Макарий Оптинский (Иванов)

Не удивляйся тому, что во время службы находят тебе помыслы различные: когда ты принимаешься за оружие против врагов, то есть молитву, то и они на тебя вооружаются сильнее нападениями помыслов. Прибегай ко Господу на них молитвой и не смущайся: они исчезнут, а когда будешь смущаться, видя, что они не оставляют тебя, то этим больше их на себя вооружаешь, а когда со смирением стоя взываешь на них к Богу, то и успокоишься.

Когда становимся на молитве, тогда враги ополчаются против нас, влагая разные помыслы и представляя неподобные мечты, стараясь отторгнуть от молитвы или ввергнуть в уныние. Но мы должны иметь благое произволение о приношении молитвы и стараться о собирании бродящих мыслей наших в словеса молитвы, но при нашествии таковых не смущаться, а, познавая свою немощь, каяться перед Господом. Смущение за нашествие помыслов показывает малодушие наше, происходящее от гордости. Мы хотим видеть себя чистыми перед Богом, по примеру фарисея, а не грешными, как мытарь. Оттого-то нам и не дается чистота молитвы, что мы возомним о себе нечто высоко, а «что высоко у людей, то мерзость пред Богом» (Лк. 16:15). Так лучше при недостатках наших смиряться и каяться, нежели смущаться, а при исправлении не высокомудствовать.

Помыслы досаждающие и беспокоящие имеют многое различие: близость, или нападение помысла, не имеет греха, но есть испытание нашего самовластия, к чему оно преклоняется – к ним ли или к сопротивлению им, а когда бывает соединение и сочетание с таковыми страстями, считается грехом и подлежит покаянию. Не в силах будучи сами противиться им, мы должны прибегать к Богу, повергать свою немощь и просить Его помощи, просить и Матерь Божию о помощи на таковые. Когда кто-то бывает одолеваем помыслами, то это знак, что предварила гордость, и потому надо через таковые более смиряться.

Ты не понимаешь, как это: «Побеждать и побеждаться от нас зависит»? А как же иначе? Приходит нападение какого-то помысла скверного; в твоей воле состоит принять его или отвергнуть; когда сочетаешься с ним и сложишься, то уже пленилась и стала побеждена, а когда отвергла нападение, то победила.

Сопротивляйтесь первому нападению мысленному, сокрушайте младенцы вавилонские, пока они еще младенцы, – молитвой и смирением, а когда возрастут, то уже будут исполинами и трудно им сопротивляться.

Когда же и случится упасть через сложение и пленение помыслов и помрачение мысленное и плениться, то, не укореняйся, припадай ко Господу с покаянием, смирением и сокрушением сердца, а не предавайся отчаянию, еще более горькому самой страсти. Ищи же вины, откуда пришло это, что так пострадала? А вины суть: гордость, мнение о себе, уничижение и осуждение других, пища роскошная, излишний покой, сообращение с полом противоположным, – и старайся удаляться сколько можно всего этого, а более всего старайся смиряться, ибо, по слову святого Иоанна Лествичника: «Где есть падение, там предварила гордость» (Ступень 23). Не укореняйся в откровении, – и это приводит к смирению, – обличив себя перед другим; помнишь, когда скрывала, что пострадала.

Когда творишь молитву, имела бы крайнее смирение и память о своих грехах, моля о помиловании, и как можно бы остерегалась увлекаться в мнение о себе и искать чего высокого. Прелесть весьма близка.

Жаль бедную девушку, что она впала в такое омрачение, считает ненужным молиться, потому что молится только устами, а сердце холодно, и никак ее не убедишь, а все находится в своем мнении; кажется, это прелесть. Она, верно, имела теплоту в молитве и увлекалась ею, что заметно из слов матери, ибо она говорила ей, что ничего бы так не желала, чтобы только быть свободной и молиться Богу. Должно быть, наказательное попущение, но силен Господь и помиловать ее, и дать ей чувство смирения.

