Максим Исповедник

Если Бог страдает плотью, быв человеком, то кто не порадуется, когда страдает, имея Бога соучастником в страдании? Ибо сострадание Ему виновно бывает Царствия. Истинен сказавший: «С Ним страдаем, да и с Ним прославимся» (Рим. 8:17).

Страждущий за попрание Божией благодати, если познает цель врачующего его Божественного Промышления, то и случившуюся прискорбность с благодарностью приемлет радуясь, и грех, за который наказуется, охотно исправляет.

Прославляет Бога в себе тот, кто ради Бога из-за заповедей терпеливо переносит страдания и труды.

Долготерпелив тот, кто ждет до конца искушения и получает похвалу за претерпенное.

Святые были благи и человеколюбивы, благоутробны и милосердны, оказавшись одинаковое имеющими ко всему роду расположение любви, силою которой через всю жизнь верно сохраняя наилучшее из всех благ, имею в виду смирение, эту хранительницу благ и разрушительницу противоположного им зла, они пребыли неуловимыми для всех тяготящих нас искушений, как произвольных, которые от нас, так и непроизвольных, которые не от нас, восстания первых подавляя воздержанием, а нападения вторых отражая терпением.

Благоразумный помышляя о врачебности судеб Божиих, с благодарением сносит приключающиеся ему по ним бедствия, никого другого не почитая виновным в них, кроме грехов своих; а неразумный когда грешит и наказываем за то бывает виновниками зол своих почитает или Бога, или людей, не уразумевая премудрого об этом Божия промышления.

Бесстрастие есть мирное состояние души, в котором она неудободвижна на зло.

Если никогда во время молитвы не осаждает ума твоего никакое помышление мирское, то знай, что ты не вне области бесстрастия.

Чистым оком веры узревший благолепие будущих благ, охотно повинуется повелению выйти из земли своей, от сродства своего и из дома отчего, оставляя всякое сочувствие и пристрастие к плоти, чувству и всему чувственному и бывая, если случится какое с этой стороны искушение, выше естества, как предпочетший естеству причину его, подобно великому Аврааму, предпочетшему Исааку Бога (Быт. 22:1).

Прославляет Бога в себе не тот, кто словами только благоговейно чтит Бога, но кто ради Бога из-за заповедей терпеливо переносит страдания и труды. Таковой взаимно Богом прославляется славою сущею в Боге, нося в себе благодать бесстрастия как награду за добродетель по причастию. Ибо всякий, прославляющий Бога в себе- прославляется через бесстрастное озарение Божественными лучами в состоянии созерцания.

Никто не может истинно благословлять Бога, если он не освятил тело добродетелями и душу не просветил истинными познаниями. Благорасположение к добродетели есть лицо умозрительствующего ума, как на небо, поднимаемое на высоту истинного знания.

Всякий из нас по мере имеющейся в нем веры получает явное действие Духа, так что всякий сам для себя бывает раздаятелем благодати. Поэтому никто из благомудрствующих никогда не станет завидовать другому, богатому благодатями, так как на нем самом лежит труд приобретать расположение, условливающее приятие Божественных благ.

Божество Слова, будучи всегда по благодати соприсуще верующим в Него, заглушает закон греха, сущий во плоти (Рим. 8:2).

Живущий не для себя, а для Бога бывает исполняем Божественных даров, которые не всегда явны бывают по причине угрожающего нападения страстей.

Имеем святых Ангелов помощниками себе в добром, более же Самого Бога, нам Себя являющего делами правды и нас Себе создающего во святой храм, свободный от всякой страсти.

Как без солнечного света глаз не может воспринимать чувственное, так без духовного света ум человеческий никогда не может воспринять духовного созерцания.

Бог именуется и бывает Отцом по благодати только тех, которые о своем благодатном от Бога в духе рождении свидетельствуют добродетельными нравами.

Вводимому на путь благочестия не должно руководствоваться одною благостью к исполнению заповедей, но и памятованием о строгости судов Божественной правды почаще быть возбуждаемому на подвиги, чтоб как любовью вожделевать Божественное, так страхом воздерживаться от худого.

