Макарий Оптинский (Иванов)

Ты пишешь, что, помышляя о смерти, чувствуешь страх; страх смерти естествен, но нам не должно бояться паническим страхом, а ободрять себя верой и надеждой на благость Божию и на заслуги Спасителя нашего Господа Иисуса Христа. Это всем нам известно, что каждому из нас должно умереть, но когда – Единому Богу известно. И в этом есть предопределение Божие, когда кому умереть. Если кто умирает, в каких бы то ни было годах, в молодости, или в старости, или в среднем возрасте, то ему так от Бога назначено, то об этом надо быть спокойными, только примирять свою совесть покаянием и благонадежием. Сколько бы мы ни жили, а все надо умереть; кто умирает в молодости, то надо полагать, что Богу так угодно, чтобы злоба не изменила разума его, или коварство не прельстило души его. «Ибо упражнение в нечестии помрачает доброе, и волнение похоти развращает ум незлобивый» (Прем. 4:11–12), – говорит Писание.

Судьбы Божии нам неисповедимы; каждому из нас Он положил предел жизни – и не перейдем, а вечность не имеет конца! Для нас, верующих христиан, смерть не есть всегдашняя разлука, но временное отшествие: «Живем ли или умираем, – всегда Господни» (Рим. 14:8), – учит святой апостол, и перед Богом все живы, ибо душа бессмертна и вечна. Это рассуждение да будет вам утолением скорби о лишении матушки вашей. Вы и теперь находитесь с нею в общении молитвенном, когда исполняете долг ваш – приносите молитвы о упокоении души ее, и при церковном богослужении творите поминовение, и делаете благотворения нуждающимся; для нее от этого есть великая польза душе, а для вас утешение.

Душа-то больше тела: тело поболит, да и тем кончится, а душевная-то болезнь простирается в вечность; избави нас, Господи, от этой болезни и даруй исцеление.

Жизнь наша есть духовная война с невидимыми духами злобы. Они возмущают нас залогственными нашими страстями и побуждают к преступлению заповедей Божиих. Когда вникнем и рассмотрим внимательно, то найдем, что на всякую страсть есть врачевство – заповедь, противоположная ей, а потому враги и стараются не допустить нас до этого спасительного врачевства… В письме твоем ты упоминаешь о минутах трудной брани с ненавистником нашего спасения. Точно, трудно без помощи Божией, и когда мы вознадеемся на свой разум и силы или предадимся нерадению, но даже и самые падения всякого рода бывают попущением за возношение. Святой Иоанн Лествичник пишет: «Где падение, там предварила гордость». Итак, нам должно всемерно стараться о приобретении смирения, потому что имеем брань с гордыми бесами, а смирение – на них беструдная победа… Чем же приобретем это сокровище – смирение? Надо поучаться в писаниях святых отцов об этой добродетели и иметь во всем самоукорение, а ближних видеть лучшими себя: ни в чем не укорять и не осуждать, а укоризны от них принимать как посланные от Бога к уврачеванию наших душевных болезней.

Какой бы мы ни проходили образ жизни, везде предлежит нам брань духовная от духов злобы, возмущающих наши страсти и понуждающих нас к действию греховному, чем и испытуется наше произволение и любовь к Богу – в борении нашем. И если мы не имеем этой борьбы, то не научимся искусству, и не познаем своей немощи, и не приобретем смирения, а оно так велико, что и кроме дел может нас спасти.

Подвизайтесь против страстей. Брань непрестанна, ужасна и свирепа с ними и с невидимыми врагами. Смирение же их побеждает.

В бранях противляйся со смирением, как писано и показано нам от отец, и если случится пасть… восставай; и знай, что за гордость твою искушаешься. Беги к самоукорению и смирению, а не из кельи. Пока не сотрется монах разными искушениями и скорбями, не может познать своей немощи и смириться.

Н. скажи: когда смирится, тогда и брань утихнет, поменьше спать, поменьше есть, остерегаться празднословия, осуждения и не любить украшаться хорошим платьем, хранить очи и уши. Эти все средства есть предохраняющие; еще не допускать помыслам входить в сердце. Но когда начнут приходить, восставать и просить помощи от Бога.

Нам с тобой предлежит другой род службы, но не статской, а военно-духовной. «Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» (Еф. 6:12). Святой апостол Павел советует Тимофею: «Переноси страдания, как добрый воин Иисуса Христа» (2 Тим. 2:3). Тут нужно и страдание: война эта лютая – борется не тело, но душа, не с видимым человеком, но с невидимыми духами… И при всем том должно быть великое смирение, ибо мы боремся с гордыми духами, а гордых победить для них ничего не стоит, но смиренным ни на час противостать не могут. Смирение все сети и козни вражие сокрушает.

