Макарий Оптинский (Иванов)

Лучше иметь борьбу со своими немощами, чем с гордостью. Видя свои немощи, себя охуждаем и смиряем, а осуждая других, гордостью водимся.

Против гордости – воспоминание о грехах своих, память смирения Христова, вменять себя худшим всех, помнить, что «Бог гордым противится» (Иак. 4:6).

Говоришь, что у тебя на душе трудно и беспокойно: это не от чего другого, как от гордого устроения твоего. Господь успокаивает и утешает смиренных и кротких, а гордые пожинают плоды своего устроения: смущение, немирство, беспокойство и прочее, как пишет святой Исаак Сирин; в монастырь жить – не на покой пришла, а на брань против страстей и злых духов, тогда будет покой, когда победим страсти и совершенно смиримся.

Не вдруг лезь на небо, но смиренно поступай, а то хуже всех грехов, когда гордость и мнение обладают тобой.

Дело это не единого дня или месяца есть, но многого времени, произволения, подвига, труда и помощи Божией требуется к искоренению этого смертоносного корня гордости, а по исторжении его и все ветви страстей иссохнут и отпадут.

Желаешь поговеть и неосужденно причаститься Святых Христовых Таин: самое нужнейшее к таковым приготовление – оставлять ближним согрешения их, по слову Господню: «Если оставляете ближним согрешения их, и Отец ваш Небесный отпустит вам согрешения ваши; если не оставляете им согрешения их, то и Отец ваш Небесный не отпустит вам согрешений ваших» (Мф. 6:14–15), – и иметь мытарево смирение, так бывает истинное покаяние, и во смирении нашем помянет нас Господь и пошлет Свою помощь в делах наших, при нашем благом произволении.

Соблюдение постов и постных дней необходимо. Это не человеческая выдумка, а содейством Святого Духа поставлено и узаконено Церковью и Соборами, а основание и Глава Церкви Сам Господь наш Иисус Христос. Он Церковь Свою облек такой властью, что «если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь» (Мф. 18:17), – а еще сказал к апостолам и в них к пастырям: «Слушающий вас Меня слушает, и отвергающийся вас Меня отвергается; а отвергающийся Меня отвергается Пославшего Меня» (Лк. 10:16). То только одно покаяние может примирить нас с преступлением этим, а когда с презрением делается, то уже я и не могу ничего сказать.

Желаю вам подвигом добрым подвизаться, «поститься духовно и телесно, постом приятным, благоугодным Господу»: затворяйте двери кельи от людей, дверь языка от разговоров и дверь сердца от лукавых духов.

Касательно употребления в посты пищи, не дозволенной Церковью, я не могу дать вам разрешения настоящего. А когда будете употреблять таковую, то принимайте в виде лекарства, от доктора предписанного, а после об этом приносите покаяние перед духовным отцом и получите от него разрешение. Дозволять недозволенного Церковью мы не можем, а разрешать по совершении кающимся дана власть от Бога, только не имейте никакого смущения, а успокаивайтесь духом.

В прибавлении правил на пост я с вами не согласуюсь, при слабом вашем здоровье, да и потому, что вы заботитесь о выполнении только количества, а о качестве не имеете попечения; в оскудении обоих смирение да заменит таковые. А при таковых, когда нет благоухания смирения, то нимало не воспользуется ими человек, но тщеславием и мнением еще и вред получает.

Приблизился и почти наступил пост – как же мы будем поститься? Чувственного поста от пищи не можем сохранить так, как сохраняли таковой отцы наши и учителя, но хоть бы и сохранили таковой, то что пользы без поста духовного, о котором Церковь нам воспоминает: «Постимся постом духовным, благоприятным Господу» и прочее (стихира Триоди). Итак, надо стараться, вспоминая свои грехи: во-первых, иметь «сердце сокрушенно и смиренно» (Пс. 50:19), не внимать чужим недостаткам и не судить таковых, а более внимать своим страстям и не допускать происходить таковым в действие.

Вы находитесь в недоумении относительно поста; бывши у родных, надобно обедать и кушать скоромное, а требовать, чтобы для вас готовили постное, боитесь подать повод, что вы ставите себя выше других и себя превозносите. Спрашиваете – что в таком случае делать? Не налагаю на вас уз, но даю такой совет: по моему мнению, просить родных готовить для вас постный стол не опасайтесь. Это не значит выказать себя выше других. Совсем нет, вы исполняете долг и послушание Церкви – чем же возвышаться? Глядя на вас, найдутся и другие подражатели вам. А если вы будете кушать скоромное, то и другие примером вашим увлекутся и не подумают о том, что погрешают, а вы будете в этом виновны вдвойне– за себя и за других. Что вам до того, что будут о вас говорить, – не внимайте тому и будьте спокойны. Если родные ваши кушают по болезни, то это извинительнее, но, конечно, и они должны в этом каяться. А если так употреблять, только опасаясь переговоров, то это неловко. Вы знаете, что Господь определил за ослушание Церкви.