...Невозможно любить оскорбляющего даже тому, кто отрекся от мира и всего что в мире, если он истинно не познает цель Господню. Когда же даст ему Господь познать ее, и он возревнует ходить по указанию ее, тогда возможет он от сердца любить ненавидящего и оскорбляющего, как любили и апостолы, знавшие ее.

Всякого человека от души любить должно, упование же возлагать на одного Бога и Ему единому служить всею крепостию. Ибо пока Он хранит нас, то и друзья все нам благоприятствуют, и враги все сделать нам зла не сильны. А когда Он нас оставит, то и друзья все от нас отвращаются, и враги все берут силу над нами.

Когда разрешим всякий союз неправды и расположимся благодетельствовать ближнему от всей души, тогда облистаемся светом знания, освободимся от страстей бесчестия, исполнимся всякою добродетелью, светом славы Божией осветимся, и от всякого незнания избавимся; молясь же Христу, услышаны будем и Бога всегда будем иметь с собою и божественных исполнимся желаний.

Возлюбим друг друга и возлюблены будем от Бога. Будем долготерпеть друг другу, и Он подолготерпит грехам нашим. Не будем воздавать злом за зло, и Он не воздаст нам по грехам нашим. Оставление прегрешений наших обретем в прощении братиям; ибо милость Божия к нам сокрыта в милостивости нашей к ближним.

Подобает всему видимому и даже самому телу предпочитать любовь ко всякому человеку, которая служит признаком и любви к Богу.

Когда демоны, отторгнув ум твой от целомудрия, окружают его блудными помыслами, тогда со слезами воззови к Владыке: «На всяком шагу нашем ныне окружают нас»; «окружаешь меня радостями избавления.» (Пс. 16:11; 3:7) и избавишься.
Тяжел демон блуда и сильно налегает на подвизающихся против этой страсти, наиболее при небрежении об умеренности в пище, и при встречах и беседах с женским полом. Он сначала незаметно уловляет ум поползновенностью на сласть похотную, а потом дверью памяти привходит к безмолвствующему и как тело разжигает, так и представляет уму различные срамные образы и тем вызывает его к соизволению на грех. Если не хочешь, чтоб это длилось в тебе, восприими пост, труд, бдение и доброе безмолвие с прилежною молитвою.

Человеколюбивый Бог для того соделался человеком, чтобы человеческое естество <т. е. всех людей> собрать к Себе и остановить его от падкости на зло, по которой оно само на себя разделяется и само против себя восстает, никакой не имея остановки, по причине непостоянной изменчивости расположения в отношении к другим.

Премудрость Божия обнаруживается в том, что Он воистину существенно становится человеком; правда — в том, что Он через рождение воспринял способное подобно нам страдать естество; всемогущество — в том, что Он страданиями и смертью устроил для нашего естества непрестанную жизнь и неизменное бесстрастие.

Будем с верою смотреть на таинство Божественного Воплощения и только прославлять без пытливости Того, Кто благоволил быть этому для нас.

Есть четыре главных вида оставления Божия: иное оставление промыслительное, как то было с самим Господом, чтобы кажущимся оставлением спасти оставляемых, иное оставление испытательное, как было с Иовом и Иосифом, чтобы явить одного образцом мужества, другого образцом целомудрия. Иное оставление духовно-воспитательное, как то было с апостолом Петром, чтобы смиренномудрием сохранить в нем преизбыток благодати. Иное, наконец, оставление по отвращению, как то было с иудеями, чтобы наказанием обратить их к покаянию. Все эти виды оставления спасительны и исполнены Божией благодати и человеколюбия.

Душа никогда не может простереться к познанию Бога, если Сам Бог, по благоснисхождению к ней, не коснется ее и не возведет ее к Себе.

Между Богом и человеком стоят предметы чувственные и умно созерцаемые. Ум человеческий, желая пройти до Бога, не должен быть порабощен вещам чувственным в деятельной жизни и отнюдь не задерживаем предметами мысленными в жизни созерцательной.