В промежутке времени бывали времена горьки, тяжки и томны… без этого нельзя обойтись. На чувственной войне многие бывают ранены и претерпевают болезни, тем более на этой духовной брани многие раны приемлем от духов злобы, а особенно когда вознадеемся на свои силы и разум, то и побеждаемся, пока смиримся, познав свою немощь.

Хотящим спастись неминуемо предлежит брань духовная с врагами душ наших, которые нас борют и побеждают через наши же страсти, что вижу и в твоем устроении, описанном тобой. Зависть и ненависть, мучащие тебя, не есть вновь родившиеся, но крывшиеся в сердце твоем тайно страсти, а случаем раздраженные и обличенные.

Невозможно быть всегда в одном устроении, но должно ожидать брани или внешней, или внутренней; только не подавать вины высокоумием и тщеславием, а смиренно приобретать мудрование, то и стрелы вражии удобь сокрушатся.

Все мы несовершенны и находимся в подвиге на духовной брани нашей, а как ее побеждать, учат нас святые отцы: самоукорением и смирением, пока не достигнем врат любви.

К тебе особенно скажу несколько слов касательно откровения: не то только должно открывать, что пьешь, ешь и правил не исправляешь, но главные страсти, которыми ты или действуешь, или помыслом каким борима, надо объявлять со смирением и самоосуждением, и принимать слова старицы, как Богом внушенные ей к твоей пользе. Главные же страсти это: гордость, славолюбие, сластолюбие, сребролюбие, гнев, ярость, злопомнение, ненависть, леность, тщеславие, распря, строгое суждение недостатков ближних, строгое взыскание со служащих, скверные мысли, презрение ближних и подобные таковые; страстные помыслы или деяния должно говорить со смирением, а не скрывать их; явление свет, а не явление тьма. Одно воспоминание о том, что надо сказать, удерживает нас от грехов.

Вас более смущает то, что вы не можете в церкви при всех мирно молиться, выходя из нее, чувствуете, что совсем не были, а дома молитесь лучше и возносите умиленные молитвы. Вы не понимаете, что это есть сильная прелесть, лишающая вас спокойствия; когда вы, молясь уединенно, думаете, что хорошо молитесь, то будьте уверены, что такая молитва Богу неприятна, хотя бы были и слезы, и чувство умиления; когда все это не имеет глубокого смирения, то есть прелесть. В церковной же молитве вы, ища такого же чувства и не находя его, считаете себя не молившейся и смущаетесь, а это есть последствие или плоды домашних ваших молитв; враг возводит вас до небес и низводит до бездн; там возвышает, а здесь низвергает и причиняет смущение, что и доказывает основание молитвы вашей на высокоумии. Вы молитесь просто, не ища в себе высоких дарований, считая себя недостойной таковых, то будете и спокойны, и хотя видите холодность молитвы своей, тем сильнее имейте в чувстве смирение, что «я недостойна», но без смущения, то, верно, таковая принята будет у Господа лучше той, о которой вы мните, что молитесь хорошо… Совет мой вам: не оставлять церковной молитвы, но смиренно во таковой молиться и не смущаться о том, что будто бы «не молилась и не была», и эту мысль от себя отвергать, а о домашней не возноситься, то и будете мирны. Знайте, что плод гордости и возношения есть смущение и неустроение, а плод смирения есть мир и спокойствие; от гордости произошло все зло, а от смирения все благо.

Ты спрашиваешь меня о беседах о Боге, о Его Вездесущии, судьбах Его и прочем, при том чувствуешь ты утешение, и позволительно ли это чувство? – Все то, что приводит нас к любви Божией и смирению, позволительно; но надо знать нам свою меру и не увлекаться в высоту, а особенно при страстном нашем устроении.

