Григорий Палама

После стяжавших неотъемлемое богатство нищетою в духе, Единый блаженный объявляет причастниками блаженства своего плачущих, говоря: блаженны плачущие, ибо они утешатся (Мф. 5:4). Почему же Христос Господь так тесно сочетал с нищетою плач? Потому что он никогда не разлучен с нею. Но печаль при мирской нищете смерть души делает, говорит Апостол; а печаль при нищете по Богу покаяние нераскаянно во спасение души делает (2 Кор. 7:10). Притом за непроизвольной нищетой следует непроизвольный плач, а за произвольной — произвольный. Поскольку ублажаемый здесь плач соединяется с нищетой по Богу, то подразумевается, что он ради нее бывает и от нее, как от причины, во всем зависит, и только в связи с нею духовен и произволен...
Приидем же и мы, в блаженной нищете духом, припадем и восплачемся перед Господем Богом нашим (Пс. 94:6), чтоб и прежние грехи омыть, и неподвижными на зло самих себя сделать, и причастия Духа Утешителя сподобиться и Им пребыть утешаемыми, Ему славу воссылая с Безначальным Отцем и Единородным Сыном, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Плотское желание, будучи независимым от воли и явно враждебным закону духа, — хотя у целомудренных, путем силы воли, и держится в рабстве и послабляется только в целях деторождения, — как-то от начала привносит осуждение, будучи тлением, и называемо так, и рождает, конечно, для нетления, и является страстным движением человека, не сознающего чести, которую наше естество прияло от Бога, но потом уподобилось животным.

Плоть не должно оставлять без внимания. Иначе как она будет нашею? Как удержим ее за собою? Как отразим подступы к ней лукавого, — особенно когда узнаем, как духовно противодействовать духам злобы.

...Как земля не воздает полезных плодов, если не трудиться на ней, так и душа, без наличия духовных подвигов, не произведет ничего богоугодного и служащего ко спасению.

Относительно нас: целомудрие и праведность, смирение и терпение так или иначе причиняющих нам зло, и раздача имущества, еще же и злострадание тела в постах и бдениях, и, одним словом сказать, — распятие себя со страстями и похотями во исполнение заповедей Божиих, — не только является выявлением насколько истинно мы веруем обещаниям Христовым, но и, так сказать, делает Бога в свою очередь должником дарования нам вечной и незыблемой жизни, и наслаждения, и славы, и царства.

Лучшим Промыслом относительно нас управляются дела, и часто мало, или даже и совсем не заботясь, мы пребываем с Богом и нам подобает быть благодарными за этот дар и смиренными перед лицом Даровавшего, а не надмеваться.

Заботящийся о красоте, много думающий о себе по знатности предков, по блеску одежд и по другим таким вещам, обличает в себе детскую незрелость ума, ибо все такое — прах; праха же что ничтожнее?

Что тебе в славе человеческой, о человек, или, лучше, в пустом имени славы, которое не только не имеет того, что именует, но и лишает того?

Ищущий славы от людей, от самых ради ее дел, обыкновенно встречает бесславие. Заботящийся о красоте, много думающий о себе по знатности предков, по блеску одежд и по другим таким вещам, обличает в себе детскую незрелость ума, ибо все такое — прах; праха же что ничтожнее?

Когда мы «заботы о плоти превращаем в похоти» (Рим. 13:14), тогда это сластолюбие — грешная страсть, начало плотских страстей, и болезнь души.

...Вот настоящая смерть, когда душа разъединяется с Божественною благодатию и сочетавается с грехом. Имеющие ум должны избегать такой смерти и страшиться. Для добре мудрствующих она страшнее самой муки геенской. Ее и мы всеусильно избегать будем. Все бросим, все оставим, от всего отречемся и во взаимных отношениях, и в делах, и в желаниях, что отвлекает и отделяет нас от Бога и такую причиняет смерть. Кто будет бояться сей смерти и беречься от нее, тот не убоится приближения смерти телесной, имея обитающею в себе истинную жизнь, которая наипаче смертью приобретает неотъемлемость. Ибо как смерть души есть настоящая смерть, так и жизнь души есть настоящая жизнь. Жизнь же души есть единение с Богом, как жизнь тела — единение его с душою.

Всякий ревнитель совершенства достигает его через несение произвольных и непроизвольных трудов и лишений, из которых одни извне настигают, другие у себя дома устрояются.

Бог вложил в нас врожденный закон, как бы некую не знающую компромисса норму, и непогрешимого судью, и незаблуждающегося наставника, — собственную совесть в каждом из нас, — чтобы если случится в душе нам смутиться мыслью, не иметь нам нужды в ином наставнике для понимания добра.

Душа, освободившись через сердечное сокрушение от... <греховных> чувств и от горечи их, восприемлет вместо них духовную отраду.

