Никодим Святогорец

Многословие отвлекает внимание от себя, и в сердце, таким образом неохраняемое, начинают прокрадываться обычные страстные сочувствия и желания, и иногда с таким успехом, что, когда кончится пустословие, в сердце окажется не только соизволение, но и решение на страстные дела.

После многословия, когда пройдет чад самодовольства, всегда остается некое чувство тоскливости и лени. Не свидетельство ли это о том, что душа и нехотя сознает тогда себя окраденною?

Пустословие есть дверь к осуждению и клевете. Оно разносит ложные вести и мнения, сеет разногласия и раздоры. Оно подавляет вкус к умственным трудам.

Язык, если скоро начнет говорить в свое удовольствие, то бежит в речи, как разнузданный конь, и выбалтывает не только хорошее и подобающее, но и нехорошее и зловредное.

Молчание есть блюстительница священной молитвы и дивная помощница при упражнении в  добродетелях, а вместе и признак духовной мудрости.

К тому, чтоб научиться молчанию, укажу тебе одно самое прямое и простое средство: берись за дело это, — и само дело будет и научать тебя, как его делать, и помогать в этом. Для поддержания же усердия к такому труду почаще размышляй о пагубных следствиях безразборной говорливости и спасительных следствиях благоразумного молчания. Когда же дойдешь до вкушения спасительных плодов молчания, тогда не потребуется более для тебя никаких в этом отношении уроков.

Будь безумен из любви к Богу, если желаешь быть премудрее Соломона.

Утвердиться в надежде и ради нее получить всякую помощь нам помогут следующие размышления: 1. Мы ищем помощи у Всемогущего Бога, который может сделать все, что захочет... 2. Ищем ее у Всеведущего и Премудрого Бога, который знает все совершеннейшим образом, следовательно, вполне знает и то, что нужнее для спасения каждого из нас. 3. Ищем помощи у бесконечно Благого Бога, который предстоит нам с неизреченной любовью, всегда готовый... подать всякую помощь... как только мы притечем в Его объятия с твердым упованием. 4. Четвертый, наконец, способ к оживлению твердого упования на Бога и привлечению Его скорой помощи есть воспоминание обо всех случаях скорой помощи от Бога, изображенных в Божественном Писании. Опыты эти, столь многочисленные, безусловно убеждают нас, что никогда не был постыжен... никто из уповавших на Бога.

...Вместе с совершенным от себя самих отречением потребно еще нам водрузить в сердце совершенное упование на Бога и полную в Нем уверенность, потребно... полным сердцем чувствовать, что нам решительно не на кого надеяться, как на Него одного, и ни от кого другого, как от Него одного, можем мы ожидать всякого добра, всякой помощи и победы. Ибо как от самих себя не ожидаем мы ничего, кроме преткновений и падений, по причине которых и отлагаем всякую на себя надежду: так, напротив, всеконечно от Бога получим мы всякую победу, как только вооружим сердце свое живым на Него упованием и полною уверенностью в получении от Него помощи...
Утвердиться в такой надежде, и ради ее помощь всякую получить помогут нам следующие помышления:
то, что ищем помощи у Бога, Который как Всемогущий может сделать все, что ни захочет, следовательно, и нам может помочь;
то, что ищем ее у Бога, Который как Всеведущий и Премудрый знает все наисовершеннейшим образом, следовательно, вполне знает и то, что пригоднее для спасения каждого из нас;
то, что ищем такой помощи у Бога, Который как бесконечно благой с неизреченною любовию предстоит нам, всегда желательно готовый с часу на час и с минуты на минуту подать всякую помощь, потребную нам для одержания полной победы в духовной, действующейся в нас брани, тотчас, как только притечем в объятия Его с твердым упованием; <...>
Четвертый... способ к оживлению твердого упования на Бога и привлечению Его скорой помощи есть пересматривание в памяти всех опытов скорой от Бога помощи, изображенных в Божественном Писании. Опыты эти, столь многочисленные, наияснейше показывают нам, что никогда не был оставляем постыженным и беспомощным никто из возуповавших на Бога. Взгляните на древние роды, взывает премудрый Сирах, и видите: кто верил Господу - и был постыжен? или кто пребывал в страхе Его - и был оставлен? или кто взывал к Нему - и Он презрел его (Сир. 2:10)?
Такими четырьмя оружиями облекшись, брат мой, мужественно выступай на дело брани и веди ее бодренно, в полной уверенности, что тебе дано будет одержать победу. Ибо ими всеконечно стяжаешь ты совершенное упование на Бога, а такое упование непрестанно будет привлекать к тебе помощь Божию и облекать всепобедительною силою. То же и другое, наконец, глубоко укоренит в тебе полное ненадеяние на себя.

