...Мы, если хотим наследовать небеса, всеми силами должны стараться стяжать добродетель смирения.

...Действительная сила спасения состоит не в том, чтобы не делать зла, но в том, чтобы самим мужественно терпеть зло.

Тебе не нужно для своего спасения предпринимать дальний путь, переплывать море и переходить горы, напротив, если ты не желаешь даже переступить и порог, то можешь спастись и сидя дома, потому что средство ко спасению у тебя на устах и в сердце.

Благодать не спасет нас при нечистой жизни; напротив, еще более повредит нам и усугубит грехи наши, если мы после такого познания и дара возвратимся к прежним беззакониям.

Недостаточно одной добродетели для спасения нашего, но нужно, во-первых, тщательное слушание Слова и всегдашняя память о нем; потом нужно мужество; далее— презрение богатства и, наконец, — бесстрастие ко всему житейскому. Слышание Слова потому поставляет Бог прежде всего прочего, что оно прежде всего нужно.

Нет никакой пользы для нашего спасения от правых догматов, когда наша жизнь развращена.

...Наше спасение нуждается в перемене прежнего состояния для того, чтобы мы перестали быть тем, чем являемся ныне, начали иную жизнь, которую проводили до преступления.

...Никто из нерадивых, беспечных и недеятельных никогда не может спастись...

Ни целомудрие одно только без прочих добродетелей, ни попечение о бедных, ни благотворительность, ни иной какой-либо подвиг не может спасать, но требуется, чтобы все вместе стеклось в наши души; молитва же лежит под этим, как корень и основание.

Невозможно спастись иначе; если ты упражняешься даже в высшем любомудрии, но не заботишься о других, погибающих, то не будешь иметь никакого дерзновения перед Богом.

Чтобы слушатели не подумали, что примирение с Богом состоит только в том, чтобы веровать в  Призывающего, Апостол требует еще исправления жизни, потому что, получивши прощение грехов и примирившись с Богом, жить опять по-прежнему значит то же, что снова возвратиться к вражде и, в рассуждении жизни, напрасно принять благодать.

Презирай свое, и получишь Божие; Сам Он желает этого. Презирай землю, и получишь Царство Небесное; там пребывай, а не здесь.

Кто решится быть внимательным, и бодрым, и усердно заботиться о своем спасении, тому ничто не воспрепятствует.

Тебе повелено идти тесным путем, а ты спрашиваешь о покое? Тебе заповедано входить узкими вратами, а ты ищешь широких?

Кроме воздержания от пищи, есть много путей, могущих отворять нам двери дерзновения перед Богом. Кто вкушает пищу и не может поститься, тот пусть подает обильнейшую милостыню, пусть творит усердные молитвы, пусть оказывает напряженную ревность к слушанию Слова Божия; здесь нисколько не препятствует нам телесная слабость; пусть примиряется с врагами, пусть изгоняет из души своей всякое памятозлобие. Если он будет исполнять это, то совершит истинный пост, такой, какого именно и требует от нас Господь.

Так глубоко были мы погружены во зле, что не могли уже очиститься, но имели нужду в возрождении; ведь это подлинно новое бытие. Как под сгнивший дом никто не подставляет подпор и не приколачивает ничего к старому зданию, но, разрушив его до основания, снова воздвигает и возобновляет, так поступил и Господь: не подправил нас, но переустроил заново.

Кто показал начало доброго пути, тот становится виновником и того что другие делают, следуя его примеру, и поэтому получает двойную награду: за то, что сам делает и за то, что других привел к лучшему образу мыслей.

Нам невозможно иначе спастись, если не пойдем таким путем. Постараемся даже более, чем любящих нас, любить тех <врагов наших>, как способствующих нам в достижении бесчисленных благ.

Жизнь праведная и без чудес получит венцы и ничего тогда не потеряет; а жизнь беззаконная и с чудесами не может избегнуть наказания.