Спрашиваете: как проводить этот святой пост в отношении пищи? Если согласно с Типиконом, то находите, что для N., по его занятиям и трудам, будет невыносимо, и физические силы изменят ему, хоть он и твердое намерение имеет следовать таковому постановлению. На это вам скажу: постановление Церкви всем равно, и в употреблении пищи все обязаны исполнять, и я не смею противоречить уставу. Но надо иметь рассуждение, которое святые отцы называют «око некое души и светильник». Это учит человека оставлять безмерие и путем царским шествовать… Если принять и в настоящем деле рассуждение, то найдете, что посвятившим себя на удаление от мира удобнее понести такое постановление. Они ничем внешним не заняты и не обязаны житейскими, а более еще должностными и важными делами, то хотя и изнемогут и пребывают через то в бездействии, ответа не дадут за опущение. А которые обязаны, да еще важными делами и не терпящими опущения, то надо сделать и телу снисхождение укреплением пищи в этот пост, я разумею не о рыбе, а о масле, с которым изготовленная пища более укрепляет телесный состав, нежели сухоядение. Дело другое, когда говеете, то есть приготовляетесь к приобщению Святых Христовых Таин, тут нужно и масл оставлять. В самых же правилах Апостольских и отеческих сказано: «Кроме немощи», – и не есть ли это немощь, когда тело изнеможет от поста и неспособно будет к исполнению важных обязанностей? О времени же к употреблению пищи также должны сообразоваться с силой и крепостью тела. Кажется, не неуместно поступить так, как вы пишете.

О разрешении понедельника мы не можем вас успокоить, ибо положено святыми отцами непременное правило монашествующим: понедельник не разрешать на скоромное – то как же мы можем разрешить на употребление такового? В этом случае умудритесь сами. Это не есть добродетель, но долг. За добродетель бывает награда, а за неисполнение долга – наказание.

Что вы стараетесь замечать за собой недостатки нравственные – это доставляет вам помощь к приобретению смирения, и вперед – к остережению от них.

Во всех твоих письмах не видно самоукорения и смирения, приличествующего для нашего монашеского звания, которое может нас и устроить в благоделании, и успокоить, но в твоем устроении все тебе кажутся виновными в твоих скорбях и озлоблениях, одна ты права во всем и от всех истязанная и оскорбленная. Поэтому вижу ты, если читаешь отеческие писания, то, видно, или не понимаешь, или не хочешь им последовать, или вовсе не читаешь отеческих книг, а потому и ничего не понимаешь и, мняся быть мудра, объюродела.

Когда будешь укорять себя, а не случаи, которые Промыслом Божиим устраиваются, то скорей успокоишься, ибо тут приобрящешь смирение, а если опять будешь извинять себя слабостью чувств, то этим Божия правосудия и Промысла не увидишь здесь, и тяжелее может быть.

Всеми мерами старайся приобретать противоположное гордости – смирение, и как оно приобретается, учись в книгах святых отцов: всегдашнее самоукорение – ближний к нему путь.

Старайся приобрести во всем самоукорение и смирение, то и внимание будешь иметь, и стражу за своими сердечными движениями.

Презрение себя и самоукорение во всем приносит смирение, а оно сохранит мир.

Из писем ваших вижу ваше немощное устроение, еще не можете вкушать твердой пищи и горького пития укоризн и досад, но ведь еще время делания и посева, а не жатвы и обирания плодов бесстрастия. Когда смиренными помыслами себя укоряли и убеждали, тогда чувствовали и облегчение брани, но вознадеясь тонко об этом успокоении, особенно при виде оскорбившего лица, восставала брань. Потребность великая смирения и да не надеющеся будем на себя, но на Бога.

Ты видишь, отчего вы стали мирнее: ты пришла в самопознание, увидела свою вину, стала укорять себя; полагаю, что и она прибегла к тому же средству. Это самое и сокрушило силу врага, старающуюся возмутить душевное ваше устроение. Если ты будешь продолжать сознавать свои немощи, укорять себя и смиряться, то, хотя бы она и не имела этого, довольно и с твоей стороны духовного, смиренного мудрования, чтобы сокрушить коварства вражеские. Если она имеет в характере своем скорость и суетливость, но ведь намерение ее клонится к доброй стороне; и когда придет тебе помысел от врага судить ее действия – укори себя в чувстве души, и вражеское внушение отойдет.

Вы обе себя обвиняете; но, видно, еще не истинно, когда мир не наступил.

Вы укоряете себя, но, видно, только пером и устами, а не сердцем; прибегните к этому последнему средству, то и истребится вражеская кознь.

Часто вижу в ваших письмах каждая говорит: «Я считаю себя хуже сестры», – а на деле выходит другое; и потому, видно, не водружен этот помысел во внутреннем залоге души, о чем весьма бы не худо было постараться и потрудиться и при случаях воспользоваться приобретением этого сокровища.

Смущения ваши встречаются между вами и проходят – что делать? Лишь бы не западали в сердца со злопомнием – а это тогда, когда не будем себя укорять, а носить оправдание и другую осуждать.