В часы посещения тебя душевной скорбью ты малодушествуешь. Об этом сердечно сожалею! Неужели не волен Господь искусить любовь и веру нашу к Нему отнятием утешений и посланием тяготы и мрака, чтобы мы и в этом состоянии пребыли тверды в вере и надежде к Нему: по мере терпения и смирения нашего множится и любовь к Нему. Скажи себе: «Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?» (Иов 2:10). Вспомни слова пророка Давида: «Я сказал в благоденствии моем: "не поколеблюсь во век"» (Пс. 29:7), – может быть, и ты думала навсегда пребыть в благоденствии, хотя не высоких дарований, но, по крайней мере, спокойствия, может быть, и мнимого, однако ж он далее говорит: Ты же отвратил лицо Свое, и я смущен был (Пс. 29:8). Кажется, с тобой то же случилось. Но он не возмалодушествовал, а к Богу помолился и услышан был. Так и ты не малодушествуй – и узришь мрак тот и мглу, прогнанную светом Божия милосердия.

Жалуешься на свое бесчувствие, но не должно ли оно показывать тебе твою нищету, и не возноситься, и не малодушествовать, а все свои дела предоставлять суду Божию. Он Один знает, какую дать цену нашим исправлениям и, в недостатке тех, смирению. Видя свою нищету, не будем смотреть на чужие недостатки, но будем внимать более их исправлениям; в чем и чистота сердца исправляется.

Вы скорбите, видя, что душа ваша находится в состоянии равнодушия и бесчувствия; чего ж вы хотите? Конечно: теплоты в молитве, умиления, слез и тому подобного. Но когда бы вы были в таком устроении, что ж бы было? Вы, верно, сочли бы себя блаженной и достигшей или достигающей своей цели – спасения. Но, напротив, вам это могло бы повредить, потому что вы не имеете и следа смирения. А такие и подобные дарования даже и погибель приносят не имеющим смирения. Лишение же этих чувств, или, лучше сказать, дарований, и сознание своей нищеты должно привести вас к смирению; вовсе не надобно искать тех дарований, а считать себя недостойной их и видеть свои согрешения, а не добродетели. Смущение же ваше и доказывает вам, что в нас нет смирения, а духовная гордость .

Все это время, как я видел из писем твоих, ты видел только расположение к тебе и благоволение… Но, видно, одно благоденствие в жизни человеку не может быть полезно без потрясений; так как и всегда употребляемая сладкая пища может повредить телесное наше здравие, то надобно употреблять иногда и полынную горечь для здравия тела. Так и в нравственном положении. Одно благополучие вводит человека в высокоумие и беспечность о душевном своем устроении, и потому Господь смотрительно попускает человеку вкусить горести скорбей, чтобы имел смиренное мудрование и не надеялся на прочность и неизменяемость временного блага, и прибегал бы к Богу в скорбях своих, ибо Сам Он через пророка побуждает нас: «Призови Меня в день скорби твоей, и избавлю тебя, и ты прославишь Меня» (Пс. 49:15). Через скорби и в вере утверждаемся, и славу человеческую ни во что вменяем. Веровать же надобно твердо, что без воли Божией никакая скорбь нам не приключится… хотя мы и видим причиной скорбей наших людей, но они есть только орудия Промысла Божия, действующие в деле спасения нашего, и они только то могут сделать нам, что Бог попустит.

Обо всем надо благодарить Господа и видеть во всем его чудный и целесообразный о нас Промысл; Он недостаток наших дел восполняет или болезнями, или скорбями, да этим не допустит нам возвыситься перед другими, а чтобы, видя свои немощи, считали себя последними всех, о чем мы поучаем в книгах много, а делом и пальцем не касаемся .

О молитве повторяю вам, что само то, что думать иметь действие благодати от теплоты, уже есть и прелесть. «Не придет Царствие Божие приметным образом» (Лк. 17:20). Исполнением заповедей Божиих уготовляйте сердце ваше, очищая его от страстей, и нисходите в глубочайшее смирение, познавая и видя свою немощь, и когда будете иметь залог смирения в сердце вашем, то оно будет уже безопасно от обольщения вражия, и сама благодать Божия напишет в нем свои законы. Святые, имевшие благодать в себе, считали не достигшими себя той, и само это смирение сохраняло их в безопасности. А кто думал, что имел благодать, тот был водим гордостью и обольщался .

В церкви ты чувствовала себя в радостном духе – не думай, чтобы ты сама собой могла иметь то чувство, но благодать Божия это соделывала к ободрению и укреплению тебя .

Вы, быв у нас в обители, удостоились вкусить дара благодатных ощущений. Этим вам показано, что есть благодать Божия, и чтобы могли различать ложь от истины и блага мирские и блага духовные. Но она вам показана и сокрылась, ибо не можете понести ее, не искусившись во брани со страстями и не стяжав смирения. Хотя бы вы и постоянно здесь жили, то все не могли бы удержать ее, ибо и здесь есть борьба со страстями; пока не смирится человек, не может ни страстей победить, ни стяжать духовных дарований. Но и самое искание дарований небезопасно, подвержено самомнению, а, напротив, иногда лишение их низводит нас в бездну смирения.

