Григорий Палама

Уму, пока он страстен, невозможно соединиться с Богом. Почему, пока он таков бывает, молясь, не улучает он милости Божией.

Плотские страсти ничем другим не врачуются, как умерщвлением тела, содействуемые молитвою и смирением сердечным.

Поскольку... плотские страсти начинаются и приходят в движение от помышлений страстных, то от них надо начать и врачевание их.

Если сердце преисполнено нечистых и лукавых мыслей, то такой человек становится достойным того, чтобы Бог от него отвратился.

Беспокоит ли тщеславный помысл? А ты наедине и перед судом своей совести приведи себе на память Господень совет об этом в Евангелии, говорящий: не ищи показывать себя превосходящим других; добродетели, насколько имеешь, совершай втайне, имея в виду только Бога и будучи видим только Им одним, и Отец Твой, видящий тайное, воздаст тебе явно (Мф. 6:1—6, 18). Если же и после того, как ты нанес решительный удар возбудителям каждой из страстей, тебя снова обеспокоит внутренний помысл — не бойся; пусть он будет для тебя поводом для получения венцов; ибо он уже не склоняет и не оказывает действия, но является лишь бессильным движением, как побежденный в твоей борьбе о Боге.

Видит ли кто в себе жестоко борющий блудный помысл, да познает он, что он еще не распял себя. Как же ему распять? Пусть избегает любопытных взглядов на женщин и неподобающей близости с ними, а также и неуместных бесед; пусть убавит материал, питающий желание; пусть не допускает чрезмерного употребления вина, опьянения, обжорства, многоспания; и с этим удалением от зла пусть присоединит и смиренномудрие, в сокрушении сердца призывая Бога в помощь против страстей.

Ни одной части души твоей, ни одного члена тела твоего не оставляй без надзора. Ибо таким образом ты и снизу искушающих духов пребудешь победителем, и свыше испытующему сердца и утробы, предварительно сам испытав их, неиспытно предстоять будешь с дерзновением.

Страдания на теле, перенесенные ради Христа, и следы, оставленные ими, стали для возымевшего их как бы окнами, пропускающими не гаснущий свет, и, при сиянии того света, познаются как дело Божественной красоты или, лучше сказать, сияния, а не отражают неприглядность ран; не говоря уже о том, что они не идут вразрез с бесстрастием, но более принадлежат бессмертию.

Для того и жизнь эту устроил нам Бог, чтоб дать место покаянию. Если б этого не было, то человек согрешивший тотчас лишался бы и жизни этой. Ибо какая была бы от нее польза, или какая в ней нужда? Почему отчаянию совершенно никакого нет места в человеках, хотя лукавый многообразно покушается ввергать в него не только нерадиво живущих, но и хорошо трудящихся.
Поскольку таким образом время жизни есть время покаяния, то то самое, что согрешивший еще жив, служит для него, если он пожелает обратиться к Богу, ручательством, что будет Им милостиво принят. Ибо в настоящей жизни самовластие всегда в силе.

Ни души твоей, ни тела твоего не оставляй без надзора. Ибо таким образом ты победишь и духов, искушающих снизу, и Испытующему сердца и утробы свыше будешь предстоять с дерзновением.

Кратка — жизнь, близка — смерть, тленен — этот мир, вечно пребывает только иной мир. Переплавляет же нас для иного мира нерушимое презрение здешнего мира, готовность для иного будущего века, жизнь, по возможности, далекая от укладов здешней жизни и ведомая по образу жизни иного века.

Хотя терпение следует само собою за любовью, ибо «любовь все покрывает» (1 Кор. 13:7), но мы научаемся с самопринуждением хорошо совершать дело терпения, чтобы через него достигнуть любви.

Сами бедствия приносят пользу с верою стойко переносящим их: для погашения грехов, для упражнения, для испытания, для реального постижения бедственности этой жизни, для пламенного пробуждения духовной жажды и постоянного искания такового, во веки пребывающего, усыновления и Искупления и воистину новой жизни и блаженства.

