Максим Исповедник

Возлюбим друг друга и возлюблены будем от Бога. Будем долготерпеть друг другу, и Он подолготерпит грехам нашим. Не будем воздавать злом за зло, и Он не воздаст нам по грехам нашим. Оставление прегрешений наших обретем в прощении братиям; ибо милость Божия к нам сокрыта в милостивости нашей к ближним.

Подобает всему видимому и даже самому телу предпочитать любовь ко всякому человеку, которая служит признаком и любви к Богу.

Когда демоны, отторгнув ум твой от целомудрия, окружают его блудными помыслами, тогда со слезами воззови к Владыке: «На всяком шагу нашем ныне окружают нас»; «окружаешь меня радостями избавления.» (Пс. 16:11; 3:7) и избавишься.
Тяжел демон блуда и сильно налегает на подвизающихся против этой страсти, наиболее при небрежении об умеренности в пище, и при встречах и беседах с женским полом. Он сначала незаметно уловляет ум поползновенностью на сласть похотную, а потом дверью памяти привходит к безмолвствующему и как тело разжигает, так и представляет уму различные срамные образы и тем вызывает его к соизволению на грех. Если не хочешь, чтоб это длилось в тебе, восприими пост, труд, бдение и доброе безмолвие с прилежною молитвою.

Человеколюбивый Бог для того соделался человеком, чтобы человеческое естество <т. е. всех людей> собрать к Себе и остановить его от падкости на зло, по которой оно само на себя разделяется и само против себя восстает, никакой не имея остановки, по причине непостоянной изменчивости расположения в отношении к другим.

Премудрость Божия обнаруживается в том, что Он воистину существенно становится человеком; правда — в том, что Он через рождение воспринял способное подобно нам страдать естество; всемогущество — в том, что Он страданиями и смертью устроил для нашего естества непрестанную жизнь и неизменное бесстрастие.

Рождается Христос Бог и, с приятием плоти, имеющей разумную душу, соделывается Человеком, — Он, даровавший бытие всему сущему из несущего, Которого Дева родив преестественно, не лишилась никакого знамения девства. Ибо как Он Человеком соделался, не изменив естества и не преложив силы, так и родившую Его и Матерью соделывает, и сохраняет Девою, в одном и том же на чудо чудом указывая и вместе каждым из них прикрывая другое. Бог Сам по Себе, по естеству Своему, всегда таинственно сокровен, и если выводит иногда Себя из естественной Своей сокровенности, то так, что самым проявлением ее делает ее еще более сокровеннейшею. Так и в Своем рождении Человеком Он делает Деву рождающею Матерью, так, что само рождение соделывало неразрешимыми узы девства.

Будем с верою смотреть на таинство Божественного Воплощения и только прославлять без пытливости Того, Кто благоволил быть этому для нас.

Есть четыре главных вида оставления Божия: иное оставление промыслительное, как то было с самим Господом, чтобы кажущимся оставлением спасти оставляемых, иное оставление испытательное, как было с Иовом и Иосифом, чтобы явить одного образцом мужества, другого образцом целомудрия. Иное оставление духовно-воспитательное, как то было с апостолом Петром, чтобы смиренномудрием сохранить в нем преизбыток благодати. Иное, наконец, оставление по отвращению, как то было с иудеями, чтобы наказанием обратить их к покаянию. Все эти виды оставления спасительны и исполнены Божией благодати и человеколюбия.

Познание Божественных вещей без приверженности к ним не убеждает ума совершенно презреть вещественное, но бывает подобно простому помыслу о чувственной вещи. Потому много можно найти людей, имеющих много познаний и в плотских страстях валяющихся, подобно свиньям в тине (2 Пет. 2:22). Ибо, очистившись несколько во время ревнования о добре и получив в известной мере познание о том, потом же обленившись, они уподобились Саулу, который, удостоившись царского престола, но недостойно его начав жить, со страшным гневом был с него свержен.

