Никон Оптинский (Беляев)

Никон Оптинский (Беляев)

Преподобноисповедник (1888–1931)
Тематика цитат

Загрузка плеера...

Цитаты:

В миру я даже более в свое время был доволен своей жизнью, не замечая и не чувствуя своих грехов и проступков против Бога и ближнего, а здесь я начинаю чувствовать некоторые свои грехи. Здесь, в монастыре, совесть больше обличает, и я стараюсь очищать ее по мере возможности у старца искренним откровением помыслов и поступков. Говорю «искренним», потому что говорю батюшке все от себя, никто меня к тому не принуждает, но есть все таки у меня желание оправдаться, хотя я и в этом самом каялся батюшке. И я познал, кажется, силу и необходимость откровения, ибо сам на себе чувствую то великое облегчение: то успокоение и умиротворение совести, которое бывает после откровения. Проступок, который все время помнишь и который тебя беспокоит, почти забываешь, когда скажешь о нем батюшке. Поэтому я решил всегда быть откровенным с батюшкой и всячески хранить свою совесть.

О жизни

Иерусалим в духовном смысле означает Царство Небесное. Восхождение в него есть жизнь земная каждого верующего человека, строящего свое спасение. Умилительно это изложено в стихире Великого Страстного Понедельника: «Господь, идя на добровольное страдание, говорил апостолам на пути: "Вот, мы восходим во Иерусалим, и предан будет Сын Человеческий, как написано о Нем!" Давайте же и мы, очищенными мыслями будем сопутствовать Ему, и с Ним распнемся, и умертвим себя ради Него для житейских наслаждений, чтобы с Ним и ожить, и услышать Его, возглашающего: “Уже не в земной Иерусалим восхожу, чтобы пострадать, но ко Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему, и вас с Собою вознесу в горний Иерусалим, в Царство Небесное!». Спасающемуся о Господе необходимо предлежат степени восхождения в Горний Иерусалим. На жизненном пути неизбежно встречают его скорби и искушения. К ним нужно быть готовым. Наша немощь человеческая не хочет их, часто забывает о неизбежности их и желает лишь земного счастья. Обратите внимание, что даже святые апостолы до получения дара Духа Святого и дара разуметь Писания не были чужды желаний временной славы и счастья, как и повествуется в Евангелии. После слов Христа о грядущих скорбях и смерти сыновья Зеведеевы просят у Христа почестей временного царства Его, которого они тогда ожидали. Но вместо этой почести чашу смерти обещал Христос пить друзьям Своим. Потому, если видим жизнь нашу, исполненную скорбей и неисполнившихся надежд и желаний, да не унываем. Так должно быть. Жизнь христианина должна быть подобна жизни Христа. Возвещает нам святой апостол Петр: «Христос пострадал за нас, оставив нам пример, чтобы мы шли по следам Его» (1 Пет. 2:21).

Некоторые, видя, что Господь им не дает долгое время желаемого образа жизни, в котором они надеются получить пользу душевную и успокоение своему мятущемуся сердцу, впадают в нерадение, заразив себя ложной, внушенной врагом мыслью, что, мол, буду принуждать себя на добродетель тогда, когда буду иметь к тому удобства (например, когда сподоблюсь монашества или уединенного жития или по удалению от себя тех или иных обязанностей и так далее), а сейчас мне это невозможно.
Такие пусть знают, что наша жизнь устрояется не самочинно, а Промыслом Божиим, что успокоение обретается в отречении своей воли, что полного удобства никогда нельзя найти, что невозможного Господь не требует от нас и что посильное исполнение заповедей Божиих возможно везде и всегда. За посильное понуждение себя в данном месте и положении ко благочестию Господь, увидев человека приуготовленным, исполняет во благих желание его.

Когда благодать коснется человека, в нем появляется ревность к богоугождению. Если он не подавит ее, то появятся дела. И эти дела он будет совершать легко, ибо собственно не он, а благодать за него будет совершать их. Эту легкость телесных деланий испытал на себе и я, но я ничего не понимал: ни сущности этих деяний, ни цели, ни причины. Не заметить изменения было невозможно, но я или приписывал это себе, или не обращал на это внимания. Теперь я вижу, что я был под особым действием благодати в миру до приезда в Оптину в первый раз, во время всего нашего пребывания в Оптиной, затем, во время нашего пребывания в миру после Оптиной. Не знаю, как хранила меня благодать, только бывали заметные расслабления. Наконец, при поступлении в Скит Божия благодать опять воздействовала. Быть может, в миру благодать и более помогала мне, но ее действие было только охранительное, чтобы я не погряз совсем, а внешних, видимых проявлений, кажется, не было. И теперь Господь хранит меня, но начинает отнимать от меня благодать, чтобы испытать силу и твердость моего произволения. Теперь я кое-что понял, прозрел немного, чем я обязан батюшке (преподобному Варсонофию) и чтению книг святоотеческих по его благословению. Я понял, что монашество есть непрерывная борьба, непрестанное умерщвление плоти, и я, помня это, должен готовиться к борьбе и скорбям.