Вместе с совершенным отречением от себя самих нам нужно еще погрузить в сердце совершенную надежду на Бога и полную уверенность в Нем, то есть нужно полным сердцем чувствовать, что нам решительно не на кого надеяться, как на Него одного. Только от Него мы можем ожидать всякого добра, помощи и победы.

Воистину стыд великий, что те, которые упражняются <для соревнований> на площадях в телесных и внешних подвигах, в пять раз больше от всего воздерживаются, чтобы получить какой-нибудь тленный венец из дикой маслины, или из  пальмовой ветви, или из финиковой, или из лавровой, или из миртовой, или из другого какого растения; а вы, <христиане>, имеющие получить... нетленный венец, проводите жизнь свою в нерадении и беспечности.

Уже говорил о сухости и охлаждении сердца, и об огорчении, какое испытывает от того душа... Много пользы доставляют душе такое огорчение и сухость сердца или оскудение духовной радости и сладости, когда принимаем их и переносим со смирением и терпением. И если б человек знал наперед эту пользу, то,конечно, не тяготился бы и не огорчился, когда случилось бы ему испытать такое состояние. Ибо тогда он не считал бы этого горького оскудения внутренних духовных утешений знаком неблаговоления Божия, а видел бы в том дело особенной к себе любви Его, и потому принял то с радостью как великую милость Божию. Уже то одно не чуждо утешения, что такие состояния испытывают преимущественно такие лица, которые с особенною ревностию предаются на служение Богу и с особенным вниманием стараются избегать всего, что может оскорбить Его, и испытывают не в начале своего к Богу обращения, а уже после того, как довольно поработают Ему, когда довольно очистят сердце свое священною молитвою и сокрушением, когда почувствуют некую духовную сладость, теплоту и радость, и когда вследствие того положат всецело посвятить себя Богу и уже начнут это дело. И не видим, чтобы грешники и те, которые преданы суетам житейским и мирским, испытывали что подобное и подвергались таким искушениям. Из сего ясно видно, что эта горечь есть честная и драгоценная трапеза, к которой Бог приглашает любимцев своих на угощение, и хотя она во время вкушения не так приятна, однако многую приносит нам пользу, несмотря на то, что это не видится, когда вкушаем ее. Ибо душа, находясь в состоянии такой сухости, вкушая эту горечь и страдая от таких искушений и помыслов, о которых одно воспоминание приводит в трепет, отравляет сердце и совсем почти убивает внутреннего человека, — находясь, говорю, в таком состоянии, душа научается не доверять себе и не полагаться на свое благонастроение, и приобретает истинное смирение, которого так желает от нас Бог, к тому же воодушевляется взыскать теплейшей к Богу любви, тщательнейшего внимания к своим помыслам и сильнейшего мужества к перенесению таких искушений без вреда, и выходит из борьбы сей с чувствами, обученными к вернейшему различению добра же и зла, как сказал святой Павел (Евр. 5:14); хотя, повторю опять, она, не видя сих сокровенных благих плодов, смущается и избегает сказанной горечи, так как не желает и малое время пребыть без вкушения духовных утешений, и без них всякое другое упражнение духовное почитает временем напрасно потерянным и трудом бесплодным.

Если злой помысел, усиливаясь ввергнуть тебя в нерадение, станет представлять тебе, что для стяжания добродетели, которую возлюбил ты и возжелал иметь, неизбежно тебе поднять величайший труд, и притом многие дни, что враги твои сильны и многочисленны, а ты один и немощен, что тебе надлежит сделать много, и притом великих дел, чтоб достигнуть такой цели, если, говорю, помысел нерадения станет представлять тебе все такое, не слушай его, а, напротив, так представляй себе дело, что, конечно, надо делать тебе дела, но не много, что и труд надлежит тебе подъять, но очень малый и немногие дни, что и врагов встретишь, но немного, а только одного какого, и этот, хоть против одного тебя и силен был бы, но при помощи Божией, которая всегда присуща тебе ради великого твоего на нее упования, ты несравненно сильнее его. Если будешь так поступать, то нерадение начнет отступать от тебя, вместо же него, под действием благих помышлений и чувств, начнет входить в тебя мало-помалу усердная о всем должном ревность и завладеет, наконец, всеми силами души твоей и тела твоего. Таким же образом поступай и в отношении к молитве.
Так и во всем поступай, и знай, что если ты не возьмешься за разум и не станешь так бороть чувств трудности и обременительности, какие представляет тебе враг от надлежащих тебе должных дел то нерадение совсем, наконец, одолеет тебя, так что ты не только тогда, как будет предстоять тебе какой-либо труд, но и когда еще он далеко впереди видится, будешь чувствовать, как будто у тебя гора на плечах, будешь тяготиться тем и мучиться, подобно невольникам, в безвыходном  невольничестве состоящим. Так и во время покоя не будешь ты иметь покоя и без дел будешь чувствовать себя обремененным делами.