Не говори: будет еще время, когда должно обратиться; такие слова весьма прогневляют Бога. Почему? Потому что Он обещал тебе бесконечные веки, а ты не хочешь потрудиться и в продолжение настоящей жизни, краткой и скоропреходящей, и оказываешься так нерадив и малодушен, что ищешь даже этой кратчайшей жизни.

С правым же исповеданием догматов соединим и праведность жизни и дел, чтобы нам не на половину совершать свое спасение.

...Прежде всего убоимся греха, так как от него мучение, от него геенна, от него всякое зло. И не только убоимся, но и будем убегать его и стараться всегда благоугождать Богу. В этом и состоит Царствие, в этом жизнь, в этом тысячи благ. Таким образом, мы еще и в этой жизни приобщимся Царствия Небесного и будущих благ...

...Для нашего спасения недостаточно крещения, если после него не покажем жизни, достойной этого дара.

Если же Он есть Бог всех, то о всех и промышляет; а если о всех промышляет, то всех равно спасает через веру.

Великий и высокий образ жизни, направленной к снисканию неба, по природе вещей представляется как будто трудным; но, при мужестве и готовности ко всему принимающих его на себя, в действительности становится очень легок.

Бог благоволил не все оставить Себе в деле спасения человека, чтобы не показалось, будто Он увенчал нас напрасно, и не все предоставил нам, чтобы мы не впали в гордость.

Подлинно, спасаемый получает двойную благодать: и оживотворяется душой, и окрыляется, подобно птице, воспаряет в небесные своды, делается сожителем Ангелов и занимает место наряду с небесными Чинами.

Мы недостойны спасения и за свои дела не можем ожидать ничего доброго, но ради имени Твоего, Господи, ожидаем спасения; нам осталась эта надежда спасения.

Бог устраивает наше благо не одинаковым образом, но, как неистощимый в средствах, пролагает нам многие пути ко спасению.

Бог устроил много путей для того, чтобы обилием их сделать для нас восхождение к Нему легким. Одни из людей сияют девством, другие прославляются брачною жизнию, иные украшаются вдовством; одни отвергли все, другие — половину; те восходят праведною жизнию, эти — покаянием.

Не столько имеют препятствий на пути ко спасению те, которые владеют немногим, сколько те, которые погружены в бездну богатства, потому что страсть к богатству тогда бывает сильнее.

Господь ввел между нами такой образ жизни, такие положил для нас законы, такие установил нравы, что усвояющие их скоро соделываются ангелами и подобными Богу, сколько это возможно по силам нашим, хотя бы сами по себе они были хуже всех людей.

Как змей выставляет все свое тело, чтобы только спасти голову, так и тебе нужно оставить все прочее для спасения души.

Если бы достаточно было одной любви Божией, тогда все должны были бы быть спасены; если же с другой стороны достаточно нашей добродетели, то излишне было бы явление Сына Божия в мире и излишне было бы все домостроительство Его. Итак, это делается и не по одной любви, и не за нашу только добродетель, но под условием той и другой вместе.

Невозможно спастись никому, кто не упражняется постоянно в духовном чтении; но и то еще хорошо, если мы, пользуясь непрестанно этим врачевством, успеем спастись когда-нибудь.

Когда мы дошли до отчаяния и было время суда, когда зло возросло и грехи умножились, тогда Бог явил силу Свою, чтобы понять тебе, как велико у Него богатство правды. Если бы это совершилось в начале, т. е. после падения Адама, то не показалось бы настолько удивительным и необычайным, как теперь, когда испытаны уже все способы исцеления.

Недостаточно ведь еще не ходить по плоти, но необходимо ходить по духу, потому что для нашего спасения нужно не только уклоняться от зла, но и делать добро. А это будет, если мы душу предадим духу, а плоть убедим познавать свое положение. Таким образом мы и ее сделаем духовною, равно как если станем предаваться беспечности, сделаем душу плотскою.

Много путей ко спасению даровал нам Бог; только бы сами мы не были нерадивыми!

К нашему спасению послужит и то, когда мы не о себе только будем заботиться, но и станем приносить пользу ближнему и руководить его на путь истины.

