Григорий Палама

... <диавол> и не касался <Христа> до тех пор, пока не узнал, что Христос имеет плоть, подвластную страданию, ибо, постившись в пустыне сорок дней и не голодая, — ибо если и имел тело, способное испытывать страдание, но тогда не совершил бы этого и не выдержал, если бы не допустила этого сочетанная с телом сила Всемогущего, — Он, как говорит Евангелие, потом взалкал (Мф. 4:2). Тогда-то впервые дерзнув и приблизившись, началозлобный принес искушения, стараясь проникнуть в Его душу. Поскольку же с силою был отринут и, опять приступив, искушая всеми вообще способами услаждения, был державно побежден, то, ослабевший и разбитый и постыженный, бежав, отступил. Почему же оказался разбитым искуситель, дерзнувший приступить по удобоболезненности тела <Богочеловека>? — Потому что безгрешного Человека он побуждал к совершению греха. Итак, бежит таким образом постыдно отбитый, Христос же не ослабел в преследовании его, изгоняя его из душ одержимых им, исцеляя одержимых болезнями единым повелением, воскрешая мертвых, не только недавно умерших, но даже уже разлагавшихся; к тому же, проповедуя покаяние, и объявляя, что приблизилось Царство Небесное, и приводя души к вере и к образу жизни, противоположному тому, чему учил супостат; затем, грешников обращая и принимая, и не только же это, но и Своим ученикам даруя власть над бесами. Было ли это разве выносимо для сатаны и отступивших вместе с ним ангелов? Разве, обдумывая, каким образом сокрушить враждебную ему таковую силу, он ничего не предпринял бы? Разве ему было выносимо, что живет такой Человек, Который изгоняет его из людей и свергает с многовидной его тирании над ними? Потому вот, бешенствуя на Христа, но поскольку он знал по опыту, что Его Богомужная Душа неприступна ни для каких страстей, которых он сам явился начальником, и совершенно невосприимчива для смерти, которой он сам по себе явился творцом для людей, в то время как тело Его подвержено болезням и смерти, то, не будучи допущен сам от себя нанести Ему таковую смерть, он движет души неверных иудеев к убийству Его, возбудив в них зависть и неукротимое бешенство против Него, потому что и их Христос обличал и отвергал как злых. Итак, он движет и возбуждает их к убийству Его, к казни бесчестной и применяемой только в отношении злодеев и нечестивцев, полагая таким образом и Его отстранить от земли, и самое имя Его сделать поносимым. Дерзко же сатана был уверен, что когда Он умрет, то и Его душу, как и души всех от века, он будет иметь заключенной в аду.
Таким образом, обманщик обманулся, напав на плоть Христову как подверженную болезням и смерти, и вот против воли принес Свет в мрачную и вожделенную для него преисподнюю, и представил Дарователя жизни душам, тиранствуемым им в силу духовного умерщвления; не только это, но и Тело, от Которого проистекло Воскресение и бессмертие, он смешал с мертвецами, поспешив предать его смерти и могиле. Мог же Господь воистину и эти его злые умыслы разрушить, но не сделал, напротив, еще больше пожелал претерпеть страдания ради нас, для чего и стал человеком.