Сила ума нашего по естеству способна к познанию телесных и бестелесных существ; о Святой же Троице ведение приемлет она по единой благодати, веруя только, что Она есть, но отнюдь не дерзая пытать, что Она есть по естеству, как это делает демонский ум.

Не вне самих ищущих должен быть иском Господь, но в себе самих ищущие должны искать Его верою, в делах свидетельствуемою.

Бог Сам по Себе, по естеству Своему, всегда таинственно сокровен, и если выводит иногда Себя из естественной Своей сокровенности, то так, что самым проявлением ее делает ее еще более сокровеннейшею.

Божество и Божественное в некотором отношении познаваемо, а в некотором — не познаваемо. Познаваемо созерцаниями о том, что есть вокруг Его; не познаваемо — в том, что Оно есть Само в Себе.

Только тех, которые соделались слепыми для всего, что после Бога, Господь умудряет, показывая им Божественнейшее.

Как свет солнца влечет к себе здравое око, так познание Бога естественно восхищает к себе чрез любовь чистый ум.

Ища Бога, мы не можем дойти до предела глубины Божией, но, может быть, и малость некую глубины Его достигнув, узрим святых святейшее и духовных духовнейшее.

Возможно, чтобы один и тот же Господь неодинаково являлся приступающим к Нему, но одним так, а другим иначе, сообразно с верою каждого...

Твердое и верное основание надежды на обожение для естества человеческого есть вочеловечение Бога, в такой мере делающее человека богом, в какой Сам Бог соделался человеком. Ибо явно, что Соделавшийся без греха человеком может обожить и естество без преложения его в Божество, в такой мере возвысив его до Себя, в какой Сам смирил Себя человека ради.

Жертвами духовными признаем не только умерщвление страстей... но и всех естественных сил посвящение Богу и огнем благодати Духа принесение их во всесожжение Богу.

...Будем доблестно переносить временные болезненности, притупляющие в нас жало сласти и избавляющие нас вечных за нее мучений.

Нечистотою сластей, как ржавчиною, покрытую душу очищает болезненный труд, и совсем истребляет в ней всякую склонность к вещественному, когда она делом познает вред от любления его; чего ради Бог попускает диаволу, по праведному суду, угнетать людей мучительными скорбями.

Сподобившийся Божественного ведения и любовью стяжавший его просвещения никогда не надмевается духом тщеславия; а не сподобившийся оного весьма легко им кружим бывает.

Некоторые из братии думают, что они не могут иметь даров Духа Святаго, ибо по нерадению об исполнении заповедей не знают, что имеющий истинную веру во Христа имеет в себе сокращенно все дары Божии. Но поскольку мы, по безделью нашему, далеко отстоим от деятельной к Нему любви, которая показала бы нам Божественные в нас сокровища, то справедливо считаем себя чуждыми даров Божиих.

Измождение тела есть укрепление души.

Праведно гнев посещает высокомудрствующий о себе ум, т. е. оставление его, или попущение ему потерпеть нападки от демонов и в деятельности и в умствовании; чтоб он пришел через это в чувство естественной своей немощности и в сознание покрывающей его и все доброе в нем совершающей Божией силы и благодати, и смирил себя, далеко отвергая от себя неестественную и чуждую ему высимость, чтобы иначе не нашел на него другой гнев, — гнев отнятия ниспосланных прежде даров.

...Всякий прославляющий Бога в себе страданиями из-за добродетели в деятельной своей жизни, и сам в Боге прославляется чрез бесстрастное озарение Божественными лучами в состоянии созерцания.

...Когда хотим сделать что доброе, будем иметь целью не человекоугодие, но богоугождение, чтоб, на Него всегда взирая, все делать для Него, иначе мы и труд понесем и награду потеряем.

...Воспоминая о безмерной глубине нашего чрез грехи падения, да не неверуем в возможность восстания умерщвленной в нас добродетели.

Без веры, надежды и любви, как из худого ничто вконец не истребляется, так и из доброго ничто совершенно не устанавливается в нас.