Часто случается испытывать идущим путем Божиим, как отходят и пересекаются в них святой мир, сладкое уединение внутреннее и любезная свобода, а иной раз от движения сердца поднимается внутри такая пыль, что от нее не видно бывает пути, по которому следует идти. Когда и тебе случится испытать что подобное, знай, что это попускает тебе Бог во благо тебе. Это-то и есть та брань, за которую святые Божии увенчались светлыми венцами. Стой же мужественно, воспоминая это во встретившем тебя испытании. И при этом, как и во время всякого другого смущения, воззревши ко Господу, говори Ему от сердца: «Господи Боже мой! Призри на раба Твоего, и да будет на мне воля Твоя. Знаю и исповедаю, что истина словес Твоих тверда и обетования Твои неложны. И на них надеясь, стою я не колеблясь на пути Твоем». Блаженна душа, которая предает себя таким образом Господу всякий раз, как испытывает смущение и тяготу! И если, несмотря на то, брань упорно стоит, и ты не можешь так скоро, как бы хотелось, согласовать и срастворить волю свою с волей Божией, не скорби и не малодушествуй, но продолжай предавать себя Богу и преклонись благодушно перед определениями Его, — и этим победишь. Смотри, какую борьбу держал Христос Господь в саду Гефсиманском, когда человечество Его, сначала ужасаясь чаши, взывало: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия» (Мф. 26:39); а потом, возвратясь в себя и вложив душу Свою в руки Божии, полною и свободною волей, в глубочайшем смирении изрекло: «Впрочем не как Я хочу, но как Ты» (Мф. 26:39).

Нерадение, начавшись чуть заметно, проникает все и ядом своим поражает не только волю, вселяя в нее отвращение от всякого труда и от всякого духовного делания и послушания, но ослепляет и ум, не давая ему узреть всю неразумность и лживость помышлений, на которых держится такое настроение воли, и не допуская его представить сознанию те здравые суждения, которые были бы сильны подвигнуть эту разленившуюся волю, сколько можно скорее и со всем усердием исполнить должное дело, не отлагая его до другого времени. Ибо не довольно делать дела скоро, но должно каждое дело делать в свое ему время, какое требуется по свойству его, и со всем вниманием и тщанием, чтоб оно явилось в возможном совершенстве.

Чтобы не впасть тебе в бедственное зло нерадения, которое пресечет твое течение к совершенству и предаст тебя в руки врагов твоих, нужно тебе избегать всякого рода разведывания, что там, что здесь, бездельничества, разговоров пустых, зрелищ, всякой привязанности к чему-либо земному и всякого произвольно делания, или самоволия, совсем неподходящего к твоему состоянию, а, напротив, должно тебе всячески принуждать себя к охотному и скорому исполнению всякого доброго руководства и всякого повеления настоятелей твоих и духовных отцов, и делать всякое дело в то время и таким образом, как то им желательно. Ко всякому делу, которое имеешь делать, отнюдь не замешкивай приступать, потому что первое недолгое мешкание приведет тебя ко второму, более долгому, а второе к третьему, еще более долгому, и так далее. От этого дело начинается слишком поздно и не поспевает в свое время, или совсем оставляется, как обременительное. Вкусив однажды сладости неделания, начнешь ты любить его и желать более делания; а удовлетворяя это желание, дойдешь ты мало-помалу до навыка не делать, или до лени, в которой страсть безделия до того овладеет тобою, что ты даже и сознавать перестанешь, как это ни с чем несообразно и преступно; разве только когда, отяготившись самою этой ленью, опять со всем усердием возьмешься за дела свои. Тогда со стыдом увидишь, как был ты нерадив перед этим и сколько пропустил должных дел ради пустого и бесполезного самоволия.

Не слушай диавола, когда он будет тебе нашептывать: «Отдай мне сегодня, а Богу отдашь завтра». Нет,– все часы жизни проводи так, чтобы это было благоугодно Богу. Содержи в мысли, что после настоящего часа не будет тебе дано другого и что за каждую минуту этого часа ты должен будешь дать самый подробный отчет. Помни, что нет цены этому времени, которое в твоих руках. Считай потерянным тот день, в который хотя и делал добрые дела, но не преодолевал своих дурных склонностей и пожеланий.