Ты ищешь жару в молитве – по безумию. Если и подумаешь, что получила, то будь уверена, что это прелесть. Ты исправь жизнь свою, будь смиренна, молись смиренно, Бог приемлет молитвы смиренных. А когда ты сама будешь давать цену своей молитве, то это уже прелесть. При такой неисправности молись о том, да даст тебе Господь исправить жизнь свою и видеть свои грехи, не осуждать никого.

Видишь, в какую высоту ты доспела, – когда стоишь на молитве или станешь мысленно молиться, то ничего не помнишь земного. Ты думаешь, это истинная молитва? Но, напротив, истинная прелесть, приводящая тебя в высокоумие, и даже на мнимые небеса тебя вознесут, а я советую смиренно молиться, видеть свои грехи и отнюдь не думать, что достигла такой нерасеянной молитвы. Явно враг уступает и не борет тебя, чтобы обольстить высокоумием, и слезы твои неправильные. «Кто не помышляет себя грешным, того молитва не благоприятна перед Богом», – пишет святой Исаак (Слово 55).

На высокое не простирайтесь, а более смиренными водитесь, ибо прелесть опаснее самых слабостей, и трудно исцеляема.

Вас более смущает то, что вы не можете в церкви при всех мирно молиться, выходя из нее, чувствуете, что совсем не были, а дома молитесь лучше и возносите умиленные молитвы. Вы не понимаете, что это есть сильная прелесть, лишающая вас спокойствия; когда вы, молясь уединенно, думаете, что хорошо молитесь, то будьте уверены, что такая молитва Богу неприятна, хотя бы были и слезы, и чувство умиления; когда все это не имеет глубокого смирения, то есть прелесть. В церковной же молитве вы, ища такого же чувства и не находя его, считаете себя не молившейся и смущаетесь, а это есть последствие или плоды домашних ваших молитв; враг возводит вас до небес и низводит до бездн; там возвышает, а здесь низвергает и причиняет смущение, что и доказывает основание молитвы вашей на высокоумии. Вы молитесь просто, не ища в себе высоких дарований, считая себя недостойной таковых, то будете и спокойны, и хотя видите холодность молитвы своей, тем сильнее имейте в чувстве смирение, что «я недостойна», но без смущения, то, верно, таковая принята будет у Господа лучше той, о которой вы мните, что молитесь хорошо… Совет мой вам: не оставлять церковной молитвы, но смиренно во таковой молиться и не смущаться о том, что будто бы «не молилась и не была», и эту мысль от себя отвергать, а о домашней не возноситься, то и будете мирны. Знайте, что плод гордости и возношения есть смущение и неустроение, а плод смирения есть мир и спокойствие; от гордости произошло все зло, а от смирения все благо.

Откровение твое читал и вообще скажу, что наблюдать за собой – делает нам ту пользу, что мы, видя свою немощь, смиряться должны и каяться пред Богом, сознавая свою нищету, и иметь сердце сокрушенно и смиренно, – и Бог подаст помощь к исправлению жизни нашей, когда залог смирения будет в сердце нашем. А не думать, что я пишу откровение, и довольно того, и этим еще возноситься.

Все одно да одно твержу и повторяю: надо терпеть. Совет этот основывается на Священном Писании и примеры жития святых отцов, и учения их этому нас научают, и сам разум и испытание вещей явно показывают во всем на нас Промысл Божий. Когда верой несомненной этому повинуемся, то и тяжесть скорбей будет нам приятна и любезна. Пишешь, что не имеешь радости от скорбей, но сами скорби да будут тебе радостью… Все святые находили в кресте покой.

Вам же советую не изнемогать в несении этого креста, но мужественно стоять и терпеть нападения. Ибо всякое доброе дело с терпением и скорбью исправляется: после тех же, кто ныне по нерассуждению ропщут, будут благодарить. Апостолы во время проповеди, хотя и были соблазном для иудеев, а для эллинов безумием, но не переставали проповедовать Христа распятого, и терпением своим всю вселенную прошли и насадили веру Христову; а если бы они, смотря на соблазн и на ропот, оставили проповедь, какая бы была польза? Вам можно в малом образе взять это для себя примером.

Они, святые отцы, опасались своим разумом и волей руководиться, дабы избежать обеих крайностей: и оскудения, и преумножения, наносящих вред подвижникам, но шли средним, царским путем.

