Макарий Оптинский (Иванов)

Не от снисхождения к нам ближних исправляется наше устроение, но от нашего внимания и охранения своих страстей и старания исторгать их. Как ты познаешь себя, если кто не покажет тебе извне твоей немощи? Не от противления других она родилась в тебе, но она была уже заложена в тебе, а ближние только показали смотрением Божиим, чтобы потрудилась исторгнуть ее.

Ты вспоминаешь прежнюю твою жизнь и скорбишь о ней, а не знаешь, что в тебе скрывалось множество страстей, которые открываются только при случае, и потому надо было, чтобы огонь искушений и скорбей показал тебе их и испепелил.

Страсти наши есть для нас немилосердые мучители; и они-то мучают и наказывают человека, преданного им или бывшего в их власти, но познавшего мрак их и оставляющего их, пока совсем память их изгладится из сердца их покаянием и сопротивлением.

Она, когда смирится и познает, что мучают ее не люди, а страсти, которыми она действует добровольно, то, обвиняя себя, получит облегчение и успокоение в совести. Труды же не пропадут, когда смирится, ибо Бог ценит труды, но смиренных, а гордых отвергает.

Есть три устроения: «Содействующий страсти, противляющийся той и искореняющий», – увидишь, что находишься в числе содействующих страсти. О, как это страшно! «Под адом суть, пока действует страсть».

Кресты, посылаемые нам Промыслом Божиим, приводят нас к истинному любомудрию, очищают от грехов и освобождают от страстей, приводят к смирению, а о которых вы пишете крестах: похоть плоти, похоть очес и гордости житейской, я разумею действие страстей; при благоразумном рассмотрении увидите, что они смиряют нас, но когда оставляем без внимания, то бываем пленники страстей и только наказанием Божиим отводимся от них.

Главные три вражеские исполина: славолюбие, сластолюбие и сребролюбие, самолюбием укрепленные стараются наблюдать и взять власть свою над бедными нашими умом и сердцем, а за ними уже нетрудно и весь собор злых страстей и грехов невозбранно пленяют душевный наш город и, лишая нас многовожделенного мира и спокойствия, производят смятения, неустройства и мятежи в убогой душе нашей, что вы видите и в своем устроении, не имея мира и спокойствия душевного.

Мы не можем быть свободны от страстей, а должны всегда им противоборствовать и не быть бездельными… а так как всякая страсть ослепляет человека, то просить Господа, чтобы не попустил помрачиться зрению душевному от страстей.

Не смущайся за то, что волнуется в тебе море страстей: оно утихнет, но не вдруг; надо побороться с ними, познать свою немощь, нищету и смириться. Смириться не в слове только, но залог в душе храни, что ты дурна, смотри на свои грехи, как на песок морской; когда это будет, то знай, что начала приходить во здравие души.

Но не думать, чтобы можно было скоро освободиться [от страстей]; многим подвигом, трудом, временем и помощью Божией истребляются страсти, и пока совершенно смиримся, а если нам скоро от них дать свободу, то войдем в гордость и больше Бога прогневаем.

Ты думала, что уже свободна от нее [от страсти], но после показалось при открывшемся случае, что нет, о чем нельзя удивляться, а готовой быть надо к сопротивлению страсти и, познавая свою немощь, смирять себя. Когда смирение и любовь воцарятся, то и страсти исчезнут.

Подвизайся искоренять страсти деланием святых Его заповедей, в которых является любовь к Богу и к ближнему, и при всем этом приобретай смирение.

Против каждой страсти надо бороться и противопоставлять ей добродетель: против гордости – смирение, против чревообъядения – воздержание, против зависти и злопомнения – любовь, – но когда этого нет, то по крайней мере будем укорять себя, смиряться и просить помощи от Бога.

Читайте сами отеческие книги и вразумляйтесь, как противляться страстям; эти наши злодеи до конца жизни борют нас, не та, так другая, но горе нам, когда уповаем на себя и думаем, что можем сами противостать им, а то, чем приобретается смирение, презрим.

Вы жалуетесь на суету и молву и блажите безмятежную жизнь: как же не ублажать ее? Да только страсти наши лишают нас наслаждаться ею, ибо, не борясь со страстями и не победив их, нельзя иметь истинного покоя в безмолвии, а нас беспокоят страсти: тщеславие, славолюбие, сластолюбие и сребролюбие – от них же весь собор страстей ополчается на нас, бедных.

Вновь повторяю тебе, не унывай от досаждения страстей; не одна ты, но и все мы, и прежде бывшие нас отцы и матери прошли этот тернистый путь страстных внушений, многих падений, и по восстании смиряли свое мудрование.

Предайся воле Божией и смотри за страстями своими; их много в нас с тобой, а мы их не видим, но по времени случаи их нам будут открывать; да истребятся в век века от сердец наших, помощью Божией и нашим тщанием и содействием носящих наше бремя.

Жизнь наша есть духовная война с невидимыми духами злобы. Они возмущают нас залогственными нашими страстями и побуждают к преступлению заповедей Божиих. Когда вникнем и рассмотрим внимательно, то найдем, что на всякую страсть есть врачевство – заповедь, противоположная ей, а потому враги и стараются не допустить нас до этого спасительного врачевства… В письме твоем ты упоминаешь о минутах трудной брани с ненавистником нашего спасения. Точно, трудно без помощи Божией, и когда мы вознадеемся на свой разум и силы или предадимся нерадению, но даже и самые падения всякого рода бывают попущением за возношение. Святой Иоанн Лествичник пишет: «Где падение, там предварила гордость». Итак, нам должно всемерно стараться о приобретении смирения, потому что имеем брань с гордыми бесами, а смирение – на них беструдная победа… Чем же приобретем это сокровище – смирение? Надо поучаться в писаниях святых отцов об этой добродетели и иметь во всем самоукорение, а ближних видеть лучшими себя: ни в чем не укорять и не осуждать, а укоризны от них принимать как посланные от Бога к уврачеванию наших душевных болезней.