Поскольку многое потребно, чего верующие должны искать для богопознания и добродетели, каковы: освобождение от страстей, терпение искушений, разумение добродетелей и видов соответственных им деяний, изгнание пристрастия души к плоти, отчуждение расположения чувства к чувственному, совершенное отстранение ума от всего тварного, и — обще сказать — бесчисленное есть множество вещей, которые потребны для удаления от греха: и неведение, и стяжание ведения и добродетели, то Господь и сказал: и всё, чего ни попросите в молитве с верою, получите (Мф. 21: 22), выражая тем, что вообще всего, что способствует к богопознанию и добродетели, и притом этого одного, благочестивые с разумом и верою должны искать и испрашивать: ибо это все душеспасительно для нас, и Господь всегда подает это просящим у Него.

Как простой помысл о вещах человеческих заставляет ум презирать Божественное, так и простое знание Божественного не убеждает его совершенно презирать  человеческое, потому что здесь истина пребывает еще в тенях и гаданиях, и потому имеет нужду в блаженной приверженности святой любви, связующей ум с духовными созерцаниями и убеждающей предпочитать вещественному невещественное, чувственному мысленное и Божественное.

Душа никогда не может простереться к познанию Бога, если Сам Бог, по благоснисхождению к ней, не коснется ее и не возведет ее к Себе.

...Когда ум бывает в Боге, то сперва от пламенной любви ищет уразумения естества Его, но утешение находит при этом не из познания того, что есть в Нем, ибо это невозможно и невместительно равно для всякого сотворенного естества, а утешается познанием того, что окрест Его, как то: вечности, беспредельности, неописанности, благости, премудрости и силы вседетельной, всепромыслительной и всесудительной. И то только в Нем всякому постижимо, что Он беспределен, и самое познание недоведомости Его есть ведение, превосходящее ум...

Между Богом и человеком стоят предметы чувственные и умно созерцаемые. Ум человеческий, желая пройти до Бога, не должен быть порабощен вещам чувственным в деятельной жизни и отнюдь не задерживаем предметами мысленными в жизни созерцательной.

Сила ума нашего по естеству способна к познанию телесных и бестелесных существ; о Святой же Троице ведение приемлет она по единой благодати, веруя только, что Она есть, но отнюдь не дерзая пытать, что Она есть по естеству, как это делает демонский ум.

Не вне самих ищущих должен быть иском Господь, но в себе самих ищущие должны искать Его верою, в делах свидетельствуемою.

Бог Сам по Себе, по естеству Своему, всегда таинственно сокровен, и если выводит иногда Себя из естественной Своей сокровенности, то так, что самым проявлением ее делает ее еще более сокровеннейшею.

Един Бог, Единица безначальная и пресущная, частей не имеющая и нераздельная; один и тот же и Единица и Троица.

Един есть Бог — безначальный, непостижимый всякую совершенно мысль исключающий о "когда" и "как" есть, как для всех недоступный и никакою тварью непознаваемый в естестве Своем.

Божество и Божественное в некотором отношении познаваемо, а в некотором — не познаваемо. Познаваемо созерцаниями о том, что есть вокруг Его; не познаваемо — в том, что Оно есть Само в Себе.

Только тех, которые соделались слепыми для всего, что после Бога, Господь умудряет, показывая им Божественнейшее.

Как свет солнца влечет к себе здравое око, так познание Бога естественно восхищает к себе чрез любовь чистый ум.

Ища Бога, мы не можем дойти до предела глубины Божией, но, может быть, и малость некую глубины Его достигнув, узрим святых святейшее и духовных духовнейшее.

Возможно, чтобы один и тот же Господь неодинаково являлся приступающим к Нему, но одним так, а другим иначе, сообразно с верою каждого...

Твердое и верное основание надежды на обожение для естества человеческого есть вочеловечение Бога, в такой мере делающее человека богом, в какой Сам Бог соделался человеком. Ибо явно, что Соделавшийся без греха человеком может обожить и естество без преложения его в Божество, в такой мере возвысив его до Себя, в какой Сам смирил Себя человека ради.