Ваши утешительные чувства очень опасны, они могут вас обольстить и совсем ум помрачить. Хотя бы и точно были они от благодати, не должно увлекаться ими, но, принимая в помощь смирение, считать себя того недостойной; благодать, иногда посещая нас, дает знать, какое в ней скрывается богатство, и оставляет, но всегда с нами пребывает, а нам, желая ее, надобно заботиться об очищении себя от страстей, а при них да не посмеем мечтать о стяжании ее .

В письме вспоминаешь о прежней твоей теплоте и усердии, которых теперь и следа в себе не видишь, а видишь во всем нерадение, охлаждение, леность и прочее. Тогда было призвание, и благодать Божия носила тебя, как на ладонях рук носит мать младенца, а когда вступила в борьбу духовную, то и попущено, чтобы было искушено твое произволение, и тогдашние твои добродетели не стоят нынешних твоих скорбей, сокрушений, воздыханий, соболезнований и прочее… И если бы всегда ты была в таком упоении, то ничего не приобрела бы и не научилась искусу: тогда было действие благодатное, а твоего ничего не было, ты так же была преисполнена страстей, а надобно их истребить борьбой, смирением и прочее. Теперь ты находишься в борьбе; очисти себя от страстей – благодать Божия на чистом сердце твоем напишет законы Духа, и Он в тебя вселится .

Если мы будем стараться очищать сердце свое от страстей, а не действовать ими, то по мере очищения благодать Божия будет открывать очи сердечные к видению света истинного; «блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5:8), но тогда, когда и смирением усовершат себя, ибо смиренным открываются таинства.

Свойство милостыни есть сердце, сгорающее любовью о всякой твари и желающее ей блага. Милостыня состоит не в одном подаянии, но в сострадании, когда видим сродного нам созданного человека в каком-либо злострадании и, если можем помощь ему чем-либо, помогаем. Таковая милостыня изображена в шести заповедях Евангелия от Матфея, глава 25. А подаяние есть только часть милостыни, надо и Таковое творить по силе, без смущения и разбирательства, – хоть немного подать, но с благим произволением и надеждой.

Милостыни ради не должно входить в долги. В историях церковных нигде не видно, чтобы кто-либо и из примерных милостынелюбцев связывал себя долгами ради милостыни. В Писании Ветхого Завета сказано: благотвори требующему, сколько может рука твоя (Притч. 3:27). Притом необходимо иметь в виду и обстоятельства собственного семейства, чтобы и его не довести до крайнего положения неосновательной и необдуманной щедростью.

На вопрос ваш, в чем состоит счастливая жизнь: в блеске ли, славе и богатстве или в тихой, мирной семейной жизни, скажу, что я согласен с последним, да еще прибавлю: жизнь, проходимая с неукоризненной совестью и со смирением, доставляет мир, спокойствие и истинное счастье. А богатство, честь, слава и высокое достоинство нередко бывают причиной многих грехов, и ненадежно это счастье. Притом мы видим в евангельском учении Господнем, что богатый, наслаждавшийся в сей жизни всеми благами, по отшествии в будущий век желал прохладиться в своем страдании хотя каплей воды, но услышал ответ: «Чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей» (Лк. 16:25). И еще: здешнее блестящее, роскошное и мнимо счастливое житие Господь называет пространным путем, вводящим в погибель (Мф. 7:14).

Спасение наше в ближнем нашем состоит, и повелено: «Никто не ищи своего, но каждый пользы другого» (1 Кор. 10:24).

Всегда имейте Бога помощника себе, не надейтесь на свой разум и на свои силы, считайте себя последнейшими всех и между собой имейте любовь о Господе и смирение, да не будет между вами старшей, но каждая считай себя последней, и всех сестер считайте лучшими себя; не глядите ничьих пороков и не судите, то и мир Божий будет с вами!

А об обращении друг с другом я вам много писал и теперь напоминаю: если будете себя считать последнейшей и худшей сестры и приобретение, то есть спокойствие, другой – своим, то найдет в сердцах ваших место любовь, никогда не отпадающая и не перестающая, смирением поддерживаемая. О, дабы сподобил Господь нас стяжать это сокровище! Оно дороже всех благ мира.