Василий Великий

Что пользы человеку во вчерашней сытности чрева, если сейчас при возродившемся голоде не находит свойственного утешения пищей? Так и душе не на пользу вчерашнее доброе дело, если в этот день оставлено исполнение правды.

Упражнение в добродетели — драгоценное достояние для того, кто имеет, и самое приятное зрелище для того, кто видит.

Употреби старание успевать в важнейших добродетелях и не пренебрегать о меньших.

Друг тем особенно и отличается от льстеца, что один для услаждения беседует, а другой не удерживается и от того, что может огорчить.

Об имеющих превратные понятия о Боге никто да не думает, чтобы хвалебные псалмопения таковых были богоугодны.

Еретиков, кающихся при конце жизни, принимать нужно, но принимать, очевидно, не без рассуждения, а по изведании, точно ли истинное показывают покаяние, и имеют ли плоды, свидетельствующие о старании спастись.

На удовлетворение женских пожеланий не станет никакого богатства, хотя бы оно текло реками...

Как от бурь и непогод тонут непрочные корабли, так от худых наклонностей жен гибнут немощные души их мужей.

Женщины должны в церкви молчать, дома же заниматься беседами о благоугождении Богу.

Укор женщине, которая дышит любодейством; она смотрит любопытным оком, вольность сердца выказывает во взгляде, улыбается, вызывает взорами на блуд, разливает из глаз какой-то тлетворный яд — нечто подобное тому, что рассказывают о василиске, который, как говорят, одним взглядом умерщвляет, на кого посмотрит.

Если кто говорит, что от свидания и долгого сожительства с женщинами не терпит вреда, то он или не имеет в себе мужской природы, и есть какое-то весьма странное создание, занимающее середину между тем и другим полом... или если имеет, то, будучи погружен в страсти, не чувствует этого, уподобляясь упившимся или сумасшедшим, которые в самых тяжких страданиях почитают себя нестраждущими.

Ходить, влача за собою одежду, походку иметь не естественную, но свободно приученную к неблагопристойным движениям, есть признак женщины надменной и сладострастной.

По нашему учению, конец, для которого все делаем и к которому стремимся, есть блаженная жизнь в будущем веке. И конец этот достигается, когда предоставляем над нами царствовать Богу. Лучше этого для разумной природы до сих пор ничего не изобретал еще разум.

Люди, сильно предавшиеся житейским заботам, подобно откормленным птицам, понапрасну имея у себя крылья, влачатся по земле вместе со скотами.

Заботиться ради самого себя есть улика в самолюбии; а заботиться и работать ради заповеди — похвальный признак христолюбивого и братолюбивого расположения.

Беззаконны те, которые не покоряются Божиим законам, потому что или отступили от них, или и не начинали их исполнять.

Хорошо некоторые определяли здоровье, что оно есть благоустройство естественных действований.

Привычка к словам негодным служит некоторым путем и к делам. Поэтому со всяким охранением надобно оберегать душу, чтобы, находя удовольствие в словах, незаметно не принять чего-нибудь худого, как иные с медом глотают ядовитые вещества.

Мы предаемся злоречию и злословию, не понимаем, что слова, которые теперь произношу, станут против меня в день Суда, пресекут мне путь, и сделаются как бы стеною, через которую нельзя перейти.

Изумление перед великими предметами не уменьшается, когда открыт способ, каким произошло что-нибудь необычайное. А если и не открыт, то простота веры да будет крепче доказательств от ума.

Управляй своим глазом, чтобы когда-нибудь через зрение не вторглись в тебя стремительные волны вожделения.

Как прожорливые псы не отходят от мясных лавок, где есть кровь и гной, так и ненасытные демоны, уловляя случай усладиться кровью и жиром жертв, любят быть около жертвенников и поставленных им кумиров.

О, верх безумия — признавать Богом, что сделал сам человек, и не видеть нелепости такого дела!

Кто на торжище смотрит на царский образ и говорит, что изображаемое на картине есть царь, тот не двух царей признает, т. е. образ и того, чей образ; и если, указав на писанного на картине, скажет: «Это царь», не лишит первообраз царского именования, вернее же сказать, признанием образа, подтверждает честь, воздаваемую царю. Ибо если образ — царь, то тем более следует быть царем тому, кто послужил причиною образа.

...Терпеливо переносить искушение и испытание свойственно весьма немногим людям...

Уверовавшие в Бога и крестившиеся должны тотчас быть готовыми и от домашних своих терпеть искушения даже до смерти. Ибо кто не готов к этому, тот при постигшей внезапно опасности легко приходит в колебание.