Сегодня нам предлежит слово о Втором Пришествии Христовом, и связанном с ним трепетнейшем Суде, и о тех непостижимых вещах, которые должны будут совершиться из-за него, которые ни глаз не видел, ни ухо не слышало, ни на сердце человека, не озаренное Божественным Духом, не всходили, но которые превосходят не только человеческие ощущения, но и ум и разум человеческий. Ибо хотя Он — всеведущий и имеющий судить всю землю, учит нас о сем, однако снисходит к нашей возможности разумения, представляя соответствующие понятия. Посему и «молния», «облака», «трубный звук», «престол» и подобное этому вводится, хотя, согласно Его возвещению, мы ожидаем новые небеса, когда нынешние изменятся. Если же только сказанное, и то сказанное таким образом, — доступно пониманию исполняет душу разумно слушающих страхом и трепетом, то что же будет тогда, когда это будет самой вещью совершаться?!

Не будем впадать в малодушие от Божиего наказания, но будем до конца исправлять себя благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа.

Что есть благо? Это — воздержание и пост, целомудрие и праведность, милосердие и великодушие, любовь и смирение, лишь при наличии которых мы сможем достойно соучаствовать закланному за нас Агнцу Божиему и тем приять залог бессмертия, который да сохраним с твердой надеждой на обещанное нам на небе наследие.

Нестяжательность есть мать беспопечения; беспопечение — внимания и молитвы; эти — плача и слез; а эти — изглаждают все прежние грехи; по изглаждении же этого удобно... совершается путь добродетели, потому что тогда... совесть соделывается безукоризненною.

Когда совсем охладеет любовь, тогда невозможно оставаться Божественной благодати и отеческому попечению.

Если сладости меда никто не может внятно изъяснить словом не вкушавшим его, то кто изъяснит сладость радости и благодати, кои от Бога, не испытавшим ее? — Конечно, никто.

Кто воздержанием очистит тело свое, а любовью сделает гнев и похотение поводом к добродетелям, молитвою же очищенный ум предстоять Богу научит, тот приобретет и увидит в себе желанную чистым сердцем благодать.

Плача достойны те, которые сокровища, превышающие ежедневные потребности и имеют, и удерживают, или еще и стараются их увеличить; и те, которым заповедано любить ближнего, как самого себя, даже и за прах земной его не признают! Не означает ли это, что серебро и золото мы возлюбили больше, чем братьев? Но обратимся и покаемся, и, помогая нуждам бедствующей в нашей среде братии, делаем их участниками того имущества, которым обладаем; и если мы не изберем боголюбиво израсходовать все наше имущество, однако же да не задержим немилосердно все за собою; но одно, действительно, сделаем, а за то, что отстали в другом, смирим себя перед Богом, и получим от Него прощение, ибо Его человеколюбие восполняет наш недостаток; но только поступим так, чтобы не случилось, - да не будет этого! — услышать те страшные слова, как написано: «Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: Идите от Меня, проклятые» (Мф. 25:41). О, как это много заключает: удалитесь от жизни, будьте исключены от наслаждения, лишены света!

Лучше же прикрой падение ближнего, если от этого не будет вреда для других, чтобы не Хаму уподобиться, а Симу и Иафету и благословения сподобиться.

...С тех пор, как Человеколюбивый к нам, создавший нас Бог, по милосердию Своему, приклонив Небеса, сошел и воспринял от Святой Девы наше естество, Он обновил его... возвел на божественную и небесную высоту.

Как когда Он сошел, Он не изменил Своего обитания, но снизошел, так и восходя снова, Он не в Божество возвратился, но посадил на Горнем Престоле наше, воспринятое Им естество. Ибо воистину там Богу подобало представить первородным из мертвых наше естество, как некое начало первородных от лица всего рода.