Соответственно сокрушению и умилению удостаивается человек и милостивого утешения и, долгое пребывая время в этих чувствах со смирением, перестраивает, наконец, вожделетельную силу души.

Без сокрушения сердца невозможно, говорят, избавиться от чувств греховных; сердце же приводит в сокрушение троякое воздержание — во сне, в пище и в телесном покое.

...Когда и ты, оставив греховный навык, не будешь противоречить презирающим тебя за грехи и поносящим, но вместе с ними осудишь себя, признав себя  действительно достойным сего, и в сокрушении, путем молитвы притечешь к единой милости Божией, то знай, что ты спасен, хотя бы и был мытарем.

...Братия, давайте и мы, через дела покаяния, возьмем себя в руки, расстанемся с лукавым и его скотом; отделимся от свиней и питающих их рожков, т. е. гнусных страстей, и приверженных им; отступим от дурного пастбища, т. е. от злого навыка; бежим из страны страстей, которая — неверие, ненасытность и неумеренность, в которых заключается тяжкий голод добра и страдательное состояние хуже голода; притечем к Отцу бессмертия, Дарователю жизни, идя посредством добродетелей путем жизни; ибо там мы найдем Его вышедшим нам навстречу и дарующим нам разрешение наших грехов, знак бессмертия, залог будущего наследия. Так и блудный сын, как научаемся от Спасителя, время пребывания своего в стране страстей, хотя и обдумывал и даже выговаривал слова покаяния, однако не получал от этого никакого блага, пока, не оставив все те дела греха, он бегом не пришел к Отцу. И <тогда>, получив то, что превышало его надежду, он, конечно, в смирении пребывал оставшееся время жизни, целомудренно и праведно живя и сохраняя неповрежденной обновленную в нем благодать, которую да улучим и мы и сохраним неуязвленной, дабы и в будущем веке нам радоваться вместе со спасенным блудным сыном в Горнем Иерусалиме, Матери всех живущих, Церкви перворожденных, в Самом Христе Господе нашем...

Раньше для нас было закрыто небо, и мы были сынами гнева, который заключался в том, что мы справедливо были оставлены Богом, вследствие нашего греха и неверия; но ради безгрешности во Христе нашего естества и послушания Богу мы стали чадами благоволения, связанные воедино со Христом, и возлюбленные сыны и небо открыто для нас, чтобы и на нас сошел Дух Божий и пребывал в нас, и в надлежащее время мы были подъяты Им на небо, когда Воздвигший Христа из мертвых оживит и наши смертные тела, через обитающего в нас Духа Его, претворяя тело смирения нашего и творя его сообразным Телу славы Христовой, через Которого мы обогатились бессмертием и воззваны на небеса, где выше всякого начала и власти, одесную Величия, посажено на престоле наше естество. О, глубина богатства, и премудрости, и человеколюбия Божия! До такой степени знал Бог, как переделать наше преступление, происшедшее по добровольному уклонению от Него, на несравненно лучшее, Своею премудростью, и силою, и человеколюбием! Ведь если бы не сошел с небес Сын Божий, для нас было бы безнадежным возвращение на небо; если бы Он не воплотился и не пострадал плотию, и не воскрес, и не вознесся ради нас, мы бы и не познали бездну любви к нам Бога; ибо, если еще в то время, когда мы были нечестивцами Он не воплотился бы ради нас и не подъял страдания, мы, которые вознесены Им на такую высоту, не были бы удержаны от низкопробной гордыни. Ныне же, когда, ничего не привнеся от себя, мы подъяты на высоту, мы пребываем в смирении и, с осознанием взирая на величину обетования и благодеяния, всегда становимся смиреннее, — в чем и спасение.

Ни пост, ни псалмопение, ни молитва сами по себе не могут нас спасти, но спасает совершение их перед очами Божиими; ибо, как солнце согревает освещаемое им, так очи Господни, взирая, освящают нас. Совершается же это перед лицем Божиим тогда, когда ум выдержанно взирает на Него, и по причине взирания на Него совершаются пост, и пение псалмов, и молитвы; но когда во время молитвы и псалмопения дух по временам простирается к Богу, по временам же приходит в упадок и беспокойство, то необходимо разуметь, что мы еще не всецело предали себя Богу и не в законе Божием вся цель того, что нами совершается; потому насколько мы отступаем от дел праведности, настолько не можем пребывать перед очами Божиими. «Нечестивые не пребудут пред очами Твоими», говорится (Пс. 5:6). Но мы, лежащие израненными, будем призывать Господа, могущего возложить на наши раны пластырь и перевязать их.