Жертвами духовными признаем не только умерщвление страстей... но и всех естественных сил посвящение Богу и огнем благодати Духа принесение их во всесожжение Богу.

...Будем доблестно переносить временные болезненности, притупляющие в нас жало сласти и избавляющие нас вечных за нее мучений.

Благ сущий Бог и, желая совершенно исторгнуть из нас семя зла, то есть желание удовольствий, лишающее ум Божественной любви, попускает диаволу наводить на нас притеснения и страдания, чтобы через скорби очистить душу от яда предшествовавших желаний и внедрить в нее ненависть и совершенное отвращение от таковых, льстящих одной чувственности, — как ничего полезного, кроме мучительных последствий, не доставивших при прежнем удовлетворении их, чтобы таким образом самую мучительную и человеконенавистную силу врага сделать обстоятельною причиною возвращения к добродетели тех, которые произвольно согрешили против нее.

Спастися искренне желает тот, кто не противится врачевательным лекарствам; лекарства же эти есть скорби и печали, разными несчастиями наводимые. Противящийся же бедам не знает ни того, какой торг идет у нас здесь, на земле, ни того, с какою прибылью отойдет он отсюда.

Нечистотою сластей, как ржавчиною, покрытую душу очищает болезненный труд, и совсем истребляет в ней всякую склонность к вещественному, когда она делом познает вред от любления его; чего ради Бог попускает диаволу, по праведному суду, угнетать людей мучительными скорбями.

Кто показывает в себе ведение, осуществляемое деятельностью, и деятельность, одушевляемую ведением, тот обрел точный способ истинного в нас богодействия. Кто же имеет какую-либо из сих черт разъединенную с другою, тот или ведение сделал пустою фантазиею... или деятельность  превратил в бездушного идола. Ибо ведение недеятельное ничем не разнится от мечтаний фантазии, не имея в подтверждение свое деятельности, и деятельность неосмысленная есть то же, что идол, не имея одушевляющего ее ведения.

Сподобившийся Божественного ведения и любовью стяжавший его просвещения никогда не надмевается духом тщеславия; а не сподобившийся оного весьма легко им кружим бывает.

Пока кто в этой жизни находится, прежде, сколько бы ни был совершен, по здешнему состоянию, в деятельности и умозрении, отчасти только имеет и знание, и пророчество, и залог Святого Духа, но не во всей полноте, — имея некогда прийти в совершенное состояние, которое достойным показывает истину лицом к лицу, как она есть сама в себе: так что он не часть только полноты будет иметь, но самую полноту всю будет носить в себе по причастию.

Некоторые из братии думают, что они не могут иметь даров Духа Святаго, ибо по нерадению об исполнении заповедей не знают, что имеющий истинную веру во Христа имеет в себе сокращенно все дары Божии. Но поскольку мы, по безделью нашему, далеко отстоим от деятельной к Нему любви, которая показала бы нам Божественные в нас сокровища, то справедливо считаем себя чуждыми даров Божиих.

Живущий не для себя, а для Бога бывает исполняем Божественных даров, которые не всегда явны бывают по причине угрожающего нападения страстей.

Воздержание учит воздерживаться от всего, что не необходимой потребности удовлетворяет, а только доставляет удовольствие, не позволяет касаться ничего, кроме необходимого для жизни, не дает гоняться за приятным, а велит искать лишь полезного, и пищу и питие соразмерять с нуждою, не допускать в теле собираться излишней мокротности, и только жизнь тела поддерживать, соблюдая его свободным от похотных стремлений. Вот как воздержание иссушает похоть. Напротив, удовольствия, обилие нищи и пития разгорячают чрево и возжигают сильнейший позыв постыдной похоти, и влекут человека, как неразумное животное, к беззаконному смешению. Тогда глаза бывают бесстыжи, руки необузданны, язык говорит только то, что тешит слух, и ухо охотно слушает только суетное; ум пренебрегает Богом, и душа не только мысленно делает блуд, но и тело увлекает к неподобному деланию.

