заблуждаться; посмотрим, какому подвергнемся мы разрушению, и исправимся; посмотрим, во что мы, наконец, обратимся, и позаботимся о кончине. Вы все, взирающие на красоту, полюбопытствуйте, что становится с нею во гробе; вы, надмевающиеся начальством и властью, взгляните на гробы и убойтесь Бога; вы, питающие друг к другу вражду и злопамятство и не прощающие, приидите и научитесь, как прощать. Взгляни с вниманием на гроб, посмотри на лежащих там тех, которые когда-то были царями, посмотри на тех, которые были когда-то начальниками, теперь же в гробах. Посмотри на страшное зрелище останков и скажи: какой там царь, какой начальник, какой воин, какой военачальник, какой богатый и какой бедный, какой юноша и какой старик, какой красивый и какой эфиоплянин? Можешь ли сказать ты, что все это не представляет собою праха, что все это не пепел, не зловоние? Или что все, что было когда-то милым, теперь не возбуждает отвращения? О, безумие! Что это за великое таинство предо мною? Тот, кто вчера был для меня желанным, сегодня лежит предо мною, возбуждая отвращение; кто вчера был членом моим, на того гляжу сегодня, как на чуждого; кого недавно я обнимал, к тому сегодня не хочу даже и прикоснуться; обливаю его слезами, как близкого мне, и в то же время бегу от гноя его, как будто он совершенно чужд мне. Чувство сострадания побуждает меня подойти к тому, кто уже издает смрад, но меня удерживают сделать это тление и черви. Я представляю себе недавний образ умершего, но никак не могу усмотреть его в нем. Куда девалась красота лица? Вот оно уже почернело. Где выразительные и красивые глаза? Вот они померкли навсегда. Где красота волос? Вот она уже пропала. Где высоко поднятая шея? Она уже сокрушена. Где полный жизни язык? Он уже умолк. Где красота рук? Она пропала. Куда девался высокий рост? Он исчез. Где великолепные одежды? Они уже сгнили. Где благовонное миро и ароматы? Сгнили и они. Где веселие юности? Вот миновало и оно. И вообще, где преисполненный гордости человек? Вот он снова обратился в прах. Однако не останавливайся мыслию только на гробе, но перейди затем и к воскресению; пойми и верь, что находящийся перед тобою умерший снова воскреснет и умолкнувший ныне язык снова получит способность говорить тогда, когда преклонится перед Богом всякое колено небесных, и земных, и преисподних, и всякий язык исповедует Его.