Предвечное и неописанное Слово Божие и Вседержитель и Всемогущий Сын мог бы и без того, чтобы воплотиться, всячески избавить человека от тления, смерти и рабства диаволу, ибо все держится Словом силы Его и все послушно Божественной Его власти, как говорит Иов: «Ничто не невозможно для Него» (Иов 37:2—7), потому что власти Творца не может противостоять сила твари и нет того, что было бы сильнее Вседержителя. Но более соответствующий нашему естеству и немощи и наиболее отвечающий Совершителю был тот способ, который был благодаря воплощению Слова Божия, как способ, заключающий в себе и принцип правосудия, без чего ничто не совершается Богом.

Всем нужны старание, усилие и внимательность, но не всем в равной степени, потому что для тех, кто облечен в славу, богатство и власть и кто усердно прилежит к наукам и обладанию мудростью, усилия и старания нужны в большей мере, если желают спастись, так как стали они как бы более неукротимыми.

Поскольку справедливо мы были преданы в рабство диаволу и смерти, то долженствовало, конечно, чтобы и возвращение человеческого рода в свободу и жизнь было совершено Богом по принципу правды. Но не только Божественным правосудием человек был отдан в рабство позавидовавшему ему диаволу, но и сам диавол, отстранив от себя праведность, беззаконно же став любителем власти и самодержавия, лучше же сказать, тирании, противящимся правде, насилием действовал против человека. Итак, Богу было угодно сначала принципом правды низложить диавола — именно как тот является ее нарушителем, — а затем уже и силою низложить его в день Воскресения и будущего Суда; ибо это — наилучший порядок: чтобы правда предшествовала силе, и есть дело Божественного поистине и благого владычества, а не тирании, где правда могла бы лишь следовать за силою. Происходит известная параллель: – как от начала человекоубийца диавол восстал на нас по зависти и ненависти, так Начальник жизни подвигся за нас по преизбытку человеколюбия и благости; как тот беззаконно жаждал уничтожения Божией твари, так Творец сильно желал спасти дело Своего творения; как тот, действуя беззаконием и обманом, соделал себе победу и падение человека, так Избавитель в праведности и премудрости нанес полное поражение начальнику зла и совершил обновление Своего создания. Итак, Бог мог бы действовать силою, но не сделал этого, а поступил так, как это соответствовало Ему, именно действуя принципом правды. На основании же этого сам принцип правды приобрел особое значение, именно по той причине, что она была предпочтена со стороны Того, Кто обладает силою непобедимою; подобало же и людей научить, чтобы они через дела проявляли праведность ныне, в это тленное время, дабы во время бессмертия, приняв силу, имели ее нетеряемой.

...Страсти, сребролюбием порождаемые, труднопобедимыми делает неверие в Божественное Промышление. Неверующий в Промышление это на богатство опирается надеждою своею. Такой, хотя слышит слова Господа, что удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие (Мф. 19:24), но ни во что вменяя Царствие, и притом Царствие Небесное и вечное, а вожделевает земного и текучего богатства, которое и когда не имеется в руках вожделевающих его, самым тем, что вожделевается, величайший приносит вред. Ибо хотящие богатиться впадают в искушения и сети диавольские, как говорит Павел (1 Тим. 6:9). Оно, и когда присуще — имеется в руках, дома, — показывает свою ничтожность тем, что, несмотря на свое присутствие, все еще жаждется неразумными, которых не умудряет даже опыт. Ибо эта несчастная страсть не от бедноты, а скорее беднота от нее; сама же она от безумия, по которому весьма праведно от общего Владыки всяческих Христа получает имя и человек, разоряющий житницы свои и большие созидающий (Лк. 12:18). Ибо как не безумен тот, кто ради вещей никакой существенной пользы принести не могущих, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения (Лк. 12:15), — таких вещей ради предает наиполезнейшее.

Душа наша одарена многими силами и пользуется, как орудием, телом, ею оживляемым.

Не убий (Исх. 20: 13), чтобы не лишиться сыновства Тому, Кто и мертвых животворит, и не стать делами своими сыном исконного человекоубийцы. Поскольку же убийство происходит от ударов, удары от поношения и брани, эти от гнева, а гнев от причиняемого нам другими ущерба и вреда, или от удара, но: "Ударившему тебя по щеке подставь и другую, и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку", — сказал Христос (Лк. 6: 29) Итак, ударившему не отплачивай ударом, и поносящему — поношением. Ибо таким образом и себя самого, и озлобляющего тебя избавишь ты от греха убийства. Ты получишь прощение, в чем погрешил перед Богом; ибо говорится: отпущайте, и отпустят вам (Лк. 6: 37), а злословивший о тебе и зло тебе сделавший приимет наказание — муку вечную; ибо кто речет брату своему: уроде, повииен есть геенне огненней (Мф. 5: 22), сказал Христос. Итак, если сможешь с корнем исторгнуть зло и в душу вселить блаженную кротость, воздай славу Христу, наставнику и содетелю добродетелей, без Коего, как научены, не можем мы сделать ничего хорошего. Если же не можешь пребыть безгневным, укори себя, когда прогневаешься, и покайся перед Богом и перед тем, кто услышал от тебя или пострадал что злое. Ибо кто в начатках греха раскаивается, тот не дойдет до конца его; и кто о малых грехах не болезнует, тот через них впадет и в великие (Сир. 19: 1).

