Никон Оптинский (Беляев)

Да, так-то исповедь, благочестие или добрая нравственность и молитва необходимы в деле спасения души, но это еще только внешнее, это только труды, только подвиги, это еще только листья, необходимо же принести плоды доброделания, а плоды есть следующие: кротость, смирение и любовь.

Не можете служить Богу и маммоне (Мф. 6:24), нельзя служить Богу и греху. Должен человек, по Евангелию, возлюбить Господа всею душею, всею крепостью, всем сердцем, всем помышлением своим (Мф. 22:37; Мк. 12:30; Лк. 10:27), не отдавая греху ни одного чувства, ни единой способности своей душевной или телесной.

Я – монах, а монах есть исполнитель всех заповедей Божиих. Ни прельщения, ни угрозы, ни даже смерть не должны заставить монаха презреть заповедь Божию. Умиляют мое грешное сердце слова псаломские: «Я – Твой, спаси меня, ибо я уставы Твои хранил» (Пс. 118:94). Говорю их Господу, когда грозят мне люди или помыслы мои при исполнении долга моего священноиноческого. Будь воля Господня!

Если монах пребывает в мирском доме, то на него смотрят как на мирянина. Нельзя монаху долго пребывать в миру. Как рыба без воды, так и монах вне монастыря.

Если монах живет в миру, не несет никаких подвигов и даже одежды монашеской не носит, чем он отличается от мирянина? – Своей любовью к монашеству. Можно жить в монастыре, по видимости быть исправным монахом, но не любить монашества. Такой человек уже не есть монах.

Прежде я ругал монахов, а теперь, когда сам живу в монастыре, то вижу, как трудно быть истинным монахом. И живу я, как в миру, нисколько не изменился, все те же страсти, пороки, грехи, остался таким же развращенным, страстным человеком, только живу в келье, в Скиту, а не в миру. И не стал сразу ангелом, чего я требовал прежде от всякого монаха без разбора, молодой ли он или старый и сколько живет в монастыре, не желая ничего принимать в соображение. Теперь я начинаю понимать, что практическое знание собственно только и имеет смысл. Очень легко разглагольствовать, но очень трудно дело делать.

Недавно приходил к батюшке (прп. Варсонофию]) о. Павел из канцелярии для переговоров о написании письма, кажется, какому-то архимандриту на его вопрос: «В чине пострижения в схиму есть выписка из творений преподобного Симеона о том, что всякий не совершившийся этим великим образом, то есть схимой, не монах. Как же подумать о современном монашестве, о тех, которые не приняли схимы, а только мантию, и если здесь какое-либо недоразумение, то как его примирить и разъяснить?» На это батюшка сказал так:
– Не знаю, насколько верно мое предположение, но я думаю так. Прежде не было никаких рясофоров и мантий, была одна схима. Эти подготовительные степени, то есть рясофор и мантия, учреждены впоследствии, когда монашество уже ослабело. Правда, мантия немного отличается от схимы. А прежде было так: поступает в обитель ищущий спасения, его испытывают некоторое время, и если он оказывается имеющим произволение, если можно ожидать, что из него выйдет монах, то его сразу постригали в схиму. Так что прежде были только два разряда: послушники, то есть испытываемые, и схимники. Отсюда надо и полагать, что не принявший в то время схимы был простой мирянин. Но я вам повторяю, что это мои личные рассуждения…
Затем, вскоре после этого, я опять заговорил с батюшкой об этом же.
– Я полагаю, батюшка, что для разъяснения этого вопроса, –сказал я, – можно обратиться к следующему происшествию: скончались схимонах и послушник. Их погребли, как должно. Потом, когда их откопали через некоторое время, то оказалось, что схима надета на послушника, а схимник лежит без схимы. Поэтому, я думаю, что можно быть монахом и не принимая схимы.
– Это значит то, – сказал батюшка, – что этот послушник проводил жизнь схимонаха, а схимонах жил недостойно своего звания и чина. Но этим схима не принижается.

Что будет? Как будет? Когда будет? Если случится то и то, куда приклониться? Если совершится то и то, где найти подкрепление и утешение духовное? О Господи, Господи. И недоумение лютое объемлет душу, когда хочешь своим умом все предусмотреть, проникнуть в тайну грядущего, неизвестного нам, но почему-то страшного. Изнемогает ум, планы его, средства, изобретаемые им, – детская мечта, приятный сон. Проснулся человек – и все исчезло, сталкиваемое суровой действительностью, и все планы рушатся. Где же надежда? Надежда в Боге.
Господь – упование мое и прибежище мое ( Пс. 17:3). В предании и себя, и всего воле Божией обретаю мир душе моей. Если я предаю себя воле Божией, то воля Божия и будет со мной совершаться, а она всегда благая и совершенная. Если я Божий, то Господь меня и защитит, и утешит. Если для пользы моей пошлется мне какое искушение – благословен Господь, строящий мое спасение. Даже при наплыве скорбей силен Господь подать утешение великое и преславное… Так я мыслю, так я чувствую, так наблюдаю и так верую.

