Насколько человек благодарит Бога и подвизается из любви к Нему, настолько и Бог приближается к нему дарованиями Своими и желает упокоить его.

Если человек не сделается бесстрастным, то Преблагий Бог не ниспосылает на него Всесвятаго Духа, чтобы он, по привычке, не был увлекаем страстями и не сделался виновным за нашествие <на него> Святаго Духа и не подпал большему осуждению. Но когда, по навыку к добродетели, он не будет уже иметь никакой дружбы с врагами и не будет увлекаться страстною привычкою, тогда получает благодать и таким образом не подвергается уже осуждению за получение дарования.

Как согрешающие есть должники, ибо прогневляют Бога, так и покрываемые благодатью Его, ради своей немощи и близости к отчаянию, должны более трепетать, как великие должники.

Не надобно иметь вещь для того именно, чтобы оказывать милость; это скорее великая немощь, но и вовсе не имеющий, чем оказать милость, должен иметь милосердие ко всем, и тем может помочь нуждающимся, сделавшись беспристрастным к вещам житейским, а к людям имея сострадание.

Благочестие не есть название одной какой-либо добродетели, но наименование всех заповедей, от слова благочествовать, т. е. хорошо служить.

Таковы души святых! Они врагов любят более, нежели самих себя. Потому и в нынешнем веке и в будущем во всем предпочитают ближнего, хотя бы он и враг им был по злому своему произволению; святые не ищут воздаяния от тех, кого они любят, но — как сами получающие — радуются, когда отдают другим все свое, чтобы угодить чрез то Благодетелю и, по силе своей, подражать Его человеколюбию, ибо Он благ и к неблагодарным и грешным.

Непостижим, неисследим, неиспытуем и невозможен для определения, как превысший ума и мысли и Себе единому знаемый, единый Бог Триипостасный, безначальный, бесконечный, преблагой, всевоспеваемый.

Бог скрывает от человека некоторые из таинств, чтобы он желал познать их и не был горд, подобно Адаму, и чтобы враг, найдя его вне должного, не увлек его в свое зло.

Но во всем должно отречься от своих желаний, чтобы постигнуть Божие намерение, т. е. какие делания угодно Богу, чтобы мы проходили; если же не так, то не может человек спастись никоим образом.

...Что дает нам Врач душ наших, произвольный или невольный труд, то должны мы принимать с радостью и быть благодарными Его человеколюбию. Благодетельствуя нам, Он умножил скорби: произвольные через покаяние и невольные через искушения и наказания, чтобы желающие произвольно потерпеть избавлялись от болезни и будущих, а может быть, и настоящих мучений; неразумные же хотя бы по страху мучений и многоразличных искушений исцелялись благодатию Врача.

Всякая скорбь, соединенная с терпением, хороша и полезна, а без терпения есть отвращение Божие и бесполезна, если только кто-либо не уврачует ее смиренномудрием: ибо другого врачевства не существует.

Имеющий ведение вовсе не должен утверждать своего собственного разумения, но желать всегда иметь подтверждение в Божественном Писании или в природе вещи. Если же нет этого, то ведение не есть истинное, но это лукавство и обольщение...

Ведение тогда только становится хорошим, когда получившего его человека невольно ведет к смирению от стыда, что он имеет его не по достоинству...

...От пьянства ум начинает помрачаться; от этого — грешить; а от греха умирает.

Терпеть обиды с радостью и незлобиво, делать добро врагам, полагать душу свою за ближнего и подобное — есть дары Божии, посылаемые желающим получить их от Бога, старанием, делать и хранить (Быт. 2:15), как сказано было Адаму; чтобы дары пребывали, хранимые благодарением к Благодетелю.

Никакая иная добродетель не может так постигнуть волю Божию, как смиренномудрие и то, чтобы оставить всякое свое разумение и свою волю.

Нет кратчайшего преуспеяния души, как отсечение своих хотений и разумений, и ничего нет лучшего, как повергать себя кому-либо перед Богом день и ночь и просить Его, да будет во всем воля Его, и ничего нет худшего, как любить свободу и легкомыслие души или тела.

Возношение и неразумие ослепляет тех, которые не хотят в упразднении себя видеть свою немощь и неразумие.

...Делание доброго бывает не без труда, чтобы нам не лишиться похвалы за самовластное понуждение себя.

Ничто столько не помогает к приобретению добродетели, как уединение и сожаление.

Видов премудрости четыре: мудрость, т. е. знание того, что должно делать и чего не должно, и бдительность ума; целомудрие, т. е. чтобы ум был цел и мог удерживать себя вне всякого дела, слова и помышления, неугодного Богу; мужество, т. е. крепость и терпение в трудах по Богу и в искушениях; правда, т. е. распределение, отдающее каждой из этих добродетелей поровну. Эти четыре главные добродетели рождаются от трех душевных сил таким образом: от разумной части, т. е. ума, — две: мудрость и правда, т. е. рассудительность; от вожделевательной — целомудрие: от раздражительной — мужество. Каждая из них находится между двух страстей сущих вне естества. Мудрость — выше чрезмерного мудрования и ниже неразумия. Целомудрие — выше окаменения сердца и ниже невоздержанности. Мужество — выше дерзости и ниже боязливости. Правда — выше недостаточности и ниже излишества. И эти четыре — есть образ небесного, а те восемь — земного.

И благое делание без правого намерения не может принести пользы.

Ничто так не препятствует к приобретению добродетелей, как суетные заботы и рассеянность, хотя бы и очень малая.

Попечение о житейском и смущение вредит обычно и совершенным, и бесстрастным.

Насколько кто имеет знания, настолько считает себя незнающим; и насколько не знает своего неведения и малого познания духовного, настолько считает себя знающим.