Если же желает кто обогатиться освящением, без которого никто не увидит Господа (Евр. 12:14), да пребывает в своей келье, умерщвляя тело и молитве будучи прилежным в смирении, ибо для того, кто хорошо пребывает в уединении, келья служит пристанищем целомудрия. Внешнее же все, особенно бывающее на торжищах и праздничных гуляниях, исполнено блудного смешения, которое через слух и зрение проникает в душу приближающегося к ним монаха и погружает его в срамные помышления и движения. Можешь и огнем попаляющим назвать этот мир грешный, который веществом горючим делает для себя вращающихся в нем, и всякий в них вид добродетели превращает в пепел. Огонь не сжигающий нашелся некогда в пустыне. Ты же вместо пустыни сиди в келье, и укройся в ней немного, пока не пройдет зной страстности: ибо, когда она пройдет, пребывание на открытом воздухе не вредит. Тогда ты и духом нищею воистину будешь, господство над страстями приобретешь, и блестяще ублажена будешь от Того, Кто оказал: «Блаженны нищие духом, ибо тех есть Царствие Небесное» (Мф. 5:3).

Прежде всего наше имение и богатство — это врожденный наш ум. До тех пор пока мы держимся спасительного пути, мы имеем его сосредоточенным в отношении самого себя и в отношении Первого и Высочайшего Ума — Бога; когда же откроем двери страстям, тогда немедленно он расточается, блуждая вокруг плотских и земных вещей, вокруг многовидных услаждений и связанных с ними страстных помыслов. Его богатство — это здравый смысл, который до тех пор пребывает в нем и проводит различие между добром и злом, доколе он сам пребывает в заповедях и единении с Богом, повинуясь Высочайшему Отцу. Если же он сбросит узду, тогда он расточается на блуд и безрассудство, расточается по частям на то и другое зло. Это же, посмотри, относится и ко всякой нашей добродетели и силе, являющимися воистину нашим богатством, которое, если под действием многовидного зла поддается ему, — расточается. Ибо ум по своей природе простирает желание свое к единому и истинному Богу, единому благому, единому желанному, единому дающему наслаждение, не смешанное ни с какой печалью. Когда же ум расслабеет, тогда душевная сила истинной любви отклоняется от этого истинного достойного предмета стремлений и расточается на всевозможные стремления услаждения: то расточается на вожделение не необходимых яств, то на вожделение нескромных тел, то на вожделение неполезных вещей, а иногда на вожделение тщетной и неславной славы. И таким образом несчастный человек разменивается на мелочь и, связанный мыслями о подобного рода вещах, и самое солнце, и воздух — общее богатство для всех — без удовольствия вдыхает и созерцает.

...Ум наш, еще не отступивший от Бога, вызывает в нас гнев только против диавола и употребляет мужество души на борьбу против дурных страстей, против князей мрака, против духов зла. Если же он не держится Божественных заповедей вооружившего его Владыки, тогда он воюет против ближних, неистовствует на соплеменных, приходит в ярость на не выражающих одобрения безумным его стремлениям; и человекоубийцей, увы, становится человек, уподобившись не только бессмысленным скотам, но и пресмыкающимся и ядовитым животным, — становится скорпионом, змеею, порождением ехидны тот, который поставлен, чтобы быть в сынах Божиих.

Но то действие ума лучше и свойственнее ему, в котором он, выше себя иной раз бывая, с Богом соединяется. Ибо ум не рассеивающийся по внешним вещам, возвращается к себе, от себя же восходит к Богу незаблудным путем.

Сынами Божиими являются только те, которые пренебрегли человеческой славой.

...Тем, которых призывает Христос, необходимо всю жизнь проводить в воздержании и в посте, с благой надеждой ожидая Его пришествия.

Следовать же Христу означает жить по Евангелию Его, проявляя всякую добродетель и благочестие; желающий же следовать Ему должен отвергнуть себя и взять крест свой и уже более не щадить себя, если призовет время, но быть готовым и на позорную смерть ради добродетели и истины Божественных догматов.