Наше естество, которое подобно образу жизни рыбы, плавающей в жидкости страстной и полной услаждений жизни, Божие Слово присоединило Самому Себе по Ипостаси, и, божественным и неприступным огнем Своего Божества очистив от всякого страстного состава, сотворило его пламенновидным и участником Божества. Не только же состав, который Он воспринял ради нас, но и каждого из удостоенных общения с Ним, Он обожествляет тем, что делает его участником того огня, который Господь пришел принести на землю.

Итак, если бы зачатие Божие происходило от семени, то не был бы Он новым Человеком, ни Начальником новой и отнюдь не стареющей жизни; ибо если бы Он был участником ветхой чеканки и наследником того прародительского греха, Он не смог бы носить в Себе полноту чистого Божества и сделать Свою плоть неиссякаемым источником освящения, как не мог бы и осквернение тех Прародителей смыть преизбытком силы, ни преобладать, для освящения всего сущего, впоследствии. Поэтому не Ангел, не человек, но Сам Господь, воплотившись во чреве Девы и пребыв неизменным Богом, пришел и спас нас.

Бог является всегда Хранителем и души, и тела, как Владыка и Творец и того и другого; Который единый явил дела любви к нам и преизобильной заботы еще и до того, как мы пришли в бытие. Ибо до того, как мы пришли на свет, Он уготовал нам вечное наследие Царства, как Он Сам говорит: «...Прежде сложения мира» (Ин. 17:24).

Устранимся, братие, молю, от Богу ненавистных дел и слов, чтобы со дерзновением называть Бога Отцом. Обратимся к Нему в истине, чтобы и Он обратился к нам и очистил нас от всякого греха и сделал достойными Его божественной благодати. Ибо таким образом и во веки мы будем торжествовать и праздновать богодухновенно и духовно исполнение Божественного обетования — пришествие Всесвятаго Духа к людям и прибывание Его на них, результат и исполнение блаженной надежды, в Самом Христе Господе нашем.

Нищий духом, по самому духу этой нищеты, не только не смущается находящими скорбями, но считает себя повинным еще большим, как нуждающийся в сильнейших врачеваниях покаяния.

Кто тот человек, который желает жизни и хочет обрести благодать, которая в Боге и от Бога подается? Пусть такой человек бежит от смертоносного невоздержания и притечет к обожествляющему посту и воздержанию, чтобы, радуясь, взойти в рай.

Воскресение Господне является обновлением человеческого естества и оживлением, и воссозданием, и возвращением к бессмертной жизни первого Адама, который через грех был поглощен смертью, и смертью снова отошел в землю, из которой был создан.

Гнев Божий может ли кто выдержать? — Страшно, братия, впасть в руки Бога Живого; ибо если мы  страшимся рук врагов, в то время как Господь говорит: «Не бойтесь убивающих тело» (Мф. 10:28), то кто имеющий ум не устрашится рук Божиих, во гневе поднимающихся против неверующих? Ибо гнев Божий откроется против всякой души тех, которые в распутстве и насильничестве проводят жизнь, не зная обращения, и истину подавляют неправдою (Рим. 1:18).

Твой же, дева, путь очень тесен, так что и двух, вместе идущих, не вмещает.

Покажи мне веру от дел твоих (Иак. 2:18), и у кого нет наличия их, тот будучи далек от Церкви Христовой и предав всего себя суете, имеет свою веру мертвой или лучше сказать не имеет никакой веры, сам вследствие греха став мертвецом.

...Воздай славу Христу — Наставнику и Содетелю добродетелей, без Которого, как научены, не можем мы сделать ничего хорошего.

...Добродетель — это дело людей, но гордость — свойство бесов; потому <гордый>... делает добродетели бесполезными и гордыня, сопряженная с добродетелями, сводит их на нет, даже если бы они и были истинными, а тем более — если они фальшивы.