Если для того, чтобы овладеть каким-нибудь предметом, нам недостаточно захотеть, но нужно еще приложить деятельность, то тем более для того, чтобы взойти на небо, нам нужна деятельная добродетель.

Едва меньшая часть мира спасается. Но погибающие радуются, слыша, что не они одни будут терпеть вечные муки, но вместе со многими другими. И чему тут радоваться, когда за самую радость они будут наказаны?

Поспешим на добрые дела — ведь иначе и спастись невозможно, — очистим грехи наши и таким образом удостоимся милосердия от Самого Владыки.

Приступивший к любомудрию в конце своей жизни употребляет все время на то, чтобы посильно омыть грехи, соделанные в прежнем возрасте, и на это истощается все его усердие; но часто он не успевает и в этом, а отходит отсюда с остатками ран; а кто с юных лет вступил в подвижничество, тот не тратит времени на это и не сидит, врачуя свои раны, но с самого начала уже получает награды.

И сам я не верю, чтобы можно было спастись тому, кто ничего не делает для спасения ближнего.

Спасение происходит из благодати, не думай, что оно совершается ненамеренно и безразлично. Но как — из благодати? Если кто делает что-либо, достойное благодати.

Бога же ничто столько не раздражает, как небрежение о спасении ближних.

Не столько мы сами желаем освобождения от грехов и ищем спасения, сколько Бог спешит и ускоряет даровать нам и избавление от грехов, и блаженство спасения.

Нам всегда нужна ревность, великая горячность души и готовность ее к смерти. Невозможно ведь получить Царствие иначе, как через крест. Не будем же обольщать себя.

...Спасение человеческое служит для Бога предметом такой заботливости, что Он ради одного кающегося  грешника подвергает радости небо и землю.

Чтобы избавиться от геенны, нужно удерживаться от порока, а чтобы достигнуть Царствия, нужно прилепляться к добродетели.

Чем же мы извинимся в том, что не хотим великодушно, мужественно и с благодарностию переносить все постигающие нас бедствия, когда знаем, что нам невозможно и получить спасение иначе, как прошедши этим путем?

Если ты хочешь достигнуть высших селений, то убегай удовольствий, попирай гордость житейскую, презирай богатство, славу и власть; избери бедность, сокрушение духа, покаяние, источники слез и стремись ко всему, чем можно приобрести спасение. Избравший это и сам находится вне опасности, и молитвы его делаются возвышеннейшими. Если ты таким образом устроишь себя и с таким сердцем будешь взывать к Богу, то Он непременно услышит тебя.

Если ты заботишься о своем спасении, доказывай это не словами, а делами, чтобы никто никогда не хулил Бога. Потому постарайся исправить жизнь, так как язычник опять спросит тебя: откуда мне знать, что Бог заповедал возможное? Вот ты, будучи христианином по самому рождению и воспитанный в этой превосходной религии, ничего такого не исполняешь. Что ты скажешь на это? Без сомнения, станешь отвечать: я укажу тебе других, которые исполняют, именно: монахов, обитающих в пустынях. Но не стыдно ли тебе признавать себя христианином и отсылать к другим, как будто ты не можешь доказать того, что и сам совершаешь дела христианские? Язычник тотчас возразит тебе: какая мне необходимость ходить по горам и исследовать пустыни? Если невозможно философствовать, живя в городах, то это может быть большим обвинением христианской жизни, для осуществления которой необходимо оставить города и бежать в пустыни.

Мы должны заботиться не только о своем спасении, но и о спасении ближних; иначе и сами не получим спасения. Воин, который во время сражения старается только о том, чтобы спасти себя самого бегством, вместе с собою губит и других; напротив, мужественный, сражаясь для защиты других, вместе с другими спасает и самого себя. А так как и наша жизнь есть также война, и притом жесточайшая из всех войн, — время сражения и битвы, — то будем вступать в сражение так, как повелел Царь наш Иисус Христос, с готовностью поражать, убивать и проливать кровь врагов наших, заботясь о спасении всех, укрепляя стоящих и поднимая падших. Многие из собратий наших в этом сражении лежат в ранах, истекают кровью, и нет человека, который бы помог им; ни народ, ни священники, ни другой кто, ни покровитель, ни друг, ни брат не заботятся о них, но каждый заботится только о себе самом. Через это-то мы и унижаем достоинство своих подвигов, потому что величайшее дерзновение к Богу и похвала принадлежит тому, кто заботится не о своей пользе. Оттого-то мы бываем слабы и удобно побеждаемся как от людей, так и от диавола, что ищем только своего и не укрепляем друг друга, не ограждаем любовью о Боге.