Началом подражания Христу является Святое крещение, являющееся образом погребения и Воскресения Господа; серединой — добродетельная жизнь и управление жизни по Евангелию; а завершение выражается в победе над страстями, путем духовных подвигов, которая производит жизнь беспечальную, неразрушимую и небесную, как и Апостол нам говорит: «Если по плоти живете, то умрете, если духом дела плотские умерщвляете, живы будете» (Рим. 8:13). Итак, те, кто живут сообразно Христу, подражают Его жительству во плоти; каждый из них умрет в свое время, поскольку и Он умер во плоти, и согласно ей они воскреснут, сообразно Ему, прославленными и нетленными; однако не теперь, но когда придет время; кроме того, они и вознесутся, как и говорит это Павел: «Восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем» (1 Фес. 4:17).

Когда будет мирное время для благочестия, то путем добродетели умерщвляя злые страсти и вожделения, человек таким образом является берущим крест свой и следует за Господом. Когда же наступило бы время гонения, то, презрев свою жизнь и предав душу свою за благочестие, человек таким образом берет крест свой и следует за Господом и таким образом наследствует вечную жизнь. Ибо Христос говорит: «Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее» (Мф. 10:39). Что же означают эти слова: потерявший душу сбережет ее? Человек двойственен : внешний, имею в виду — тело, и внутренний наш человек, именно — душа. Посему, когда внешний наш человек предает себя на смерть, этим он губит свою душу, отделяемую от него; когда же за Христа и Евангелие он таким образом погубит ее, тогда-то воистину обретет ее, доставив ей небесную и вечную жизнь, и во Всеобщем Воскресении имея ее таковой, благодаря ей и сам — имею в виду и по плоти — он станет таким же небесным и вечным. Но поскольку это — тяжко и велико и дело только совершенных, и, так сказать, апостольское дело: распять плоть со страстьми и похотьми, быть готовым на крайнее бесчестие и на позорнейшую смерть ради добра, погубить душу свою ради Евангелия, — то, то что затем Господь, допуская, говорит, служит в утешение тем, которые не имеют сил для такого, превосходящего естество, подвига: Кто принимает вас ( т. е. апостолов и последующих за ними отцев и учителей благочестия), принимает Меня, а кто принимает Меня, принимает Пославшего Меня (Мф. 10:40).

Как новорожденный младенец имеет силу от природы стать мудрым, и потенциально он — мудр; с течением же лет, если при этом существуют и содействующие развитию обстоятельства, тогда и, действительно, будет мудрым, — так и возрожденный через Божественное крещение воистину восприял потенциальную силу, чтобы стать сообразным телу славы Сына Божиего; так что если будет шествовать в новизне жизни, жительствуя согласно Христу и по Его Евангелию, то в Воскресении, при происходящей от этого силы для совершенства, уже не верою и надеждою, но самой истиной и вещью возымеет прославленное и чистейшее тело, какое и Сам Господь имел после Воскресения. Воскреснут же и мертвые тела нечестивцев, но не в небесной славе, потому что они не будут сообразными телу Славы Христовой; не узрят они обетованного верным видения Бога, которое именуется также и Царством Божиим; ибо говорится: да возмется нечестивый, да не видит славы Господни (Ис. 26:10). Но рожденные и вскормленные о Христе и пришедшие, насколько это возможно, в меру возраста исполнения Христова, блаженно сподобятся Божественного сияния и сами воссияют как солнце в Царстве Отца их. Этого же Божественного сияния и светозарности и Адам, быв участником прежде преступления, как бы воистину одетый в торжественное одеяние славы, не был наг и не стыдился, что наг, но был гораздо более, так что и выразить невозможно, украшен, чем ныне носящие на себе диадемы, украшенные множеством золота и драгоценными камнями. Это наше естество, постыдно обнажившееся, вследствие преступления, этого Божественного сияния и светозарности. Слово Божие, помиловав и по человеколюбию восприяв, показало на Фаворе избранным из числа учеников — вновь и еще в более сильной степени облеченным в эту Божественную светозарность, чем некогда мы были, и ясно представило, каковыми мы, верующие в Него и получающие в Нем совершенство, будем в будущем веке. Ты найдешь, что залоги этого совершенства, принадлежащего живущим о Христе, были явно даны уже в этой жизни святым Божиим, наслаждающимся уже теперь благом будущего века. И, предваряя, это явил Моисей, на славу лица которого не могли взирать сыны Израилевы, и после него еще нагляднее показал Сам Господь, просияв на горе во свете Божества до такой степени светозарно, что ни даже избранные из учеников, хотя и приявшие тогда духовную силу, взирая, не могли выдержать. Лицо же Стефана, как написано, выглядело как лицо Ангела, и сам он, с земли взирая за пределы небес, где Христос воссел одесную величия, видел пренебесную славу Божию. Да и мало ли было бы затем перечислять и приводить всех тех, которые еще здесь прияли залоги будущих благ и блаженно улучили такового Божественного сияния и светозарности, что да будет и нам получить благодатию и человеколюбием, ради нас воплотившегося, и страдавшего, и погребенного, и воскресшего, и поникновенное наше естество на небеса вознесшего и почтившего соседением с Отцем, — Иисуса Христа, Господа нашего.