...Чрез многие искушения и терпение их человек делается опытным и познает из этого свою немощь и силу Божию.

Ничто столько... не подает невольного спасения, как искушения.

...Всякое искушение как врачевство попускается Богом для излечения немощствующей души, потому что дарует прощение прежде бывших и настоящих зол и удерживает будущие.

Как родители, любящие детей своих, угрозами отвращают их от безумных поступков, будучи побуждаемы к тому любовью, так и Бог допускает искушения, как жезл, отвращающий достойных от худых советов диавола.

Искушения же праведных и святых людей бывают по благоволению Божию, к усовершению душ их и постижению врагов их — демонов.

Не отчаивайся, ибо не знаешь помощи Божией. Бог силен исполнить то, чего хочет. Надейся на Него, и Он одно из двух сделает с тобой: или какими-либо искушениями, или иным образом, как Он ведает, устроит твое исправление, или примет твое терпение и смирение вместо делания, или другим образом, которого ты не знаешь, ради надежды твоей, человеколюбиво совершит спасение бездерзновенной души твоей. Только не оставляй Врача, ибо потерпишь двоякую, лютую смерть, по незнанию сокровенного Божия намерения.

Начертанием Честного и Животворящего Креста прогоняются демоны и многоразличные болезни; и совершается это без всяких издержек и без труда. Да и кто может исчислить похвалы святого Креста?

...Кротость делает то, что человек всегда пребывает одинаковым и при злополучных, и при благополучных делах и мыслях, и не заботится ни о чести, ни о  бесчестии, но и приятное и прискорбное принимает с радостию и не смущается...

Кротость приводит ум к познанию и рассуждению...

Кротость есть начало смирения, смирение же есть дверь бесстрастия, а чрез бесстрастие неотпадающую и совершенную любовь приобретет познавший свое естество — что он был прежде рождения и что будет по смерти.

Душа имеет мир с Богом, когда имеет мир в себе самой и бывает вся — такою, как угодно Богу, а таковою бывает она, когда имеет мир со всеми людьми, хотя бы и тяжкое переносила от них; но, по незлобию, вовсе не смущается, а все терпит, всем желает добра, всех любит ради Бога и ради естества. О неверных, как погибающих, плачет, как делал Господь и Апостолы, о верных же молится и соболезнует им (Лк. 23:34; Деян. 7:60), и так получает мир помыслов и мысленно пребывает при Боге видением и чистою молитвою.

Жребий монаха есть то, что превыше естества. Он воин Христов, потому должен вкусить страданий Его, чтобы получить и славу Его. И это также естественный закон, подтверждаемый чувственными делами. Не прославляются ли воины царские за то, что страдают вместе с Царем? Не по мере ли того, как страдает каждый, получает он здесь и похвалу? А насколько оказывается непотребным, настолько и подвергается бесчестию.

Рассуждение есть свет, и рождающееся от него прозрение есть самое нужное из всех добродетелей. Ибо что нужнее человеку, чем видеть тайные хитрости демонов и охранять свою душу при содействии благодати?

Начало всех добродетелей есть духовная мудрость, хотя она же составляет и конец их; ибо если она не приблизится к уму, то человек не может сделать ничего доброго, никогда не слышав о ней, а если услышит сколько-нибудь, — это самое и есть уже мудрость.

Должно нам всегда познавать свою немощь и благодать Божию и не отчаиваться, если что-либо случится с нами, но и отнюдь не быть дерзновенными, думая, что мы значим что-либо, но более уповать всегда на Бога со смирением.

Надежда рождается от твердой веры, от того, что человек вовсе не заботится о своей жизни или смерти, но всю заботу возлагает на Бога.

Насколько человек возлагает надежду на Бога, во всем касающемся души его и тела, настолько находит Его Божие промышление о себе, так что считает себя ниже всей твари, от многих даров Божиих: явных и неявных, душевных и телесных, и, от стыда, как великий должник, отнюдь не может превозноситься в каком-либо деле, ввиду благодеяний Божиих.

Без просьбы братии отцы не говорили наставления служащего ко спасению души, но считали это за празднословие. И поистине так, ибо когда мы думаем, что больше знаем нежели другой, тогда мы сами по себе произносим слово.

Нерадение наше о познании даров Божиих привело нас в лень, а лень предала забвению, от которого воцарилось в нас неразумие.

...Пост смиряет тело, бдение просвещает ум, безмолвие приносит плач, плач очищает человека, омывает душу и делает ее безгрешною.

Без плача не бывает очищения, а плача нет во всегдашнем развлечении. И без очищения души не бывает извещения в спасении; без извещения же — разлучение души от тела бедственно.

Святые отцы, если по старости и немощи часто и уменьшали телесные делания, но душевные — никогда; ибо вместо телесных подвигов имели они телесную немощь, которая может держать в порядке окаянную плоть, а хранить душу безгрешною, чтобы и ум просветился, без нравственного делания, невозможно.

Хорошо подвижничество, но с праведным намерением. И мы должны считать его не делом, а приготовлением к делу; и не плодом, но почвою, могущею со временем, трудом и помощью Божией произвести растения, от которых бывает плод. Плод этот есть очищение ума и соединение с Богом, Которому слава вовеки.

Бегай людей, и спасешься, потому что беседы не дозволяют уму ни своих согрешений видеть, ни коварств демонов, чтобы человек мог сохранить себя самого, — ни даже благодеяний Божьих и действий Его Промысла, чтобы через это приобрел он познание Бога и смирение.

Ослабление же <подвига> бывает тогда, когда человек от всей души пожелает покоя, а покой, говорят святые, обыкновенно вредит юным и здоровым.