Исаак Сирин Ниневийский

Если не можешь потрудиться телом своим, поскорби хотя мысленно.

Кто любит собеседование со Христом, тот любит быть уединенным. А кто любит оставаться со многими, тот друг мира сего. Если любишь покаяние, возлюби и безмолвие. Ибо вне безмолвия покаяние не достигает совершенства. И если кто будет противоречить этому, не входи с ним в спор. Если любишь безмолвие — матерь покаяния, то с удовольствием возлюби и малые телесные лишения, и укоризны, и обиды, какие польются на тебя за безмолвие. Без этого предуготовления не сможешь жить в безмолвии свободно и невозмутимо. Если же будешь пренебрегать указанным, то сделаешься причастником безмолвия по воле Божией и пребудешь на безмолвии, сколько благоугодно будет Богу. Любовь к безмолвию есть непрестанное ожидание смерти. Кто без этого помышления вступает в безмолвие, тот не может понести того, что всеми мерами должны мы терпеть и сносить.
Уразумей и то, рассудительный, что избираем уединенное жительство с душами своими, безмолвие и затворничество, не для дел, простирающихся сверх правил, не для того, чтобы их сделать. Ибо известно, что к этому, по причине телесного рвения, способствует более общение с многими. И если бы необходимо было сие, то некоторые из отцов не оставили бы сопребывания и общения с людьми, а другие не стали бы жить в гробах, и иные не избрали бы себе затвора в уединенном доме, где, всего более расслабив тело и оставив его в несостоянии исполнять наложенные ими на себя правила, при всевозможной немощи и телесном истомлении, с удовольствием целую жизнь свою переносили еще тяжкие постигшие их болезни, от которых не могли стоять на ногах своих, или произнести обычную молитву, или славословить устами своими, но даже не совершали псалма или иного чего, совершаемого телом; и вместо всех правил достаточно для них было одной телесной немощи и безмолвия. Так вели они себя все дни жизни своей. И при всей этой мнимой праздности никто из них не пожелал оставить своей кельи и по причине неисполнения ими правил своих идти куда-нибудь вон или в церковь — возвеселить себя голосами и службами других.

...Если человек не отречется сперва от мира и не удосужится от всего мирского, то не может уединиться.

Житие духовное есть деятельность без участия чувств. Оно описано отцами. Как скоро умы святых принимают его, отнимаются от среды познание вещественное и тучность тела, и познание делается уже духовным. Познанием вещественным называю тварь первого естества, и от этого вещественного познания человек удобно возводится к познанию уединенной жизни, которое, по ясному истолкованию, есть удивление Богу. Это есть то высокое состояние при наслаждении будущими благами, какое дается в свободе бессмертной жизни, в жизни по воскресении, потому что природа человеческая не перестанет там всегда удивляться Богу, вовсе не имея никакого помышления о тварях; ибо если бы было что подобное Богу, то ум мог бы подвигнуться к этому: иногда к Богу, а иногда — к твари.

А тем, которые действительно избрали для себя отшельничество от мира и телом, и умом, чтобы установить мысли свои в уединенной молитве, в омертвении для всего временного, для видения мирских вещей и для памятования о них, — таковым не подобает служить Христу деланием чего-либо телесного и правдой дел явных, чтобы ими оправдаться, но, по слову Апостола, умерщвлением земных членов (Кол. 3:5), надлежит приносить Христу чистую и непорочную жертву помыслов, как первый плод возделывания самих себя, и телесную скорбь в терпении опасностей, ради будущей надежды. Ибо житие иноческое равночестно ангельскому. И не подобает нам, оставив небесное делание, держаться житейского.

Человеку всегда должно отвращать мысль свою от страстей к естественному добру, какое Создателем вложено в природу, хотя диавол и извратил истину лукавым искушением. И если прилично так сказать, то ему должно бегать не только от докучливости страстей, но и от чувств своих, и погружаться во внутреннего своего человека, и там уединенно пребывать, непрестанно возделывая виноградник сердца своего, пока не приведет дел в согласие с монашеским именем, нареченным ему в сокровенности его и явно. И может быть, что этим пребыванием близ внутреннего человека придет в совершенное соединение с ведением нашей надежды, живущего в нас Христа. Ибо когда ум наш пребывает там уединенно и отшельнически, тогда не он уже ведет борьбу со страстями, но благодать; разве только и самые страсти не приходят в нем в действие.