Какой бы мы ни проходили образ жизни, везде предлежит нам брань духовная от духов злобы, возмущающих наши страсти и понуждающих нас к действию греховному, чем и испытуется наше произволение и любовь к Богу – в борении нашем. И если мы не имеем этой борьбы, то не научимся искусству, и не познаем своей немощи, и не приобретем смирения, а оно так велико, что и кроме дел может нас спасти.

Подвизайтесь против страстей. Брань непрестанна, ужасна и свирепа с ними и с невидимыми врагами. Смирение же их побеждает.

В бранях противляйся со смирением, как писано и показано нам от отец, и если случится пасть… восставай; и знай, что за гордость твою искушаешься. Беги к самоукорению и смирению, а не из кельи. Пока не сотрется монах разными искушениями и скорбями, не может познать своей немощи и смириться.

Н. скажи: когда смирится, тогда и брань утихнет, поменьше спать, поменьше есть, остерегаться празднословия, осуждения и не любить украшаться хорошим платьем, хранить очи и уши. Эти все средства есть предохраняющие; еще не допускать помыслам входить в сердце. Но когда начнут приходить, восставать и просить помощи от Бога.

Нам с тобой предлежит другой род службы, но не статской, а военно-духовной. «Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» (Еф. 6:12). Святой апостол Павел советует Тимофею: «Переноси страдания, как добрый воин Иисуса Христа» (2 Тим. 2:3). Тут нужно и страдание: война эта лютая – борется не тело, но душа, не с видимым человеком, но с невидимыми духами… И при всем том должно быть великое смирение, ибо мы боремся с гордыми духами, а гордых победить для них ничего не стоит, но смиренным ни на час противостать не могут. Смирение все сети и козни вражие сокрушает.

В промежутке времени бывали времена горьки, тяжки и томны… без этого нельзя обойтись. На чувственной войне многие бывают ранены и претерпевают болезни, тем более на этой духовной брани многие раны приемлем от духов злобы, а особенно когда вознадеемся на свои силы и разум, то и побеждаемся, пока смиримся, познав свою немощь.

Хотящим спастись неминуемо предлежит брань духовная с врагами душ наших, которые нас борют и побеждают через наши же страсти, что вижу и в твоем устроении, описанном тобой. Зависть и ненависть, мучащие тебя, не есть вновь родившиеся, но крывшиеся в сердце твоем тайно страсти, а случаем раздраженные и обличенные.

Невозможно быть всегда в одном устроении, но должно ожидать брани или внешней, или внутренней; только не подавать вины высокоумием и тщеславием, а смиренно приобретать мудрование, то и стрелы вражии удобь сокрушатся.

Все мы несовершенны и находимся в подвиге на духовной брани нашей, а как ее побеждать, учат нас святые отцы: самоукорением и смирением, пока не достигнем врат любви.

Согласуясь сколько можно с возможностью и со своим устроением, открывайся в недоумениях, в страстных и гордых помыслах, в скорбных приключениях, в осуждении и тому подобных. Откровение, тоже и покаяние, врачует немощи наши и увядает злые помыслы и сказанные тебе слова на твои недоумения принимай с верой, с каковой должна и идти на откровение.

Я потому тебе предлагал иметь откровение или совет, не доверяя своему разуму, чтобы не принять того за истину, что есть ложь, и не прельститься, а когда не можешь этого сделать, то сама умудряйся и поучайся в том, что более приводит нас к смирению и показывает гнусную гордость и от нее происходящий вред.

Когда В. не находит пользы в откровении, не надо ее к этому и принуждать; без веры и произволения какая уж будет польза? Когда кто с верой приходит, объясняет свои немощи и смиряется, – Бог дарует и слово к пользе того, а если кто идет с сомнением и изнеможением, когда что не по нем, то какая ж тут польза может быть?

К тебе особенно скажу несколько слов касательно откровения: не то только должно открывать, что пьешь, ешь и правил не исправляешь, но главные страсти, которыми ты или действуешь, или помыслом каким борима, надо объявлять со смирением и самоосуждением, и принимать слова старицы, как Богом внушенные ей к твоей пользе. Главные же страсти это: гордость, славолюбие, сластолюбие, сребролюбие, гнев, ярость, злопомнение, ненависть, леность, тщеславие, распря, строгое суждение недостатков ближних, строгое взыскание со служащих, скверные мысли, презрение ближних и подобные таковые; страстные помыслы или деяния должно говорить со смирением, а не скрывать их; явление свет, а не явление тьма. Одно воспоминание о том, что надо сказать, удерживает нас от грехов.

Откровение тогда на пользу, когда соединено с послушанием, – тогда приносит плод смирения, а откровение с требованием, чтобы было так, как и чего ей хочется, нисколько не принесет пользы.

Помыслы исповедовать надо те, в которых воля наша участвует и соизволяет на них, укореняясь, и делается мысленной преступницей перед Богом. Десятая заповедь ясно показывает нам это; все заповеди запрещают делать зло, а эта и желать мысленно, но те помыслы, которые только нападают, а мы с ними не согласуемся, не соизволяем на них и отвергаем, не нужно исповедовать.