Для нерадивых не только нет у Бога венцов, но Он мало-помалу берет обратно от них и те дары, которые дал им за усердное прежде служение Ему, а наконец лишит их и Царствия Своего, если пребудут в беззаботности.

Всякий раз, как, прогнав нерадение, принудим мы себя со старанием совершать свое должное дело, Ангелы на небесах готовят нам венец славной победы.

Понудь себя и понасиль радоваться, когда кто скажет тебе оскорбительное слово, или осудит тебя, или презрение тебе покажет. Потому что под таким поношением и бесчестием сокрыто великое сокровище, и если ты благоохотно примешь их, то скоро очень окажешься богатым духовно, о чем знать не будет даже и тот, кто сделает тебе такое благодеяние, т. е. тот, кто нанесет тебе бесчестие. Не ищи никогда, чтоб тебя любил кто в этой жизни и почитал тебя, чтоб тебе свободнее было спострадать Христу Распятому, ни от кого и ни от чего не встречая в том препятствия.

При встрече клеветы, оскорблений и нападок не обращай внимание на то, сколь неправы причинившие их тебе, а на том одном установись вниманием, что Бог для твоего блага попустил тебе это встретить и что ты этого блага себя лишишь, если допустишь нетерпеливость, раздражение и гневливость по этому случаю. И до того не допытывайся, почему именно попустил тебе это Бог. Веришь, что Бог всегда праведен и милостив? Веруй, что и в настоящем случае Он оказывает над тобою и правду и милость, хотя не видишь как.

От самолюбия и самомнения порождается в нас и другое зло — тяжелое, причиняющее нам вред, именно строгий суд и осуждение ближнего, по которому мы потом ни во что ставим, презираем и унижаем его при случае. Каковой злой навык и порок, происходя от гордости, ею питается и взращивается, и наоборот, ее питает и взращивает; ибо и гордыня наша после всякого действия осуждения подвигается вперед, по причине сопутствующего этому действию самочувствия и самоуслаждения.
Давая себе высокую цену и высоко о себе думая, естественно, свысока смотрим мы на других, осуждаем их и презираем, так как нам кажется, что мы далеки от тех недостатков, каких, как нам думается, не чужды другие. А тут еще и всезлобный враг наш, видя в нас такое недоброе расположение, бдительно стоит рядом и, открывая глаза наши, научает зорко смотреть за тем, что делают и говорит другие, делать из этого заключения, какие потому у них числи и чувства, и по этим предположениям составлять о них свое мнение, чаще всего недоброе, с возведением этой недоброты в закоренелый нрав. Не замечают и не видят эти судьи, что самое начало осуждения — подозрение худобы в других — изображается в мысли действием врага, и им же оно потом раздувается в уверенность, что они и действительно таковы, хотя на деле ничего такого нет.
Но, брате мой, как враг бдительно следит за тобою, высматривая, как бы посеять в тебе зло, смотри еще более ты бдительно сам над собою, чтоб не попасть в расставляемые им тебе сети, и как только он представит тебе какой недостаток в ближнем твоем, спеши поскорее отклонить от себя помысл этот, не давая ему засесть в тебе и разрастись, и вытесни его из себя вон, чтоб и следа его не оставалось, заменив его помышлением о добрых свойствах, какие знаешь в ближнем сем и какие вообще уместны в людях, прилагая к сему, если еще чувствуешь позыв произнести осуждение, ту истину, что тебе не дано на то власти, и что, присваивая себе эту власть, ты сам в этот момент делаешься достойным суда и осуждения не пред немощными людьми, но пред Всесильным Судиею всех — Богом.
Такой переворот помысла есть самое сильное средство не к отогнанию только случайно находящих помыслов осуждения, но и к тому, чтоб совсем отучить себя от этого порока. Второе же, тоже очень сильное к тому средство, есть не выпускать из ума памятования о своей худости, своих нечистых и злых страстях и делах и соответственно тому непрестанно держать чувство своего непотребства. Того и другого — страстей и дел страстных, — конечно, найдется в тебе немало. Если ты не бросил себя и не махнул рукой, говоря: будь что будет, то не можешь не заботиться об уврачевании этих своих нравственных немощей, губящих тебя. Но если ты делаешь это искренно, то у тебя не должно доставать времени заниматься делами других и судебные составлять о них приговоры; ибо тогда, если позволишь себе это, в ушах твоих непрестанно будет звучать: «Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» (Мф. 7:5).
К тому же, когда ты строго судишь о каком недобром поступке ближнего, знай, что какой-нибудь корешок этой же самой недоброты есть и в твоем сердце, которое по своей страстности научает тебя строить догадки о других и осуждать их.