Ум под бременем страха Божия и стыда, с трудом совращается тем, что приводит его в колебание. А в какой мере оскудевает в уме страх, в такой же начинают преобладать им превратность и изменчивость.

Ум не покоряется <Богу>, если не покорится ему тело. Царство ума есть распятие тела: и ум Богу не покоряется, если свобода не покорена разуму.

Парения ума никто не может преодолеть, разве только изучением духовного знания.

Слава ума есть истинное умозрение о Боге.

Чист умом не тот, кто не знает зла, ибо такой будет скотоподобным, не тот, кто по естеству находится в состоянии младенческом, не тот, кто лицемерит. Но вот чистота ума — просветление божественным, по деятельном упражнении в добродетелях.

Ум, по благодати Божией, исполняя добродетельные деяния, и приблизившись к знанию, мало ощущает того, что составляет худую и неразумную часть души.

Как скорости колебания весов в ветреную бурю препятствует тяжесть взвешиваемого, так колебанию ума препятствуют стыд и страх. А по мере оскудения страха и стыда является причина к тому, чтобы ум непрестанно скитался; и тогда, по мере удаления из души страха, коромысло ума, как свободное, колеблется туда и сюда.

Печаль ума драгоценное Божие дарование. Кто переносит ее, как должно, тот подобен человеку, у которого члены его исполнены святости.

Не унижай увечных, потому что в ад пойдем все равночестными.

Кто уничижает и умаляет самого себя, того упремудрит Господь.

Уничижай себя, и увидишь в себе славу Божию. Ибо где произрастает смирение, там источается Божия слава. Если будешь стараться пребывать в явном уничижении, то Бог соделает, что от всех людей будешь прославляем.

Жизнь вечная есть утешение в Боге; и кто обрел утешение в Боге, тот почитает излишним утешение мирское.

...Хорошо сказал один из мужей богоносных, что для верующего любовь к Богу — достаточное утешение даже и при погибели души его. Ибо, говорит он, какой ущерб причинят скорби тому, кто ради будущих благ пренебрегает наслаждением и упокоением?

...Блаженнны плачущиие, ибо они утешатся (Мф. 5:4). Ибо от плача приходит человек к душевной чистоте. Потому Господь, сказав: ибо они утешатся, не объяснил, каким утешением. Ибо, когда монах сподобился с помощью слез перейти область страстей и вступить на равнину душевной чистоты, тогда встречает его таковое утешение.
Потому если кто из получивших утешение здесь прострется на сию равнину, то на ней встретит утешение, необретаемое здесь, и уразумевает тогда, какое получает конец плача утешение, какое плачущим дает Бог за чистоту их; потому что непрестанно плачущий не может быть тревожим страстями.

Кто обнищает ради Бога, тот бывает утешен истинным Его богатством. Уничижай себя ради Бога, и не узнаешь, как умножится слава твоя.

И пока человек в сердце своем не приведет в бездействие попечения о житейском, кроме необходимых потребностей естества, и не предоставит заботиться об этом Богу, дотоле не возбудится в нем духовное упоение, и не испытает он того утешения, каким утешался Апостол (Гал. 2: 20; 2 Кор. 12: 3—4).

Соразмерно с искушениями определены Богом и дарования по Его премудрости, которой не постигают созданные Им. Итак, по жестоким скорбям, посылаемым на тебя Божиим Промыслом, душа твоя постигает, какую прияла она честь от величия Божия. Ибо по мере печали бывает и утешение.

Терпение есть матерь утешения и некая сила, обыкновенно порождаемая широтою сердца.

Если терпение возрастает в душах наших — это признак, что получили мы втайне благодать утешения.

По мере смирения дается тебе терпение в бедствиях твоих; а по мере терпения облегчается тяжесть скорбей твоих, и принимаешь утешение; по мере же утешения твоего увеличивается любовь твоя к Богу; и по мере любви твоей увеличивается радость твоя о Духе Святом.

Кто может с радостью перенести обиду, даже имея в руках средство отразить ее, тот принял утешение от Бога по вере в Него.

Тем и отличаются сыны Божии от прочих, что живут они в скорбях, а мир гордится роскошью и покоем.

Кто стремится исполнить волю Божию, того поведут Ангелы.

...Помни, что Христос умер за грешных, а не за праведных.