Если бы Он не был человеком, то невозможно было бы Ему пострадать, а если бы не был Богом, бесстрастным по Божеству пребывая, то не мог бы плотию ради нас принять такую смерть, благодаря которой даровал нам восстание или, лучше сказать, воскресение и бессмертие; и не веровалось бы, если бы Он не был Богом, что Он действительно мог не испытывать страдания, но что добровольно изволил пострадать, чтобы показать, что Его смирение имело нас освободить и воздвигнуть и, уча, на деле явить, что необходимо до смерти бороться за праведность и возвестить верующим силу бессмертия; бессмертия, которое будет заключаться не только во всегдашнем пребывании, но в пребывании, непричастном вечной гибели, — я говорю об ужасающем таковом наказании, уготованном для диавола, — в пребывании, которое будет выражаться в совечнетвовании вместе с благими Ангелами, в сонаслаждении прекрасным и нескончаемым Царством. Вот почему ради этого Он подверг Себя смерти, которой не был должен, но которой Он подвергся ради нас, чтобы нас, подвергнувшихся смерти в силу долга , освободить или искупить от рабства диаволу и смерти; смерти же, имею в виду и по духу, и по телу, во времени и в вечности, потому что за нас — повинных по причине греха, дав в искупление Свою невинную по причине безгрешности — Кровь, Он искупил нас от вины, отпустив нам грехи и рукописание их на Кресте разорвав, искупил нас от тирании диавола. Ибо тот, прельстившись и как бы широко разинув пасть и поспешив пролить таковую Кровь Владычню, Которая — наше Искупление, не только неповинную, но и богатую Божественной силою, — не только от этого ничего не приобрел, но, наоборот, оказался крепко связанным, выставленным на поругание Крестом Христовым; и, таким образом, мы были исторгнуты из его рабства и перемещены в Царство Сына Божия, мы — которые были раньше сосудами гнева Божия, а ныне, благодаря Ему, стали сосудами милости Божией, Который связал сильного диавола и расхитил его сосуды; Который справедливо затем, как неправедно умерщвленный по внушению диавола, воцарился над нами, правосудием таинственно победив началозлобного, и явно показав всемогущую силу, и одолев смерть по телу, и восстав тридневным из мертвых, и восшедши на небеса, и воссевши одесную Отца в той самой плоти, которую ради нас носил и согласно которой умер, сделав достоверным для нас воскресение из мертвых, и возвращение на небо, и наследие Царства, — если только и мы, подражая Ему, будем праведностью одолевать князя греха, отражая его нападения и подстрекательства к дурным страстям и доблестно перенося его злоухищрения.

Господь становится и Учителем нашим, словом указывая путь, ведущий в жизнь, и величайшими чудесами делая достоверными слова учения. И оправдывается, таким образом, человеческая природа: что не от самой себя она имеет зло; оправдывается и Бог: что не является виновником и творцом какого-либо зла. Ибо если бы со-вечное Отчее Слово не вочеловечилось, то этим было бы очевидно, что по самой природе грех находится в человеке, поскольку от века не было человека, свободного от греха, и можно было основание для упрека отнести к Творцу, якобы Он не есть Творец добра, или Сам не есть добр; еще же — что Он и несправедливый Судья, как неправедно осудивший человека, который уже был создан Им как заслуживающий осуждение. Потому Бог воспринимает человеческое естество, чтобы показать, до какой степени оно — вне греха и настолько чисто, что было возможно соединить его с Собою по Ипостаси и чтобы нераздельно оно было в вечности с Ним; и, таким образом, на деле сделать явным для всех, что Бог — благ и праведен, и Творец добра, и Наблюдатель справедливого приговора. Ибо хотя сатана и со-отступившие вместе с ним Ангелы ниспали с небес, однако, на основании сохранивших свой чин Ангелов, можно видеть, что зло в Ангелах не по естеству, но, напротив, что по естеству в них добро, и Творец их, по естеству, есть Добро, Которым сатана праведным приговором осуждается на вечный мрак, как ставший по своей воле виновником зла тем, что уклонился от прекрасного Добра. После же того, как Адам пал тем, что отклонился от добра на зло, никого не оказалось, кто был бы неподвижен на зло, и после Адама не обнаружился такой человек.

Давид воспевает: «Ты восшел на высоту, пленил плен, принял дары для людей» (Пс. 67:19). Таким образом через страсти и плоть Он обратил в бегство диавола; Богу же и Отцу принося ее в Жертву, как непорочную и всесвященную жертву, — о, неописуемая щедрость! — примирил с Богом нас, ставших с Ним единого рода. Поскольку же Он принял страдания по воле Отца, то этим Он стал нам в пример, которые через свое непослушание погубили себя, а через послушание Христово спасены. Явил же, что и смерть Его гораздо драгоценнее присущего диаволу бессмертия, худшего десятка тысяч смертей и подлежащего будущей каре, потому что смерть Его явилась виновницей воистину Бессмертной Жизни, а не второй и вечной смерти, но смерть Христова в небесных храмах со Христом пребывает, ибо Сам восстав в третий день от мертвых и, после того как представил Себя живым для учеников, вознесшись на небо и пребывая бессмертным, Воскресение нам и бессмертие и на небесах вечную и незыблемую и воистину блаженную жизнь даровал и сделал достоверной; единой смертью Своей плоти и единым Воскресением ее исцеляя нас от большей для нас смерти души и тела и освобождая нас от большего плена, именно плена души и тела.