Когда придет тебе помысл осудить другого за какую-либо погрешность, вознегодуй на самого себя, как на делателя таких дел и в том же повинного; и скажи в сердце своем: «Как я, окаянный, находясь в том же самом грехе и делая еще более тяжкие прегрешения, дерзну поднять голову, чтоб видеть погрешности других и осуждать их?» Действуя так, ты будешь оружие, которым злой помысл внушает тебе поразить другого, обращать на самого себя и вместо уранения брата пластырь будешь налагать на раны собственные.

Где нет самомнения и самонадеянности, там не бывает и вразумительных падений. Потому, когда случится тебе пасть, спешно беги помыслами к смиренному самопознанию и уничиженному о себе мнению и чувству, и докучательною молитвою взыщи у Бога дарования тебе истинного света для познания ничтожности своей и утверждения сердца своего в ненадеянии на себя, чтобы опять не впасть в то же или еще в более тяжкое и разорительное прегрешение.

Всякий раз, как впадешь в какое простительное согрешение, хотя бы то тысячу раз случилось на день, как только заметишь то, не мучь себя и не трать времени напрасно, но тотчас смирись и, сознав немощь свою, обратись с надеждой к Богу и воззови к Нему из глубины сердца: «Господи, Боже мой! Я сделал это потому, что уж я таков, что от меня ничего другого и ожидать нельзя, кроме таких согрешений, или чего-нибудь и больше того, если благодать Твоя не поможет мне, оставив меня с одним собою. Сокрушаюсь о сделанном потому особенно, что не отвечаю исправностью жизни Твоим о мне заботам, но все падаю и падаю. Прости мне и дай мне силу не оскорблять Тебя более и ни в чем не отступать от воли Твоей. Ибо я усердно желаю работать Тебе и угождать, и во всем быть Тебе послушным». Сделав это, не томись мыслями простил ли тебя Бог. Господь близко и внимает воздыханиям рабов Своих. Успокойся же в этой уверенности и, успокоившись, продолжай обычные занятия, как бы с тобой ничего не случилось.
Так тебе не один раз поступить должно, но если нужно, сто раз и каждую минуту, и в последний раз с таким же совершенным упованием и к Богу дерзновением, как и в первый. Действуя так, ты будешь воздавать великое чествование беспредельной благости Бога, Которого всегда должен ты видеть беспредельно к нам благоутробным. Вследствие этого ты непрестанно будешь преуспевать в жизни своей и все подвигаться вперед, не теряя напрасно времени и труда.
Охраняя мир свой внутренний, при падении в указанные выше согрешения, можешь ты еще, поступая так: с внутренним действием сознания своего окаянства и смирения себя перед Богом подвигнись и на теплое воспоминание великих милостей, тебе лично явленных Богом, и тем оживи в себе любовь к Нему, — расположи себя к благодарению и славословию Его и самым делом возблагодари и восславь Его тепло из глубины души. Поскольку благодарение и славословие Бога есть самое высшее проявление живого союза нашего с Богом, то плодом падения твоего, если разумно к нему отнесешься, будет с помощью Божией большее возвышение твое к Нему. Это следовало бы иметь во внимании тем, которые слишком мятутся и мучаются при малых согрешениях, чтоб увидеть, как велика слепота их в этом случае и как они сами себе вредят по нерассудительности своей.

Кто не полагается на себя, но уповает на Бога, тот, когда падет, не слишком дивится этому и не подавляется чрезмерною скорбью, ибо знает, что это случилось с ним, конечно, по немощности его... а далее, ненавидя непотребные страсти, бывшие причиною его падения, спокойно и мирно несет за оскорбление Бога покаянные труды и, вооружаясь двойным упованием на Бога, с величайшим мужеством и решительностью преследует врагов своих даже до смерти.

...Бодрствуй над собой и не давай своему воображению и памяти воспоминать прежде виденное, слышанное, обонянное, вкушенное и осязанное, особенно, что было в этом срамного и непотребного. В этом и состоит преимущественно наша борьба, и она труднее и неотвязчивее борьбы с чувствами или употреблением их. Всякий из борющихся знает это по опыту. Чтоб не воспринять что-либо соблазнительное каким-нибудь чувством, с этим управиться легко; но по восприятии управляться с воображением и памятью о том очень трудно. Чтоб, например, видеть или не видеть какое лицо или посмотреть на него страстно или бесстрастно, это не так трудно и не представляет большой борьбы; после же того, как увидишь и взглянешь на него страстно, уже нелегко, а требуется большая борьба и немалый подвиг, чтоб изгнать из памяти своей воображение этого лица. И враг может играть душою твоею, как мячиком, перебрасывая внимание от одного воспоминания на другое, и под ними шевеля пожелания и страсти, и держа тебя таким образом в страстном настроении.