...Ничто так не может доставлять спасения, как постоянное обращение к <Богу>, как сохранение этой надежды, хотя бы стеклось бесчисленное множество обстоятельств, повергающих в отчаяние; это стена несокрушимая, безопасность невозмутимая, крепость непобедимая. Поэтому, хотя бы обстоятельства угрожали смертию, опасностию, совершенною погибелью, не переставай надеяться на Бога и ожидать от Него спасения, потому что для Него все легко и удобно, и из безвыходных обстоятельств Он может доставить выход. Не тогда только надейся получить Его содействие, когда дела твои текут счастливо, но особенно тогда, когда настанет волнение и буря, когда будет угрожать крайняя опасность; тогда-то особенно Бог и показывает Свою силу.

...Недостаточно лишь уверовать и подвизаться как-нибудь, но если мы не будем подвизаться так, чтобы показать себя безукоризненными до конца и достигнуть награды, то не получим никакой пользы.

...Принадлежит это спасение Совершенное Спасителем  как нам известно, одной лишь Церкви, и никто не может вне Церкви и веры ни быть сообщником Христу, ни спасаться. Зная это, мы понимаем, что спасение всего мира совершается не от дел закона, но во Христе, и безбожным ересям не оставляем никакого основания для надежды, но полагаем их вне всякой надежды, так как они не имеют ни малейшего общения со Христом, но тщетно прикрываются спасительным именем ко вреду и обману тех, кто больше обращает внимание на название и внешность, чем на истину. Итак, пусть никто не отрывает от Христа того, что было издревле, пусть никто не думает, чтобы кто-либо из живших прежде мог спастись без Христа; а тех, кто в наше время переиначивает и извращает истину, кто устраивает лишь суетное и ложное подобие Церкви, чуждое Христу и истине, — тех пусть никто не именует и христианами и не поддерживает общения с ними; да это и невозможно, потому что не выносится из священного дома жертва и не предлагается для общения находящимся вне его.

...Если бы кто, взявши чесоточного, покрытого язвами, удрученного болезнию, старостию, бедностию и голодом, вдруг преобразил его в благообразного юношу, красота которого привлекала бы к себе всех людей, щеки сияли бы, взоры, при каждом мановении, бросали бы солнечные лучи; потом если бы оставил его навсегда в этом цветущем возрасте, а сверх того облек его в багряницу, в диадему и во все царские украшения, — вот так именно и преобразил <Бог> нашу душу, соделав ее и красивою, и привлекательною, и любезною, так что на такую душу желают взирать Ангелы, Архангелы и все другие <Небесные> Силы.

Ты намереваешься идти на небо и получить там Царство и спрашиваешь, нет ли какой трудности на этом пути и в этом путешествии, не стыдишься, не краснеешь... Хотя бы там были все человеческие бедствия, злословия, обиды, бесчестия, клеветы, меч, огонь, железо, звери, потопления, голод, болезнь и вообще все беды, какие случаются в жизни от начала доселе, ужели ты не посмеешься, скажи мне, и не презришь все это?

Надежду спасения нужно полагать в совершении добродетели, и не величаться ни именем, ни сродством со святыми мужами, ни чем-либо другим, но правотою своих дел; а лучше сказать, не величаться и этим, но тогда-то особенно и смирять, и уничижать себя, когда успеем собрать великое богатство добродетели, так как при этом мы и собранное нами богатство сбережем верно, и привлечем к себе благоволение Божие.