...Те, кто ради славы человеческой добрые дела делают... приносят плод, — но какой? — посрамление, непостоянство помыслов, пленение и смятение помышлений.

Истина и твердое верование, согласующееся с богоносными отцами нашими, являются конечной целью Божественных догматов и усиленного труда над ними и богомыслия. Но для деятельной добродетели это не есть предел, а лучше сказать — начало, которое, если не соединяется с соответствующим концом, станет причиною еще большего осуждения для навлекшего его на себя. Знающий волю господина своего, говорится, и не сотворивший, бит будет много (Лк. 12:47). Таким образом, для понятия деятельной добродетели не преобладает понимание ее и истина, но деятельное добро представляет конец ее.

Как если бы ты положил основание и поставил стены, а не наложил бы крышу, этим всю работу сделал бы бесполезной, так и если ты приобрел бы все добродетели, но при этом не приобрел любви, то этим все таковые добродетели ты сделал бы бесполезными и напрасными; но — и кровля дома не может быть наложена без наличия поддерживающих ее снизу стен.

Как при свете солнца мы восхваляем не воздух, участвующий в сиянии, но - солнце, обладающее светом и подающее озарение его. Так и в отношении человека, являющего добродетельными делами сияние Солнца Правды, ибо такой человек, как только становится замеченным, возвышает людей к славословию Небесного Отца, Солнца Правды Христа.

Духовным вещам учит не слово, а труд деловой, и от труда опыт, который приносит полезные плоды, отвращаясь от бесплодных слов людей спорливых и любящих показность.

О, убоимся и покажем изменение в образе жизни на лучшее, каждый член, каждое чувство подчиняя водительству благочестивого ума, нося тело с благоразумием и со страхом Божиим, или, лучше сказать, — не нося, а — вознося, но не — подчиняясь телу, снижаясь до его низменных и отвратительных инстинктов и допуская себе быть одержимым ими, — будучи научены апостолом Павлом и зная, что, если по плоти живем, должно нам умереть, если же духом умертвим дела тела, будем жить вовеки.

... <Душа> и <телу> дает вечную во Христе жизнь, беструдную, безболезненную и беспечальную, воистину бессмертную.

Не ревнующий приобретать жизнь души здесь, да не обольщает себя пустыми надеждами получить ее там, или как-нибудь сподобиться человеколюбия Божия во время иное. Ибо тогда будет время праведного воздаяния, а не милования и пощады.

...Духом деяния плотские умертвивший здесь, там будет жить со Христом божественною и воистину вечною жизнию...

...Иконам святых поклоняйтесь, яко сраспеншихся Христу, крест изображая на лице своем и на память приводя действенно проявившееся в них причастие страстям Христовым.

До того, как нас создать, Творец наш составил весь этот мир ради нашего тела, произвел из ничего. Для улучшения же нравов и руководства в добродетели чего только не сделал любящий добродетель Владыка? Самый весь этот чувственный мир является как бы каким-то зеркалом того, что находится сверх мира, чтобы через духовное созерцание этого мира, как бы по некой чудесной лестнице, нам взойти к тому высшему миру.

Лицемерие рождается от самомнения, которое противно нищете духом.

Обратитесь на путь Евангелия Христова и крепко держитесь его, чтобы ваше взаимное единодушие вечно процветало и было достоянным, и вновь обратит к вам лицо Свое Господь, и вместе с миром снизойдет на вас благодать Божиего Духа.

Моисей, совершая на горе сорокадневный пост, видит Бога в познании, как написано, а не в гадании, и беседует с Ним, и говорит как кто говорит со своим другом. Он научен Богом, и сам учит о Нем, учит, что Бог присносущен и ни от чего не зависит, но и не существующее признает как существующее, и из небытия приводит все в бытие, и не допускает, чтобы оно возвратилось в небытие, – Он, Который в начале действием и единым желанием произвел из ничего все видимое творение.