Измождение тела есть укрепление души.

Праведно гнев посещает высокомудрствующий о себе ум, т. е. оставление его, или попущение ему потерпеть нападки от демонов и в деятельности и в умствовании; чтоб он пришел через это в чувство естественной своей немощности и в сознание покрывающей его и все доброе в нем совершающей Божией силы и благодати, и смирил себя, далеко отвергая от себя неестественную и чуждую ему высимость, чтобы иначе не нашел на него другой гнев, — гнев отнятия ниспосланных прежде даров.

Гнев Божий есть болезненное чувство обучаемых; причиняется же это чувство болезненное наведением невольных неприятностей в жизни, которыми Бог часто приводит к скромности и смирению ум, гордящийся добродетелью и знанием, давая ему через них познать самого себя и сознать свою немощь, почувствовав которую, он отлагает суетное возвышение сердца.
Гнев Господа есть сокращение или пресечение подаяния Божественных даров, которое бывает на пользу всякому уму, высоко и много о себе думающему и хвалящемуся от Бога данными ему благами, как бы они были плодом его собственных добродетелей.

...Всякий прославляющий Бога в себе страданиями из-за добродетели в деятельной своей жизни, и сам в Боге прославляется чрез бесстрастное озарение Божественными лучами в состоянии созерцания.

...Когда хотим сделать что доброе, будем иметь целью не человекоугодие, но богоугождение, чтоб, на Него всегда взирая, все делать для Него, иначе мы и труд понесем и награду потеряем.

Блажен, кто воистину сознал, что Бог в нас, как в органах, совершает всякое дело и созерцание, добродетель и печение, победу и мудрость, доброту и истину...

Благорасположение к добродетели есть лицо умозрительствующего ума, как на небо, подъемлемое на высоту истинного ведения.

...Воспоминая о безмерной глубине нашего чрез грехи падения, да не неверуем в возможность восстания умерщвленной в нас добродетели.

Без веры, надежды и любви, как из худого ничто вконец не истребляется, так и из доброго ничто совершенно не устанавливается в нас.

Из добродетелей иные суть телесные, а иные — душевные. Телесные суть: пост, бдение, спание на голой земле, служение, рукоделие, чтобы не быть в тягость другим, или для подаяния и прочее. А душевные суть: любовь, великодушие, кротость, воздержание, молитва и прочее. Итак, если случится, что по какой-либо нужде, или состоянию телесному, например по болезни или по другой подобной причине, мы не сможем исполнить... телесных добродетелей, то имеем снисходительное прощение от Господа, ведущего и причины тому; не исполняя же добродетелей душевных, никакого не будем иметь извинения, ибо они не подлежат таковым препятствиям.

Бог именуется и бывает Отцом по благодати только тех, которые о своем благодатном от Бога в духе рождении свидетельствуют добродетельными нравами. В сих нравах видится как бы лицо души, отображающее в добродетелях явные черты родившего ее Бога; и имеющие их располагают взирающих на них прославлять Бога, представляя свою жизнь для подражания как изряднейший образец добродетели. Ибо не голыми словами прославляется обыкновенно Бог, но делами правды, мо паче слов провозглашающими о Божеском велелепии.

Пока не исторглись мы умом до чистоты из природы своей и всего, что есть после Бога, дотоле не можем считать себя стяжавшими неизменный навык к добродетели.

Бог, создавший человеческое естество, вместе с дарованием ему по воле Своей бытия, сочетал с ним и силу исполнять достодолжное.

Для добродетели благотворно трудиться среди болезненных трудов, ибо в таком случае она благодушно все претерпевающим в награду приносит бесстрастие души, по которому душа, любовью соединяясь с Богом, отторгается расположением от плоти и мира. Измождение тела есть укрепление души.