Погрешают те, которые почитают добродетелью чрезмерную печаль, бывающую у них после учинения греха, не разумея, что это происходит у них от гордости и самомнения, утверждающихся на том, что они слишком много надеются на себя и на силы свои. Ибо думая о себе, что они есть нечто немалое, они взяли на себя многое, надеясь сами справиться с тем. Видя же теперь из опыта своего падения, что в них нет никакой силы, они изумляются как встречающие нечто неожиданное, мятутся и малодушествуют, ибо видят падшим и простертым на земле тот самый истукан, т. е. себя самих, на который возлагали все свои чаяния и надежды. Но этого не бывает со смиренным, который на единого Бога надеется, ничего решительно доброго не ожидая от себя самого. Почему, и когда впадает и какое бы ни было прегрешение, хотя чувствует тяготу этого и печалится, однакож не мятется и не колеблется недоумениями, ибо знает, что это случилось с ним от его собственного бессилия, опыт которого в падении для него не неожиданная новость.

Поношения и злохуления, какими преследует нас мир, доставляют истинную нам славу, а его скорби — радость.,.

Действие Божие в подвизающихся ради спасения начинается с первых минут обращения к Богу; и самое обращение оно же совершает по мере того как подвизающийся, отклоняясь от себя, прилепляется к Богу и, убеждаясь в своем бессилии, утверждается в уповании на силу Божию. Когда наконец он всего себя предаст Богу, Бог действует в нем: Он и указывает, что должно делать, и помогает исполнить должное.

...Охотное послушание есть действие, более обнаруживающее мужества и твердости духа, чем подчинение себе великих царей и повелевание ими...

Пусторечие есть дверь к осуждению и клеветам, разносительница ложных вестей и мнений, сеятельница разногласий и раздоров. Оно подавляет вкус к умственным трудам и всегда почти служит прикрышкой отсутствия основательного ведения. После многословия, когда пройдет час самодовольства, всегда остается некое чувство тоски и лености.

Особенно великий подвиг и тяжелый труд должны бывают испытывать в начале те, которые, прежде своей решимости изменить мирскую и плотскую жизнь на жизнь богоугодную и предаться делам любви и искреннего работания Богу, связали себя злыми навыками через частое удовлетворение желаний своей плотской и страстной воли. В них кругом свободного произволения, хотя с одной стороны стоят возжеланные им требования разумной воли, Богом воздействуемые, но зато и с другой стороны стоят все еще не без сочувствия встречаемые пожелания воли плотской и страстной и, противоборствуя первым, влекут его на свою сторону с такою силою, как иной раз влекут веревками подневольное животное; и только благодать Божия дает им силу устаивать в однажды принятом намерении. Время противоборства им и неуступание победы ослабляют силу их; но борьба от этого не прекращается.

Для приобретения добрых навыков необходимо делать больше дел добрых, чем для навыков недобрых требовалось дел недобрых; потому что худые навыки скорее укореняются, имея помощником и споспешником себе живущий в нас грех или самоугодие.

...Когда умоляешь о чем Бога и Он медлит услышать тебя, ты все продолжай молиться, держа в сердце твердое и живое упование на помощь Его. Ибо за Ним никогда не остается усердная молитва, и на нее всегда готовы от Него излиться богатые милости, превышающие самое чаяние молящихся, если к тому нет нравственных препятствий с их стороны и если они не находятся в таком состоянии, что для них лучше, чтобы неисполненным осталось прошение их, — в каковом случае Он вместо просимого посылает иное какое благо, благопотребное для них, ведомо ли для них или неведомо. В этом разуме справедливо иметь убеждение, что молитва никогда не бывает не услышанною, а бывает только то, что посылаемое вследствие ее есть не то, о чем просят, не зная, что то неполезно для них и что оно невидимым оставляется, потому что увидеть то небезвредно для получающих. Будь же всегда терпелив в молитве и уверен будь, что молитва никогда не остается бесплодною. Если не получаешь просимого, верь, что получаешь или получишь иное вместо него благо; и если не видишь и не увидишь этого, не пытай, почему это, а лучше вместо того обратись к своему недостоинству и наполни душу твою помышлениями и чувствами смирения. Если воспроизведешь и утвердишь в себе такие чувства вследствие молитвы, то пусть даже ты за нее совершенно ничего не получишь не только видимо, но и невидимо, самые эти чувства приими как плод молитвы и для тебя спасительный, и Богу благоугодный больше всего.