...Со всяким усердием, молю, удержимся от пьянства и услаждений, слов, и слушаний, и зрелищ постыдных, ибо это возбуждает нам плоть, вызывает нас на борьбу, которая совсем нам некстати и не допускает нам правильно видеть и вести нашу внутреннюю брань; по этой причине необходимо случается нам оказываться побежденными и падать, и обычно большей частью быть захваченными в плен грехом, нам, которые слепы по отношению к внутренним врагам, в то время как всецело прилежим внешним врагам.

Воистину Христос был единственный, Кто в Своем зачатии разверз чрево матери, несочетанно был чревоносим силою одного слова и знамения Божия, как Дева через Ангела и приняла в уши.

...Приходит Христос к крещению, во-первых, во исполнение послушания по отношению к Пославшему Иоанна, как и Сам Он сказал: так надлежит нам исполнитиь всякую правду (Мф. 3:15); во-вторых, ради Своего явления; к тому же и для того, чтобы положить начато спасительного пути и сделать его достоверным для последующих и крещаемых; кроме того, Он Сам подал пример и представил, что <в этом> подается Дух Святой, и Им установлено крещение, как очистительное врачевство скверн, явившихся в нас вследствие страстного рождения и жизни. Сам же Он, даже и как человек, не нуждался в очищении как рожденный от непорочной Девы и в течение всей жизни непричастный греху, но ради нас Он родился и ради нас очищается <в крещении>.

Христово тело имело нетление после Воскресения и не нуждалось в пище, но Он сделал это, чтобы и этим было удостоверено Его Воскресение и чтобы показать, что Его нынешнее тело есть то же самое, которое вкушало с ними пищу прежде страстей. Потребило же пищу оно не по естеству смертных тел, но Божественным действием, и как бы сказал кто: как огонь потребляет воск, но только с той разницей, что огонь, чтобы существовать, должен быть поддерживаем топливом, а бессмертные тела не нуждаются в нище для своего существования.

...Вознесшись, Христос восшел к Высочайшему Отцу и в самые Отеческие недра, откуда и Дух имеет бытие, и показал Себя участником, даже и по человеческому естеству, свойственного Отцу достоинства тем, что и Он так же послал с небес Духа, исходящего и посылаемого от Отца.

... <диавол> и не касался <Христа> до тех пор, пока не узнал, что Христос имеет плоть, подвластную страданию, ибо, постившись в пустыне сорок дней и не голодая, — ибо если и имел тело, способное испытывать страдание, но тогда не совершил бы этого и не выдержал, если бы не допустила этого сочетанная с телом сила Всемогущего, — Он, как говорит Евангелие, потом взалкал (Мф. 4:2). Тогда-то впервые дерзнув и приблизившись, началозлобный принес искушения, стараясь проникнуть в Его душу. Поскольку же с силою был отринут и, опять приступив, искушая всеми вообще способами услаждения, был державно побежден, то, ослабевший и разбитый и постыженный, бежав, отступил. Почему же оказался разбитым искуситель, дерзнувший приступить по удобоболезненности тела <Богочеловека>? — Потому что безгрешного Человека он побуждал к совершению греха. Итак, бежит таким образом постыдно отбитый, Христос же не ослабел в преследовании его, изгоняя его из душ одержимых им, исцеляя одержимых болезнями единым повелением, воскрешая мертвых, не только недавно умерших, но даже уже разлагавшихся; к тому же, проповедуя покаяние, и объявляя, что приблизилось Царство Небесное, и приводя души к вере и к образу жизни, противоположному тому, чему учил супостат; затем, грешников обращая и принимая, и не только же это, но и Своим ученикам даруя власть над бесами. Было ли это разве выносимо для сатаны и отступивших вместе с ним ангелов? Разве, обдумывая, каким образом сокрушить враждебную ему таковую силу, он ничего не предпринял бы? Разве ему было выносимо, что живет такой Человек, Который изгоняет его из людей и свергает с многовидной его тирании над ними? Потому вот, бешенствуя на Христа, но поскольку он знал по опыту, что Его Богомужная Душа неприступна ни для каких страстей, которых он сам явился начальником, и совершенно невосприимчива для смерти, которой он сам по себе явился творцом для людей, в то время как тело Его подвержено болезням и смерти, то, не будучи допущен сам от себя нанести Ему таковую смерть, он движет души неверных иудеев к убийству Его, возбудив в них зависть и неукротимое бешенство против Него, потому что и их Христос обличал и отвергал как злых. Итак, он движет и возбуждает их к убийству Его, к казни бесчестной и применяемой только в отношении злодеев и нечестивцев, полагая таким образом и Его отстранить от земли, и самое имя Его сделать поносимым. Дерзко же сатана был уверен, что когда Он умрет, то и Его душу, как и души всех от века, он будет иметь заключенной в аду.
Таким образом, обманщик обманулся, напав на плоть Христову как подверженную болезням и смерти, и вот против воли принес Свет в мрачную и вожделенную для него преисподнюю, и представил Дарователя жизни душам, тиранствуемым им в силу духовного умерщвления; не только это, но и Тело, от Которого проистекло Воскресение и бессмертие, он смешал с мертвецами, поспешив предать его смерти и могиле. Мог же Господь воистину и эти его злые умыслы разрушить, но не сделал, напротив, еще больше пожелал претерпеть страдания ради нас, для чего и стал человеком.