Не нужно самому кидаться в искушения прежде времени, до Божия на то попущения, а, напротив того, надобно молиться, чтобы не впасть в искушение.

Из случающихся с нами бедствий некоторые постигают в наказание за грехи, другие для исправления нравственности в искушаемых, третьи – для истребления безнадежных.

В душе человеческой невозможно не быть некоторому волнению от искушений. Пока погрешаем редко и не в важном, мы слегка только колеблемся, как растения, качаемые тихим ветром. Но когда худые наши дела сделаются многочисленнее и важнее, тогда, по мере возрастающих грехов, и волнение обыкновенно в нас усиливается. И одни приходят в колебание сверх меры, а другие доходят до того, что вырванные с корнем бывают низложены, когда дуновение порока сильнее всякой бури исторгает как бы корни души, на которых она утверждалась Божественною верою.

Христианин в искушениях, при каждой встречающейся с ним опасности, должен припоминать, что сказано на этот случай в Богодухновенном Писании, и таким образом соблюдать себя непосрамленным, а противников приводить в бездействие.

За раны на теле в Воскресение процветет на мучениках светлое одеяние, за бесчестие получат они венцы, за темницу – рай, за осуждения и злодеяния – пребывание с Ангелами.

По прошествии дня и по приведении к концу всякого дела, телесного и духовного, прежде упокоения, совесть каждого должна быть подвергнута испытанию собственного его сердца.

Рассматривая делание каждого дня, сравнивай его с деланием предшествующего и поспешай к исправлению.

Обозрение прошедшего весьма полезно, чтобы снова не впадать нам в подобные грехи.

Нужно всякое дело совершать, как бы оно делалось перед очами Господа, и всякую мысль слагать, как бы Господь смотрел на нее.

Человеку здравомыслящему более всего должно избегать того, чтобы жить для славы, сообразоваться с мнением большинства, а неправый разум ставить вождем жизни; но, хотя бы пришлось противоречить всем людям или за прекрасное навлечь на себя бесславие и опасности, и в таком случае не должно решаться на извращение правильно дознанного.

И новое, и духовное вино, кипящее Духом Святым, т. е. никогда не стареющееся разумение истины, должно быть вливаемо в человека нового, который, всегда мертвость Иисусову в теле нося (2 Кор. 4:10), справедливо может быть назван мехом новым.

Плотский человек, ум которого не упражнялся в созерцании,– лучше же сказать, весь, как в тину, погребен в плотское мудрование,– не может воззреть на духовный свет Истины.

...Как невозможно мутным оком принять верное впечатление от видимого предмета, так невозможно с возмущенным сердцем приступать к познанию истины. Посему должно удалиться от всех мирских дел, ни чрез зрение, ни чрез слух, ни чрез другое какое чувство не вводить в душу посторонних помыслов. Ибо воздвигаемые плотским  мудрованием брани исполняют внутренность сердца неумолкающими мятежами и непримиримыми раздорами.

Каким образом иной содержит истину в неправде (см.: Рим. 1, 18)? — Когда дарованные от Бога блага употребляет во зло по собственным своим хотениям...

Нужно совершенно освободиться от внешних волнений, обрести полное безмолвие в потаенной храмине сердца и потом приступить к созерцанию Истины.

Правда есть способность воздавать за все по достоинству.

Нарушающий обеты, данные Духу Святому, поступает хуже обидчиков, пьяниц и проводящих жизнь в праздности - это всякому очевидно.

...Не малый подвиг произнесшему обет — прибавить к этому и то, что следует за обетом.

Клятва вообще запрещается, тем более достойна осуждения клятва, данная в злом деле.

...Созидает Бог не движением телесных рук, но действием живого Слова и сообщением Животворящего Духа.

Одно сотворено на службу человекам, а другое для того, чтобы он созерцал чудеса творения; иное же для нас страшно, чтобы вразумлять нашу нерадивость.

И себе самим, и спрашивающим нас: «На чем опирается этот огромный и несдержимый груз земли?» — надобно отвечать: В руке Божией глубины земли (Пс. 94:4). Эта мысль и для нас самая безопасная, и для слушающих полезная.

Бог был для мира не тем одним — не причиною только бытия, но сотворил как Благой — полезное, как Премудрый — прекраснейшее, как Могущественный — величайшее. Пророк показал тебе в Боге едва ли не Художника, Который, приступив к сущности вселенной, прилаживает ее части одну к другой и производит само себе соответственное, согласное и гармоническое целое.

Бог наш ничего не создал как избыточествующего сверх потребности, так и недостаточного в чем-либо нужном.