Хотя через Божественное крещение Господь нас и возродил и через благодать Святаго Духа запечатлел в день Искупления, однако оставил еще иметь смертное и страстное тело и, хотя Он изгнал начальника зла из душ человеческих, однако допускает ему нападать извне, чтобы человек, обновленный, согласно Новому Завету, Евангелию Христову, живя в доброделании и покаянии и презирая удовольствия жизни, перенося же страдания и закаляясь в нападениях врага, — уготовал себя в этом веке к вмещению нетления и будущих благ, которые будут соответствовать будущему веку. Следовательно, верный должен радоваться надеждой; и поскольку здешняя жизнь закончится, должен благоразумно с верою ожидать блаженства, которое будущая жизнь будет заключать в себе нескончаемо. В разумении же веры долженствует в стойкости переносить ту несчастность, которую достойно в виде наказания несет в себе эта жизнь, и через неподатливость греху, если придется до крови противиться начальнику, сотруднику греха и построенным им ухищрениям, потому что, за исключением греха, ничто в этой жизни, ни сама смерть не есть бедствие, хотя и походило бы на бедствие. Потому, вот и лик преподобных — сами себе причиняли бедствия телу; мученики же насильственно наносимую им другими смерть соделали весьма славной и доставительницей жизни и славы и Царства Вечного и Небесного, доблестно и богоугодно использовав смерть, потому что именно для того и после того, как упразднил смерть Своим Воскресением, Он допустил, чтобы она еще оставалась для Его верных, а вместе с нею допустил быть и другим бедствиям в этом мире, чтобы человек о Христе в этих обстоятельствах, борясь за истину, являемую в образе жизни и в догматах веры Нового Завета, уготовал себя для будущего нового и нестареющего века.

Страсть человекоугодия есть самая тонкая из всех страстей. Потому подвизающемуся должно не собеседования остерегаться, или не сосложения бегать, но самый прилог почитая уже сложением, беречь себя от него. Ибо и так действуя, едва успеет он упредить скорость падения. Но хотя и так, внимая себе, будет он действовать, прилог причиняет сокрушение. Если же нет, то этим уготовляется место для гордости. Кто же её примет, того трудно образумить или, лучше, тот становится неисправимым. Ибо это диавольское падение. Но и прежде того страсть человекоугодия такой стяжавшим ее причиняет вред, что они даже и в отношении к вере терпят крушение, по слову Господа, рекшего: как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от Единого Бога, не ищете? (Ин. 5:44). Что тебе в славе человеческой, о человек, или, лучше, в пустом имени славы, которое не только не имеет того, что именует, но и лишает того? И не это только, но при других зловредностях, еще зависть порождает — зависть, равносильную убийству, — причину первого смертоубийства, а потом и богоубийства?
Полезна ли она в чем-либо естеству? Поддерживает ли его и хранит, или, приняв его повредившимся как-либо, врачует ли? Никто, конечно, это не может сказать про нее. Напротив, кто захочет тщательно исследовать все о ней, тот найдет, что она большею частью бывает лукавою советницею в делах срамных. Языческих учений проповедники внушают, что без нее ничего доброго не было бы в жизни. Но не так научены мы, носящие славное имя Того, Кто человеколюбно помазал Собою естество наше. Его имеем мы зрителем дел наших. На Него взирая, Им и для Него делаем мы все наилучшее и все во славу Его направляем, совсем не имея в виду угождения людям, следуя святому Павлу, верховному таиннику Законоположника нашего и нашему Законоподателю, который говорит: если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым. (Гал. 1:10).

Страдают и те, которые славы ради человеческой добрые дела делают. Таковые, получив жребий — иметь житие на небесех, славу свою, увы! — вселяют в прах (Пс. 7:6), навлекая на себя эту Давидову клятву. И молитва их не восходит к небесам, и всякое старание их ниспадает вниз, не будучи обложено крыльями Божественной любви, которая земные дела наши делает ввысь восходимыми: так что они труды принимают, а награды не приобретают. Но что я говорю о бесплодии трудов их. Они приносят плод, — но какой? посрамление, непостоянность помыслов, пленение и смятение помышлений. «Ибо рассыплет Бог кости ополчающихся против тебя, говорит псалом: ты постыдишь их, потому что Бог отверг их» (Пс. 52:6).

Будем же бояться, чтобы и нам, отдавшимся сему чревоугодию, не лишиться обетованного оного благословения и наследия от Небесного Отца.