Пришел Христос, Освободитель естества, обращающий общее проклятие в общее благословение, и от Непорочной Девы восприняв повинное наше естество, и в Самом Себе в новом лице представив его не имеющим участия в древнем семени, явил его неповинным и оправданным, так чтобы от него затем по Духу рожденные пребывали свободными от того прародительского проклятия и осуждения.

Своими делами и чудесами Господь сделал достоверным Евангельское учение; запечатлел же Своими страданиями, показал же великую пользу и спасительность Евангельского учения Своим Воскресением из мертвых, и Своим Вознесением на небеса, и совершившимся наитием с небес Божественного Духа на учеников.

Если бы Он не был человеком, то невозможно было бы Ему пострадать, а если бы не был Богом, бесстрастным по Божеству пребывая, то не мог бы плотию ради нас принять такую смерть, благодаря которой даровал нам восстание или, лучше сказать, воскресение и бессмертие; и не веровалось бы, если бы Он не был Богом, что Он действительно мог не испытывать страдания, но что добровольно изволил пострадать, чтобы показать, что Его смирение имело нас освободить и воздвигнуть и, уча, на деле явить, что необходимо до смерти бороться за праведность и возвестить верующим силу бессмертия; бессмертия, которое будет заключаться не только во всегдашнем пребывании, но в пребывании, непричастном вечной гибели, — я говорю об ужасающем таковом наказании, уготованном для диавола, — в пребывании, которое будет выражаться в совечнетвовании вместе с благими Ангелами, в сонаслаждении прекрасным и нескончаемым Царством. Вот почему ради этого Он подверг Себя смерти, которой не был должен, но которой Он подвергся ради нас, чтобы нас, подвергнувшихся смерти в силу долга , освободить или искупить от рабства диаволу и смерти; смерти же, имею в виду и по духу, и по телу, во времени и в вечности, потому что за нас — повинных по причине греха, дав в искупление Свою невинную по причине безгрешности — Кровь, Он искупил нас от вины, отпустив нам грехи и рукописание их на Кресте разорвав, искупил нас от тирании диавола. Ибо тот, прельстившись и как бы широко разинув пасть и поспешив пролить таковую Кровь Владычню, Которая — наше Искупление, не только неповинную, но и богатую Божественной силою, — не только от этого ничего не приобрел, но, наоборот, оказался крепко связанным, выставленным на поругание Крестом Христовым; и, таким образом, мы были исторгнуты из его рабства и перемещены в Царство Сына Божия, мы — которые были раньше сосудами гнева Божия, а ныне, благодаря Ему, стали сосудами милости Божией, Который связал сильного диавола и расхитил его сосуды; Который справедливо затем, как неправедно умерщвленный по внушению диавола, воцарился над нами, правосудием таинственно победив началозлобного, и явно показав всемогущую силу, и одолев смерть по телу, и восстав тридневным из мертвых, и восшедши на небеса, и воссевши одесную Отца в той самой плоти, которую ради нас носил и согласно которой умер, сделав достоверным для нас воскресение из мертвых, и возвращение на небо, и наследие Царства, — если только и мы, подражая Ему, будем праведностью одолевать князя греха, отражая его нападения и подстрекательства к дурным страстям и доблестно перенося его злоухищрения.