На днях я был свидетелем благоразумия батюшки (прп. Варсонофия), рассуждения, любви, смирения и... даже не знаю, что сказать. Есть в монастыре монах, уже старый, лет пятьдесят живущий в Оптиной. Мне батюшка говорил про него, что его не могли смирить ни о. Исаакий, ни о. Досифей, ни теперь о. архимандрит Ксенофонт. На все обличения он отвечал грубостями и дерзостями. Вот на этого монаха поступили к батюшке жалобы от монастырских братий. Батюшка решился позвать к себе этого монаха. Он пришел. На первое же слово батюшки он начал говорить дерзости и грубости и даже закричал на батюшку. Ворча и угрожая, вышел он от батюшки и ушел. Батюшка позвал казначея и благочинного и сказал им, чтобы с него была снята мантия и даже рясофор. Но монах не послушался и сказал, что не желает этого. Тогда батюшка сумел так распорядиться, что этот монах пришел неузнаваемый к батюшке, упал на колени с плачем, прося прощения и благословения, изъявляя покорность. Батюшка тотчас же простил: «Бог тебя простит». – Но монах, не вставая с колен, все просит прощения. – «Бог простит, меня прости», – говорит батюшка и, успокоив немного монаха, отпустил его.
Когда я вошел, батюшка сказал мне: Это чудо! Слава Тебе, Господи!
Батюшка встал перед иконами и помолился. Всякому понятно, что батюшка все это делает для пользы братии, то есть смиряет, и утешает, и все другое.

Прекрасно сказал по этому поводу старец Зосима в поучениях своих о послушании. Много осуждения и порицания достоин будет отец начальствующий, если попустит чадам своим духовным творить свою волю (то есть противоречить), не слушаться, настаивать на своем и тому подобное. Да и сами дети такого отца по кончине своей будут роптать на него и осуждать его за то, что его нерадением лишились своего спасения. Из этих слов старца Зосимы (изложенных здесь приблизительно, не с точностью) видно, что вред от самочинной жизни особенно ярко познается при конце жизни. Во время обычной жизни нашей нам кажутся наши желания, намерения, интересы в житейских делах очень важными, дорогими, почти необходимыми. Чтобы не потерять приятное нам или получить то, что хочется нам, мы готовы бываем отвергнуть послушание, отсекающее нашу волю, – отвергнуть или явно, или различными ухищрениями, или выпрашивая у духовного отца принужденное благословение или согласие. При конце жизни все эти интересы житейские теряют свою привлекательность, и человек видит свою потерю, свой душевный ущерб, происшедший от непослушания и самочиния – в нем виноват и духовный отец, и дети.

Надо смиренно о себе думать и смирением растворить всякое свое делание, но ложное смирение, выставляемое в извинение своего нежелания и лености подвизаться, далеко отогнать: «Где уже нам, грешным, это делать. То были люди святые…» Так приходится слышать тех, кто не хочет трудиться для своего спасения. Можно им ответить: да, это верно, но и святые очень часто прежде были великие грешники, стали святыми, подвизаясь, поэтому грешником себя считать – считай, а на добро себя понуждай. Будет польза. Самооправдание – корень зла.

«Он утвердил лицо свое идти в Иерусалим» (Лк. 9:51), решил, приготовился идти во Иерусалим на подвиг Свой. В духовном смысле это означает, что всякий христианин, который, подобно Христу, решил идти в Горний Иерусалим, то есть проводить духовную жизнь ради Царства Небесного, должен утвердить лицо свое, приготовить себя к этому путешествию, решиться на прохождение подвижнической жизни. Надо приготовиться и решиться, ибо путешествие это требует именно подвига, понуждения себя на совершение всех добродетелей, которыми достигается Царство Небесное. Надо приготовиться и решиться, ибо самому совершению добродетелей противодействуют и противостоят различные скорби, соблазны, препятствия, и прежде всего от людей, подстрекаемых врагом нашего спасения. Враг желает воспрепятствовать доброму намерению и внушает людям мира этого ненависть к рабам Божиим.

Молитвой испрашивается помощь Божия, привлекается Божие благословение. Будет человек призывать благословение, и придет к нему оно, и наоборот, как сказано: «Не восхотел благословения – и оно удалится от него» (Пс. 108:17).

Хотя ты и не принимала пострига в мантию, но все же ты имела рясофор, а на одеяние рясы читается такая молитва: «Благодарим Тебя, Господи Боже наш, Иже по многой милости Твоей избавил еси рабу Твою от суетной мирской жизни, и призвал еси её на честное это обещание: сподоби убо её пожить достойно во ангельском этом жительстве: и сохрани её от сетей диавольских, и чисту её душу и тело соблюди даже до смерти», и далее: «облеки её освящения одеждою, целомудрием препояши чресла её…» Из этого видно, что Святая Церковь Православная на рясофор смотрит как на обет Богу. Бойся солгать Богу.
Теперь если к этому приложим еще и то, что соблазняет тебя монах мантийный, то мне страшно подумать, какой на это суд произносит Святая Церковь. Вот что написано в законоправильнике: монах или монахиня если приидут в общение брака, не считается то брак, но блуд, или, лучше сказать, прелюбодейство.

Если бы человек мог научить путям Господним, т.е. научить, как надо жить, чтобы спастись, то ученые богословы были бы первые спасающиеся. Между тем на деле оказывается не так, а именно, что весьма многие ученые люди не идут путем Господним… Но что же нужно человеку, чтобы научиться путям Господним? Нужно, чтобы человек был кротким, смиренным, и тогда Господь Сам научит, как идти путем Господним. Знать это особенно важно в настоящее время, когда так заметен недостаток наставников. Смирись при помощи Божией, будь кротким, не имей злобы на ближних, уготовь кроткой, доброй жизнью свою душу для восприятия Божественного научения, и Господь Сам научит путям Своим.