Обещал письменно изложить вам… рассуждение, не от своего разума или делания – не могу ничем похвалиться, в лености бо и в нерадении оканчиваю дни мои, но от учения и рассуждения святых и богомудрых отец, прошедших деятельную жизнь, путеводившую их к ведению и духовным дарованиям, и так получивших спасение.

Ты спрашиваешь меня о беседах о Боге, о Его Вездесущии, судьбах Его и прочем, при том чувствуешь ты утешение, и позволительно ли это чувство? – Все то, что приводит нас к любви Божией и смирению, позволительно; но надо знать нам свою меру и не увлекаться в высоту, а особенно при страстном нашем устроении.

Не входите в суждение происходящих порядков или беспорядков, а себя уклоняйте сколько можно, чтобы не входить в советы, – что знаете? Пожалуй, увлечься недолго, а после не развяжешься.

Спрашиваете меня о военных делах, но я очень мало слышу об этом… Мы же смотрим сами на себя: у нас жестокая война и непримиримая с духами злобы, и постараемся оружие приобрести крепко против их – смирение.

Иногда и в простоте сердца сказанное слово бывает принято и растолковано в противную сторону, и потому должно иметь осторожность во всем и не давать вины ищущим вины. Что делать? Здешняя наша жизнь вся есть борьба духовная.

В часы посещения тебя душевной скорбью ты малодушествуешь. Об этом сердечно сожалею! Неужели не волен Господь искусить любовь и веру нашу к Нему отнятием утешений и посланием тяготы и мрака, чтобы мы и в этом состоянии пребыли тверды в вере и надежде к Нему: по мере терпения и смирения нашего множится и любовь к Нему. Скажи себе: «Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?» (Иов 2:10). Вспомни слова пророка Давида: «Я сказал в благоденствии моем: "не поколеблюсь во век"» (Пс. 29:7), – может быть, и ты думала навсегда пребыть в благоденствии, хотя не высоких дарований, но, по крайней мере, спокойствия, может быть, и мнимого, однако ж он далее говорит: Ты же отвратил лицо Свое, и я смущен был (Пс. 29:8). Кажется, с тобой то же случилось. Но он не возмалодушествовал, а к Богу помолился и услышан был. Так и ты не малодушествуй – и узришь мрак тот и мглу, прогнанную светом Божия милосердия.

Причиной упадка духа и страха, конечно, есть наши грехи.

Страхи твои не что иное есть, как последствия прелести. Когда познаешь свою немощь и смиришься, то и они исчезнут.

Жалуешься на свое бесчувствие, но не должно ли оно показывать тебе твою нищету, и не возноситься, и не малодушествовать, а все свои дела предоставлять суду Божию. Он Один знает, какую дать цену нашим исправлениям и, в недостатке тех, смирению. Видя свою нищету, не будем смотреть на чужие недостатки, но будем внимать более их исправлениям; в чем и чистота сердца исправляется.

Вы скорбите, видя, что душа ваша находится в состоянии равнодушия и бесчувствия; чего ж вы хотите? Конечно: теплоты в молитве, умиления, слез и тому подобного. Но когда бы вы были в таком устроении, что ж бы было? Вы, верно, сочли бы себя блаженной и достигшей или достигающей своей цели – спасения. Но, напротив, вам это могло бы повредить, потому что вы не имеете и следа смирения. А такие и подобные дарования даже и погибель приносят не имеющим смирения. Лишение же этих чувств, или, лучше сказать, дарований, и сознание своей нищеты должно привести вас к смирению; вовсе не надобно искать тех дарований, а считать себя недостойной их и видеть свои согрешения, а не добродетели. Смущение же ваше и доказывает вам, что в нас нет смирения, а духовная гордость .

