Человеколюбивый Бог для того соделался человеком, чтобы человеческое естество <т. е. всех людей> собрать к Себе и остановить его от падкости на зло, по которой оно само на себя разделяется и само против себя восстает, никакой не имея остановки, по причине непостоянной изменчивости расположения в отношении к другим.

Премудрость Божия обнаруживается в том, что Он воистину существенно становится человеком; правда — в том, что Он через рождение воспринял способное подобно нам страдать естество; всемогущество — в том, что Он страданиями и смертью устроил для нашего естества непрестанную жизнь и неизменное бесстрастие.

Будем с верою смотреть на таинство Божественного Воплощения и только прославлять без пытливости Того, Кто благоволил быть этому для нас.

Есть четыре главных вида оставления Божия: иное оставление промыслительное, как то было с самим Господом, чтобы кажущимся оставлением спасти оставляемых, иное оставление испытательное, как было с Иовом и Иосифом, чтобы явить одного образцом мужества, другого образцом целомудрия. Иное оставление духовно-воспитательное, как то было с апостолом Петром, чтобы смиренномудрием сохранить в нем преизбыток благодати. Иное, наконец, оставление по отвращению, как то было с иудеями, чтобы наказанием обратить их к покаянию. Все эти виды оставления спасительны и исполнены Божией благодати и человеколюбия.

Душа никогда не может простереться к познанию Бога, если Сам Бог, по благоснисхождению к ней, не коснется ее и не возведет ее к Себе.

Между Богом и человеком стоят предметы чувственные и умно созерцаемые. Ум человеческий, желая пройти до Бога, не должен быть порабощен вещам чувственным в деятельной жизни и отнюдь не задерживаем предметами мысленными в жизни созерцательной.

Сила ума нашего по естеству способна к познанию телесных и бестелесных существ; о Святой же Троице ведение приемлет она по единой благодати, веруя только, что Она есть, но отнюдь не дерзая пытать, что Она есть по естеству, как это делает демонский ум.

Не вне самих ищущих должен быть иском Господь, но в себе самих ищущие должны искать Его верою, в делах свидетельствуемою.

Бог Сам по Себе, по естеству Своему, всегда таинственно сокровен, и если выводит иногда Себя из естественной Своей сокровенности, то так, что самым проявлением ее делает ее еще более сокровеннейшею.

Как свет солнца влечет к себе здравое око, так познание Бога естественно восхищает к себе чрез любовь чистый ум.

Возможно, чтобы один и тот же Господь неодинаково являлся приступающим к Нему, но одним так, а другим иначе, сообразно с верою каждого...

Твердое и верное основание надежды на обожение для естества человеческого есть вочеловечение Бога, в такой мере делающее человека богом, в какой Сам Бог соделался человеком. Ибо явно, что Соделавшийся без греха человеком может обожить и естество без преложения его в Божество, в такой мере возвысив его до Себя, в какой Сам смирил Себя человека ради.

Жертвами духовными признаем не только умерщвление страстей... но и всех естественных сил посвящение Богу и огнем благодати Духа принесение их во всесожжение Богу.

...Будем доблестно переносить временные болезненности, притупляющие в нас жало сласти и избавляющие нас вечных за нее мучений.

Нечистотою сластей, как ржавчиною, покрытую душу очищает болезненный труд, и совсем истребляет в ней всякую склонность к вещественному, когда она делом познает вред от любления его; чего ради Бог попускает диаволу, по праведному суду, угнетать людей мучительными скорбями.

Сподобившийся Божественного ведения и любовью стяжавший его просвещения никогда не надмевается духом тщеславия; а не сподобившийся оного весьма легко им кружим бывает.

Некоторые из братии думают, что они не могут иметь даров Духа Святаго, ибо по нерадению об исполнении заповедей не знают, что имеющий истинную веру во Христа имеет в себе сокращенно все дары Божии. Но поскольку мы, по безделью нашему, далеко отстоим от деятельной к Нему любви, которая показала бы нам Божественные в нас сокровища, то справедливо считаем себя чуждыми даров Божиих.

Измождение тела есть укрепление души.

Праведно гнев посещает высокомудрствующий о себе ум, т. е. оставление его, или попущение ему потерпеть нападки от демонов и в деятельности и в умствовании; чтоб он пришел через это в чувство естественной своей немощности и в сознание покрывающей его и все доброе в нем совершающей Божией силы и благодати, и смирил себя, далеко отвергая от себя неестественную и чуждую ему высимость, чтобы иначе не нашел на него другой гнев, — гнев отнятия ниспосланных прежде даров.

...Всякий прославляющий Бога в себе страданиями из-за добродетели в деятельной своей жизни, и сам в Боге прославляется чрез бесстрастное озарение Божественными лучами в состоянии созерцания.

...Когда хотим сделать что доброе, будем иметь целью не человекоугодие, но богоугождение, чтоб, на Него всегда взирая, все делать для Него, иначе мы и труд понесем и награду потеряем.

...Воспоминая о безмерной глубине нашего чрез грехи падения, да не неверуем в возможность восстания умерщвленной в нас добродетели.

Без веры, надежды и любви, как из худого ничто вконец не истребляется, так и из доброго ничто совершенно не устанавливается в нас.

Пока не исторглись мы умом до чистоты из природы своей и всего, что есть после Бога, дотоле не можем считать себя стяжавшими неизменный навык к добродетели.

Бог, создавший человеческое естество, вместе с дарованием ему по воле Своей бытия, сочетал с ним и силу исполнять достодолжное.