Когда читаешь Божественное Писание, не то имей в виду, чтобы только прочитать лист за листом. Но с размышлением вникай в каждое слово и когда какие слова заставят тебя углубиться в себя, или вызовут сокрушение, или исполнят сердце твое духовной радостью или любовью – остановись на них. Это Бог приблизился к тебе. Смиренно прими Его открытым сердцем, так как Он Сам хочет, чтобы ты приобщился Его. Если ради этого придется тебе оставить неисполненным то, что положено было для этой духовной цели, не беспокойся об этом. Ибо цель всех духовных занятий – сподобиться вкушения Бога. И когда это дано, нечего останавливаться на средствах к нему. И когда размышляешь о чем-нибудь Божественном, особенно о страданиях Христа Господа, остановись на том, от чего придешь в умиление, и побольше займи этим свое внимание, чтобы продлилось это святое чувство. Однако и большим препятствием к сохранению внутреннего мира является неизменное обязательство прочитывать в день определенное число кафизм из Псалтири, глав из Евангелия и апостольских посланий. Положившие себе это за правило обычно спешат прочитать все, не заботясь о том, приходит ли сердце в умиление от прочитанного и порождаются ли в уме какие-либо духовные мысли и созерцания. А если не удастся им все прочитать, тревожатся и смущаются не о том, что лишились духовных плодов от чтения для создания внутреннего своего человека, а что не все прочитано.

Блюди себя от помыслов, которые представляются святыми и разжигают неразумную по ним ревность, о которых иносказательно говорит Господь: берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные. По плодам их узнаете их (Мф. 7: 15-16). Плод же есть томление и крушение духа. Ведай, что все, что удаляет тебя от смирения и от внутреннего мира и спокойствия, под каким бы то прекрасным видом ни представлялось, все это — лживые пророки, которые, прикрываясь овчею одеждою, т. е. лицемерною ревностью облагодетельствовать ближнего безразборно, суть воистину волки хищные, похищающие у тебя смирение, мир и спокойствие, столь необходимые для всякого, кто желает прочно успевать в духовной жизни. И чем более какое дело по видимости представляется окрашенным святостью, тем строжайшему должно оно быть подвергнуто тобой исследованию, без задора, однако же, и тревожности. Если случится иной раз впасть при этом в ошибку, не поддавайся малодушию, но смирись пред Богом и, сознав немощь свою, возьми из сего урок на будущее время. Ибо, может быть, Бог попустил это, чтобы смирить в тебе какую-либо черту гордыни, сокрытой в тебе и тебе самому неведомой.

Никогда не говори о себе самом, о своих делах или о своих родных, исключая случаев, когда это необходимо, но и при этом говори, сколько можешь, короче и скорее. Когда видишь, что другие говорят о себе с излишком, побуждай себя не подражать им, хотя бы слова их казались смиренными и самоукорительными.

Чтобы избегать тебе, сколько можешь, сердечного самомнения и действовать без всякого на себя надеяния, а с единой надеждой на Бога, всякий раз настраивайся так, чтобы сознание и чувство своей немощности у тебя предшествовало созерцанию всемогущества Божия, а то и другое предшествовало каждому действию твоему.

Если самонадеянные, скорбя о падении, укоряя и браня себя за то, в то же время замышляют: сделаю то и то, следствия падения загладятся, и у меня опять все пойдет как следует, — то это верный знак, что и прежде падения своего они надеялись на самих себя, а не на Бога. И чем скорбь их при этом мрачнее и безотраднее, тем обличительнее, что они слишком много уповали на себя и очень мало на Бога.

Берегись себя самого, как злейшего какого врага своего, и не следуй воле своей, ни уму своему, ни своему вкусу и чувству, если не хочешь потеряться. Потому держи всегда наготове оружие против себя самого, и когда хотение твое склонится на что-нибудь, хотя бы святое, положи его одно, обнаженное от всего стороннего, перед Богом твоим с глубочайшим смирением, умоляя Его, да будет в этом Его, а не твоя воля; и сделай это, с искренносердечным преданием себя в волю Божию, без всякой примеси самолюбия, зная, что сам в себе ты ничего не имеешь и сам по себе ничего сделать не можешь в деле твоего спасения.