Все это время, как я видел из писем твоих, ты видел только расположение к тебе и благоволение… Но, видно, одно благоденствие в жизни человеку не может быть полезно без потрясений; так как и всегда употребляемая сладкая пища может повредить телесное наше здравие, то надобно употреблять иногда и полынную горечь для здравия тела. Так и в нравственном положении. Одно благополучие вводит человека в высокоумие и беспечность о душевном своем устроении, и потому Господь смотрительно попускает человеку вкусить горести скорбей, чтобы имел смиренное мудрование и не надеялся на прочность и неизменяемость временного блага, и прибегал бы к Богу в скорбях своих, ибо Сам Он через пророка побуждает нас: «Призови Меня в день скорби твоей, и избавлю тебя, и ты прославишь Меня» (Пс. 49:15). Через скорби и в вере утверждаемся, и славу человеческую ни во что вменяем. Веровать же надобно твердо, что без воли Божией никакая скорбь нам не приключится… хотя мы и видим причиной скорбей наших людей, но они есть только орудия Промысла Божия, действующие в деле спасения нашего, и они только то могут сделать нам, что Бог попустит.

Обо всем надо благодарить Господа и видеть во всем его чудный и целесообразный о нас Промысл; Он недостаток наших дел восполняет или болезнями, или скорбями, да этим не допустит нам возвыситься перед другими, а чтобы, видя свои немощи, считали себя последними всех, о чем мы поучаем в книгах много, а делом и пальцем не касаемся .

О молитве повторяю вам, что само то, что думать иметь действие благодати от теплоты, уже есть и прелесть. «Не придет Царствие Божие приметным образом» (Лк. 17:20). Исполнением заповедей Божиих уготовляйте сердце ваше, очищая его от страстей, и нисходите в глубочайшее смирение, познавая и видя свою немощь, и когда будете иметь залог смирения в сердце вашем, то оно будет уже безопасно от обольщения вражия, и сама благодать Божия напишет в нем свои законы. Святые, имевшие благодать в себе, считали не достигшими себя той, и само это смирение сохраняло их в безопасности. А кто думал, что имел благодать, тот был водим гордостью и обольщался .

В церкви ты чувствовала себя в радостном духе – не думай, чтобы ты сама собой могла иметь то чувство, но благодать Божия это соделывала к ободрению и укреплению тебя .

Вы, быв у нас в обители, удостоились вкусить дара благодатных ощущений. Этим вам показано, что есть благодать Божия, и чтобы могли различать ложь от истины и блага мирские и блага духовные. Но она вам показана и сокрылась, ибо не можете понести ее, не искусившись во брани со страстями и не стяжав смирения. Хотя бы вы и постоянно здесь жили, то все не могли бы удержать ее, ибо и здесь есть борьба со страстями; пока не смирится человек, не может ни страстей победить, ни стяжать духовных дарований. Но и самое искание дарований небезопасно, подвержено самомнению, а, напротив, иногда лишение их низводит нас в бездну смирения.

Ваши утешительные чувства очень опасны, они могут вас обольстить и совсем ум помрачить. Хотя бы и точно были они от благодати, не должно увлекаться ими, но, принимая в помощь смирение, считать себя того недостойной; благодать, иногда посещая нас, дает знать, какое в ней скрывается богатство, и оставляет, но всегда с нами пребывает, а нам, желая ее, надобно заботиться об очищении себя от страстей, а при них да не посмеем мечтать о стяжании ее .

В письме вспоминаешь о прежней твоей теплоте и усердии, которых теперь и следа в себе не видишь, а видишь во всем нерадение, охлаждение, леность и прочее. Тогда было призвание, и благодать Божия носила тебя, как на ладонях рук носит мать младенца, а когда вступила в борьбу духовную, то и попущено, чтобы было искушено твое произволение, и тогдашние твои добродетели не стоят нынешних твоих скорбей, сокрушений, воздыханий, соболезнований и прочее… И если бы всегда ты была в таком упоении, то ничего не приобрела бы и не научилась искусу: тогда было действие благодатное, а твоего ничего не было, ты так же была преисполнена страстей, а надобно их истребить борьбой, смирением и прочее. Теперь ты находишься в борьбе; очисти себя от страстей – благодать Божия на чистом сердце твоем напишет законы Духа, и Он в тебя вселится .

Если мы будем стараться очищать сердце свое от страстей, а не действовать ими, то по мере очищения благодать Божия будет открывать очи сердечные к видению света истинного; «блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5:8), но тогда, когда и смирением усовершат себя, ибо смиренным открываются таинства.