Для добродетели благотворно трудиться среди болезненных трудов, ибо в таком случае она благодушно все претерпевающим в награду приносит бесстрастие души, по которому душа, любовью соединяясь с Богом, отторгается расположением от плоти и мира. Измождение тела есть укрепление души.

Награду за подвиги в добродетели составляют бесстрастие и ведение. Ибо они виновниками бывают для нас Царствия Небесного, как страсти и неведение — муки вечной. И потому ищущий добродетелей ради славы человеческой, а не ради того, что они добро есть, слышит от Писания: «Просите, и не получаете, потому что просите не на добро» (Иак. 4:3).

Кто сохранит путь добродетели не искривленным, тот будет уразумевать бывающее ему ради бесстрастия помещение Божие.

Тому, кто деятельно проходит жизнь, Господь присущ посредством добродетелей, а от того, кто ни во что ставит добродетель, Он отступает.

Искренний друг — тот, кто во время искушения ближнего вместе с ним без смятения и тревоги переносит как собственные случившиеся с ним скорби, нужды, несчастья и беды.

Одни верные блюстители заповедей и истинные таинники судеб Божиих не оставляют друзей, по Божию попущению искушаемых; но презрители заповедей и не посвященные в таинства судеб Божиих, когда друг благоденствует, наслаждаются с ним; а когда искушаемый злостраждет, оставляют его. Бывает, что они становятся на стороне противников.

Бог, обещавший тебе вечные блага, и давший в сердце твоем залог Духа, заповедал тебе заботиться о своей жизни, чтоб внутренний человек, освободившись от страстей, еще в настоящей жизни начал вкушать те блага.

Пусть по какому-либо искушению брат продолжительно будет злословить тебя, но ты не выносись из любительного состояния и не попусти тому же злому духу возмутить твою мысль. Ты и не вынесешься из него, если, поносимый и наветуемый, благословлять и благожелательствовать будешь ему. Таков путь любомудрия во Христе, и шествующий сим путем соводворится с Ним.

Знание, не обуздываемое Божественным страхом, производит надмение, внушая надмившемуся из-за него почитать собственным то, что даровано. Деятельность же, вместе с Божественною любовью множащаяся, не получая знания выше того, что следует делать, делает делателя смиренномудрым.

Искушение, в области воли происходящее, душе печаль причиняет, а чувственности доставляет удовольствие...

Искушения наводятся на одних для изглаживания грехов, прежде бывших; на других — для прекращения теперь делаемых; а на иных — для предотвращения имеющих быть содеянными, кроме тех, которые бывают для испытания человека, как то было с Иовом.

Демоны или сами нас искушают, или вооружают против нас людей, не боящихся Господа: сами искушают, когда уединяемся от людей, как искушаем был Господь в пустыне; искушают через людей, когда обращаемся с людьми, как опять искушали Господа чрез фарисеев. Но мы, взирая на образец наш, т. е. Господа, отразим их в том и другом случае.

Искушение непроизвольное душу, разумно его встречающую, утешает, а плоть тяготит печалью.

Кто нападки невольных искушений, подобно блаженному Иову и доблестным мученикам, переносит с непоколебимым мудрованием, тот есть светильник сильный и сам хранящий неугасимый свет спасения, силою, от Господа принимаемою.

Два рода искушений, из которых одни внутри, в области произволения устрояются возбуждением худых пожеланий, а другие помимо произволения извне находят, в виде невольных неприятностей, скорбей и бед. Первое бывает причиною печали душевной, а второе — печали чувственной.

Когда уразумеешь, что как ты искушаем бываешь, так и брат твой искушается, то искушаемому брату прощай, а искушающему диаволу, желающему ввести тебя в ненависть к брату искушаемому, противостой, не поддаваясь его козням.

Совершен тот, кто с произвольными искушениями борется воздержанием, и непроизвольные переносит терпением.

Писаный закон, страхом удерживая от неправды, приучает к правде; со временем же навык в этом порождает правдолюбивое расположение, от которого пребывает твердое к добру настроение, наводящее забвение на прошлую порочность.

Не голыми словами прославляется обыкновенно Бог, но делами правды, намного больше слов провозглашающими о Божеском великолепии.

Лицемер, пока думает, что не разгадан, покоен бывает и молчит, довольствуясь славою, какую имеет оттого, что кажется праведным; когда же бывает открыт, то язвительные изрыгает слова, поношением других думая прикрыть собственную срамоту.

Искренно любящий Бога молится без всякого развлечения, равно и молящийся без всякого развлечения любит Бога искренно. Но не может молиться без развлечения тот, чей ум пригвожден к чему-либо земному. Итак, не любит Бога тот, чей ум привязан к чему-либо земному.

Не предавай слуха твоего языку клеветника, ни языка твоего – слуху любящего злоречие, с удовольствием говоря или слушая речи против ближнего, чтобы не отпасть от любви Божественной и не оказаться чуждым Вечной Жизни.

Любящий Бога предпочитает познание Бога всему от Него сотворенному и непрестанно прилежит к тому с вожделением.

Любящий Бога ангельскою жизнью на земле живет, постяся и бдение совершая, поя, и молясь, и о всяком человеке всегда доброе помышляя.

Любящий Христа, без сомнения, и подражает Ему по возможности. Христос же не переставал благотворить людям; встречая неблагодарность и поносим будучи, долготерпел; будучи от них бит и убиваем, претерпел то, никому отнюдь не вменяя зла. Эти три действия есть дела любви к ближнему, без которых говорящий, что любит Христа, или что получит Царствие Его, обманывает себя.