Самомнение, однако же, духовная немощь наша, весьма трудно притом замечаемая и сознаваемая, более всего в нас противна Богу, как первое исчадие нашей самости и самолюбия и источник, корень и причина всех страстей и всех наших падений и непотребств. Она закрывает ту дверь в уме или духе, через которую одну обыкновенно входит в нас благодать Божия, не давая благодати этой войти внутрь и обитать в человеке.

Добрые дела наши, если строго их разберем, не дадут нам открыть уста для восхваления себя перед другими, или для трубления внутри перед собой. Если же мы приведем при этом на память все дела свои неодобрительные — пустые, суетные, бесполезные, вредные, богопротивные, каковых, конечно, найдется не мало; то что тогда должны почувствовать? Может быть, скажет кто: взвесь ту и другую сторону, и какая перетянет, по той и суди себя. Но такого рода прием в этом случае неуместен. Дела идут изнутри. Если есть дела недобрые, то, значит, внутреннее наше не в добром порядке; а оно-то и определяет нашу цену перед Богом — самую существенную цену. Если оно не может быть одобрено, то и весь человек недостоин одобрения.

Как может благодать, для просвещения и помощи, войти в того человека, который думает о себе, что он есть нечто великое, что сам все знает и не нуждается ни в чьей сторонней помощи?

...Для желающего стать причастником Света Небесного необходимо познать самого себя.

Смиренное самопознание должно предпочитать всем другим самым высоким познаниям.

Познай свое ничтожество и постоянно содержи в мысли, что ты сам собою не можешь делать никакого добра, за которое оказался бы достойным Царствия Небесного. Ищи помощи в этом у Бога в теплых и смиренных молитвах; ибо это Его есть дар. И если ты желаешь получить его, то тебе нужно прежде водворить в себе убеждение, что ты не только не имеешь такого о себе сознания, но что и приобрести его совсем не можешь сам собой; затем дерзновенно предстоя перед величием Бога и твердо веруя, что по безмерному Своему благоутробию Он всеконечно дарует тебе такое себя познание, когда и как знает, не допускай уже отнюдь ни малейшего сомнения, что ты действительно получишь его.
Привыкай всегда опасаться за себя и бояться бесчисленных врагов своих, которым не можешь ты противостоять и малое время; бойся долгого их навыка вести с нами борьбу, их вселукавства и засад, их преображения в Ангелов света, их бесчисленных козней и сетей, которые тайно расставляют они на пути твоей добродетельной жизни.
Если впадешь в какое-либо прегрешение, как можно живее обращайся к видению немощности своей и сознанию ее. На тот конец Бог и попустил тебе упасть, чтобы ты лучше познал слабость свою, и таким образом не только сам научился презирать себя самого, но возжелал быть презираемым и от других, по причине небольшой слабости своей. Знай, что без такого желания невозможно возродиться в тебе и укорениться благодетельному неверию себе, в котором основание и начало истинного смирения и которое само имеет основу в сказанном опытном познании своего бессилия и своей ненадежности.

Кто хочет познать немощность свою из самой действительной своей жизни, тот пусть, не говорю много дней, но хоть один день, понаблюдает свои помыслы, слова и дела — о чем думал, что говорил и делал. Несомненно, найдет он, что большая часть его помыслов, слов и дел были погрешительны, неправы, неразумны и худы. Такой опыт впечатлительно даст ему понять, сколько он нестроен в себе и немощен; а от такого понятия, если он искренно желает себе добра, доведет до представления, сколь нелепо ожидать какого-либо добра от себя одного и надеяться на себя.

То, что всегда возможно для тебя делать, есть приносить в жертву Богу волю свою; и ничего больше этого не желай ты. Имея вследствие этого всегда свободу и ничем ни с какой стороны не будучи связан, будешь ты всегда радоваться и мирствовать в себе. В этой свободе духа состоит то великое благо, о котором слышишь ты в писаниях святых. Она не иное что есть, как крепкое пребывание внутреннего человека в себе самом, по которому он не исходит вне желанием взыскать что-либо вне его. И все время, как будешь ты держать себя так свободным, будешь вместе с тем внушать ту божественную и неизъяснимую радость, которая неразлучна с Царствием Божиим, водворяющимся внутрь нас, как сказал Господь: «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17:21).

Во всех случаях не давай воли своим желаниям, а держи их в своей власти, направляя все к одной цели – стоянию в воле Божией и шествованию по воле Божией. Тогда и желания твои будут правы и благочестивы и ты при всякой неприятной случайности будешь пребывать в покое, полагаясь на волю Божию.