Господь становится и Учителем нашим, словом указывая путь, ведущий в жизнь, и величайшими чудесами делая достоверными слова учения. И оправдывается, таким образом, человеческая природа: что не от самой себя она имеет зло; оправдывается и Бог: что не является виновником и творцом какого-либо зла. Ибо если бы со-вечное Отчее Слово не вочеловечилось, то этим было бы очевидно, что по самой природе грех находится в человеке, поскольку от века не было человека, свободного от греха, и можно было основание для упрека отнести к Творцу, якобы Он не есть Творец добра, или Сам не есть добр; еще же — что Он и несправедливый Судья, как неправедно осудивший человека, который уже был создан Им как заслуживающий осуждение. Потому Бог воспринимает человеческое естество, чтобы показать, до какой степени оно — вне греха и настолько чисто, что было возможно соединить его с Собою по Ипостаси и чтобы нераздельно оно было в вечности с Ним; и, таким образом, на деле сделать явным для всех, что Бог — благ и праведен, и Творец добра, и Наблюдатель справедливого приговора. Ибо хотя сатана и со-отступившие вместе с ним Ангелы ниспали с небес, однако, на основании сохранивших свой чин Ангелов, можно видеть, что зло в Ангелах не по естеству, но, напротив, что по естеству в них добро, и Творец их, по естеству, есть Добро, Которым сатана праведным приговором осуждается на вечный мрак, как ставший по своей воле виновником зла тем, что уклонился от прекрасного Добра. После же того, как Адам пал тем, что отклонился от добра на зло, никого не оказалось, кто был бы неподвижен на зло, и после Адама не обнаружился такой человек.

Не рукою только чудесным образом Владыка его Человеческое естество обновил, но и усваивает его в Самом Себе, не только восприяв человеческое естество, от падения спасая его, но и всецело облекаясь в него непостижимым образом и нераздельно соединившись с ним и родившись, будучи Богом и вместе человеком; родившись, действительно, от женщины, дабы возвысить это естество, созданное Им, но по злоумыслу лукавого украденное — от Девы же родившись для того, чтобы сделать нового Человека, ибо если бы Он происходил от семени, тогда бы Он не был Начальником и Вождем новой и отнюдь нестареющей жизни и, будучи старой чеканки, не было бы Ему возможным восприять в Себе полноту чистого Божества и сделать Свою плоть неистощимым источником освящения, так чтобы преизбытком силы смыть прародительское осквернение и стать довлеющим для освящения всех последующих. Посему не Ангел и не человек, но Сам Господь до такой степени благоволил по милости спасти нас и воссоздать, пребывая неизменно Богом, став же совершенным по нашему образу — Человеком.

Давид воспевает: «Ты восшел на высоту, пленил плен, принял дары для людей» (Пс. 67:19). Таким образом через страсти и плоть Он обратил в бегство диавола; Богу же и Отцу принося ее в Жертву, как непорочную и всесвященную жертву, — о, неописуемая щедрость! — примирил с Богом нас, ставших с Ним единого рода. Поскольку же Он принял страдания по воле Отца, то этим Он стал нам в пример, которые через свое непослушание погубили себя, а через послушание Христово спасены. Явил же, что и смерть Его гораздо драгоценнее присущего диаволу бессмертия, худшего десятка тысяч смертей и подлежащего будущей каре, потому что смерть Его явилась виновницей воистину Бессмертной Жизни, а не второй и вечной смерти, но смерть Христова в небесных храмах со Христом пребывает, ибо Сам восстав в третий день от мертвых и, после того как представил Себя живым для учеников, вознесшись на небо и пребывая бессмертным, Воскресение нам и бессмертие и на небесах вечную и незыблемую и воистину блаженную жизнь даровал и сделал достоверной; единой смертью Своей плоти и единым Воскресением ее исцеляя нас от большей для нас смерти души и тела и освобождая нас от большего плена, именно плена души и тела.

Необходимо было тех, которые послушают Его, сделать свободными от рабства диавола; поскольку же человек, испытав на себе гнев Божий, а гнев же Божий заключался в том, что человек справедливо был оставлен Благим, был предан в плен диаволу, то необходимо было человека примирить с Творцом, ибо иначе и не было бы возможным освободить его от этого рабства. Следовательно, была нужда в Жертве, примиряющей нас с Высочайшим Отцом и освящающей осквернившихся общением с лукавым. Значит, была нужда в Жертве очищающей и чистой, но также была нужда и в Священнике, и тоже чистом и безгрешном. Нужда же была и для нас в Воскресении, не только в воскресении по духу, но и — по телу, ради будущих людей, в Воскресении, которое будет после в надлежащее время. Итак, нужно было не только даровать нам это освобождение и Воскресение, но и удостоверить или «поручиться»; к тому же — даровать нам восстановление или «вознесение» и нескончаемое гражданство на небесах. Нужда же была во всем этом не только для бывших в то время и для будущих людей, но гораздо более — для всех прежде от века рожденных, потому что людей в аду было гораздо в большем числе, чем будет людей в будущем. Потому-то, думаю, пришел Христос при завершении веков. Таким образом, была нужда, чтобы и в аду было проповедано Евангелие и явлено это великое Домостроительство спасения, и даровано полное освобождение от пленивших бесов, и освящение, и будущее обещание. Итак, конечно, нужно было, чтобы Христос сошел и во ад, но все это в духе правосудия и правды, без чего Бог ничего не совершает.