Слышать о неприятностях между близкими родными очень прискорбно, и особенно когда твои советы к удовлетворению их не действуют. Да и можно ли этому быть, когда и в нашем устроении, без самоукорения, сколько ни советуй, не получают умиротворения ссорящиеся, а они и понятия не имеют о том, что надо себя укорять, – видят же только в ближнем вину.

Чего мы не можем сами от себя отвратить, то, видно, и надо этому быть к испытанию нашего терпения и к смирению; когда будем себя укорять и смиряться, то удобно и переносить, а если будем укорять людей и винить их, ставя причиной наших скорбей, то они тяжелее становятся и неудобоносимы бывают.

Смирение великое оружие на врага, но приобретение его великий есть труд и понуждение.

Смиренные не вникают в глубину непостижимого, но смиряют свой помысел, и по времени Бог вразумит их.

Смирение есть одно непреоборимое оружие против всех козней вражеских, но достижение до него нелегко, а тем более в мире живущим и непостижимо. Вы же хотя и укоряете себя словами, но им нельзя дать веры, когда не приобретаете истинного сердечного смирения.

Спросите, как же и откуда научиться смирению? Сам Господь наш Иисус Христос сказал: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11:29); вот основание нашей науки – смирение. Святые отцы, подражая этому учению, научались до того, что при всей их святости считали себя хуже всех и под всею тварью, и нас учат этому; и ясно показали, что где только случилось падение, там предварила гордость.

Сама высшая Любовь, Сын Божий, облеклась во смирение нашей плоти.

Смирение – неприступная крепость для умных похитителей.

Старайся, чтобы со внешним смиренноодеянием согласовать и внутреннее смирение. Считай себя худшей и последнейшей всех, не устами только говоря, но в сердце мысль водружая; оно доставит тебе спокойствие. Однако не думай, чтобы дело это скоро могло совершиться: оно требует многого времени, труда и отсечения своей воли и разума, о чем уже много раз сказано, читано и писано было, но без практики не будет успеха: много раз падешь, смиришься и восстанешь, и тогда только твердо будет, когда совершенно познаешь свою немощь и не будешь опираться на свои дела.

Необходимо, чтобы всякое твое делание растворено было смирением: молишься ли ты, постишься ли, уклоняешься ли от света или исполняешь послушание – все делай ради Бога и не думай, что делаешь хорошо. Самомнение – эта тонкая стрела бесовская – тайно уязвляет сердце, и семя его тонко насевается, так что мало-помалу возрастает фарисей, а потом предается и совершенной гордыне, а эта – бесовской области. Потому-то тебе и нужно научаться в ополчении Христовом на практике, а не наедине бороться с воином, дышащим злобой. На него только и сильно оружие смирения! Ибо оно все его сети и стрелы разрушает. Молитва и пост хотя и великие оружия, но без смирения они не действуют.

Как мы далеки от смирения! А оно бы все стрелы лукавого сокрушало. Надо учиться этой божественной науке; не нужно ходить ни в университеты, ни в академии и не тратить на это денег; и бедный, и богатый – все имеют право и способ учиться даром: «Научитесь от Меня…» (Мф. 11:29). Не будем неверны словам Господа нашего Иисуса Христа, а воспользуемся и станем учиться, время всегда есть; не только в 3-й, но и в 11 час пришедших Он не отвергает, а принимает и равную плату воздает.

Когда будешь следовать учению святых отец, то и капризы твои уничтожатся, но только уже не будешь думать, что ты их не имеешь, а просветившимися душевными твоими очами будешь видеть грехи свои, как песок морской. Знай, что смирение не в том состоит, чтобы видеть, что ты смиренна, а прочти об этом у святого Иоанна Лествичника, у аввы Дорофея и святого Петра Дамаскина.

Признаком смирения и гордости да будет для тебя следующее: вторая всех презирает, укоряет и видит в них черноту, а первое видит только свою худость и не смеет судить кого-либо.

Никакими благами или подвигами не можешь воздать Ему, только смирением, с которым и весь лик добродетелей не отступит от тебя, а без него, хотя бы ты и мнила что иметь, обманешься; однако ж приобретать это богатство надо не на словах, но испытанием проходить жизнь. Об этом теперь не время еще говорить, тебе непонятно без опыта.

Сознавая свою греховность, приобретайте смирение, которое сильно ходатайствовать ко Господу как о прощении грехов ваших, так и об утверждении впредь к исполнению заповедей Его.

В немощи и преткновении случающемся смиряй себя не краем языка, а сердечным чувством, да получишь залог его (благого делания).

О, когда бы нам, поучаясь о смирении, хотя бы мало подражать ему и, видя худость свою, приобретать это сокровище, оно бы нас во всем успокаивало. А без него, и все имея, человек не может быть мирен и спокоен.

Где смирение, там и покой, а где гордость, там смущение и нестроение. Спасение приобретается смирением, а не гордостью.

У Бога ценятся добродетели и труды святых, по мере их смирения; они при всей своей святости считали себя землей и пеплом непритворно и нелицемерно, но залог имея этого сокровища в сердцах своих. А мы как посмеем воззреть или приступить к таковой высоте их жизни, обольщаясь и при малом исправлении тщеславием и других презрением.