Никто да не хулит Бога, будто бы Он в естество наше вложил страсти и грех. Бог в каждое из естеств вложил то, что служит к его возрастанию. Но когда одно естество входит в согласие с другим, тогда оно обретается не в том, что ему свое, но в противоположном тому. А если бы страсти были в душе естественно, то почему душа терпела бы от них вред? Собственно принадлежащее естеству не вредит ему.

Если получил ты благодать Божию и сподобился насладиться зрением судеб Божиих и видимых тварей, что составляет первую степень ведения, то приуготовь себя и вооружись против духа хулы. Но не стой в стране этой без оружия, чтобы не умереть тебе вскоре от подстерегающих и обольщающих тебя. Оружием же твоим да будут слезы и непрестанный пост. Остерегайся читать учения еретические, потому что это всего чаще вооружает на тебя духа хулы. А когда наполнишь чрево, не имей бесстыдства входить в исследование каких-либо предметов и понятий Божественных, чтобы тебе не раскаиваться. Разумей же, что говорю тебе: в наполненном чреве — ведения тайн Божиих нет. Часто, и не зная сытости, читай в книгах учителей о Промысле Божием, потому что они руководствуют ум к усмотрению порядка в тварях и делах Божиих, укрепляют его собою, своею тонкостию приуготовляют его к приобретению светозарных мыслей, и делают, что в чистоте идет он к уразумению тварей Божиих. Читай Евангелие, завещанное Богом к познанию целой вселенной, чтобы приобрести себе напутствие от силы Промысла Его о всяком роде, и чтобы ум твой погрузился в чудеса Божии. Такое чтение помогает твоему намерению. Чтение же твое да будет в невозмущаемой ничем тишине: и будь свободен от многозаботливости о теле и от житейского мятежа, чтобы вкусить тебе в душе своей сладчайший вкус сладостным уразумением, превосходящий всякое чувство, и чтобы душа твоя ощутила это через пребывание свое в том. Слова людей благоискусных да не будут для тебя как слова лицемеров и торгующих словом Божиим, чтобы не остаться тебе во тьме до конца жизни своей, не лишиться пользы от этих слов, и во время брани не прийти в смятение, как смущенному, и не впасть в яму, под видом добра.

Перед Богом тело целомудренное драгоценнее чистой жертвы.

Целомудрен не тот, кто в труде, во время борьбы и подвига, говорит о себе, что прекращаются тогда в нем нечистые помыслы, но кто истинностию сердца своего уцеломудривает созерцание ума своего, так что не внимает он бесстыдно непотребным помыслам.

Возлюби целомудрие, чтобы не постыдиться во время молитвы своей перед Богом.

Если любишь целомудрие, отгоняй срамные помыслы упражнением в чтении и продолжительною молитвою...

Целомудрие и беседа с женщиною — то же, что львица с овцою в одном доме.

Телесный труд и поучение в Божественных Писаниях охраняют чистоту; а труд подкрепляют надежда и страх.

...Если будешь чист, то внутри тебя небо, и в себе самом узришь ангелов и свет их, а с ними и в них и Владыку ангелов.

Кто чист в душе и непорочен в области жизни, тот всегда с целомудрием произносит словеса Духа, и сообразно с мерою своего разумения рассуждает и о Божественном, и о том, что в нем самом...

Когда ум совлечется ветхого человека, и облечется в человека нового, благодатного, тогда увидит чистоту свою, подобную небесному цвету.

Чистота есть забвение противоестественных способов ведения, изобретенных естеством в мире.

Приобретай чистоту в делах своих, чтобы озарялась душа твоя в молитве, и памятью о смерти возжигалась радость в уме твоем.

Чистота есть прозрачность мысленного воздуха, в недрах которого воспаряет внутреннее наше естество.

Вера и милостыня содействуют человеку скоро приблизиться к чистоте.

Веселись с веселящимися и плачь с плачущими, ибо это признак чистоты.

...Если человек не достигнет чистоты, понятия его не могут стать просветленными, чтобы видеть ему сокровенное.

Лучше беседуй со свиньею, нежели с чревоугодником; потому что свиное корыто лучше прожорливых уст.

Что пламень огненный в сухих дровах, то и тело при наполненном чреве.

Всегдашнее занятие писаниями святых исполняет душу непостижимым удивлением и божественным веселием.