Исаак Сирин Ниневийский

Пока человек не примет дарования слез, дело его совершается во внешнем человеке, и еще вовсе не ощутил он действенности того, что сокрыто в духовном человеке.

Все святые стремятся к этому входу, потому что слезами отверзается перед ними дверь в страну утешения.

Тот плачущий, кто по упованию на будущие блага проводит все дни своей жизни в голоде и жажде.

Слезы в молитве – знамения милости Божией, которой душа сподобилась своим покаянием, знамение того, что она принята и начала входить в область чистоты слезами.

Безмолвие усмиряет внешние чувства и пробуждает внутренние движения.

Хочешь ли, по евангельской заповеди, приобрести в душе своей любовь к ближнему? Удались от него – и тогда возгорится в тебе пламень любви к нему, и будешь радоваться при лицезрении его, будто увидел светлого Ангела. Хочешь ли, чтобы жаждали увидеть тебя любящие тебя? Только в определенные дни имей свидание с ними.

Если любишь покаяние, возлюби и безмолвие. Ибо вне безмолвия покаяние не достигает совершенства.

Если желаешь в краткие дни свои обрести жизнь нетленную, то с рассудительностью вступи в безмолвие.

Блажен, кто ради Бога пребывает в безмолвии... потому что он всегда беседует с Богом.

Претерпи трудность подвига, в который ты введен для испытания, чтобы принять венец от Бога и упокоиться по исходе из мира этого.

Приверженность к безмолвию есть непрестанное ожидание смерти.

Безмолвие, как сказал святой Василий Великий, есть начало очищения души. Ибо когда во внешних членах прекратится мятеж и развлечение во внешнем, тогда ум от внешних развлечений и парения возвращается в себя и упокоевается в себе, а сердце пробуждается к исследованию внутренних душевных мыслей. И если человек хорошо устоит в этом, то он понемногу приходит в состояние идти к душевной чистоте.

Но если человек в начале своего безмолвия не ощущает силы созерцаний по причине парения ума, то пусть не приходит в уныние и не оставляет тишины безмолвной жизни.

Сердце доброе с радостью источает слезы в молитве.

Нерассеянная молитва производит в душе ясную мысль о Боге.

Иное дело – молитвенное услаждение, а иное – молитвенное созерцание. Последнее в такой мере выше первого, в какой совершенный человек выше несовершенного отрока. Иногда стихи делаются сладостными в устах, и стихословие одного стиха в молитве неисчислимо продолжается, не позволяя переходить к другому стиху, и молящийся не знает насыщения. Иногда же от молитвы рождается некое созерцание, и оно прерывает устную молитву, и молящийся приходит в изумление от созерцания, цепенея телом. Такое состояние мы называем молитвенное созерцание, а не видение и образ, или мечтательный призрак чего-либо, как говорят неосведомленные. И еще: в этом молитвенном созерцании есть мера и различие дарований, и это еще молитва, потому что ум не перешел туда, где уже нет молитвы,– в такое состояние, которое выше молитвы. Ибо движения языка и сердца в молитве есть ключи; а что после этого, то уже есть вход в сокровенные клети. Здесь да умолкнут всякие уста, всякий язык; Да умолкнет и сердце – этот распорядитель помыслов, и ум – этот правитель чувств, и мысль – эта быстрокрылая бесстыдная птица, и да прекратится всякое их ухищрение. Здесь да остановятся ищущие, потому что пришел Домовладыка.

Мы видим святого Антония стоящим на молитве девятого часа и ощутившим возношение своего ума. И другой из отцов, стоя на молитве с воздетыми руками, приходил в восхищение на четыре дня. И многие другие, во время такой молитвы, были пленяемы сильным памятованием о Боге и великой любовью к Нему и приходили в восхищение. Сподобляется же человек такой любви, когда снаружи и изнутри очистится от греха хранением заповедей Господних, противящихся греху. Кто возлюбит эти заповеди и сохранит их как должно, для того станет необходимым освободиться от многих человеческих дел, то есть оставить тело и быть вне его, так сказать, не по естеству, но по потребности. Кто ведет жизнь по образу Законоположника и на самом деле исполняет заповеди Его, в том невозможно оставаться греху. Поэтому Господь и обетовал в Евангелии сотворить Свою обитель в том, кто сохранит заповеди (Ин. 14, 21, 23).

Диавол усиливается сначала сделать, чтобы оставлена была непрестанная сердечная молитва; а потом внушает пренебрежение к установленным временам молитвы и правила, совершаемого телесно.

Всякая молитва, приносимая тобою ночью, да будет перед глазами твоими важнее всех дневных дел. Не обременяй чрева твоего, чтобы не смутилась мысль твоя, чтобы ты, когда встанешь ночью на молитву, не был возмущен развлечением мыслей и не оказался исполненным женоподобного расслабления. Не только это приключается, но и душа твоя становится помраченной, помышления твои возмущенными, и ты никак не можешь по причине омрачения сосредоточить их в псалмопение твое. Теряется в тебе вкус ко всему и не чувствуешь услаждения от стихов псалмопения, тогда как обычно ум при легкости и светлости мыслей, со сладостью вкушает разнообразие псалмопения. Когда благочиние ночное будет возмущено, тогда ум бывает смущен и в дневном делании, пребывает в омрачении и чтением, по обычаю, не услаждается, потому что на помышления нападает как бы буря и не перестает волновать их, хотя бы ум прибегал и к молитве, и к поучению. Сладость, подаваемая подвижникам в течение дня, источается на чистый ум из света ночного делания. Каждый человек, не наученный опытами долговременного безмолвия, да не надеется постигнуть от себя от одного понимания своего что-либо особенное о благах подвижничества, хотя бы он был и великим, и премудрым, и учителем, и имеющим много других добродетелей.

...Вера, доводящая до несомненности в уповании, никогда не достигается людьми некрещеными или у которых ум растлен для истины.

Вера утонченнее знания, как знание утонченнее вещей чувственных.

Когда же человек пребывает в гордости, тогда удаляется от него промыслительный Ангел, который близ него и возбуждает в нем попечение о праведности.

...Голод много способствует к укрощению чувств.

Остерегайся, чтобы не изнемогло слишком тело твое, и от того не усилилось против тебя нерадение, и не охладило душу твою вкушением его делания.

У людей почтенно богатство, а у Бога достойна чести душа смиренная.

...Смиренномудрый непрестанно охраняет себя от всего многого; и тогда оказывается, что во всякое время он в тишине, в покое, в мире, в скромности, в благоговении.

Не всякий, кто скромен и безмолвен, или благоразумен, или кроток по природе, достиг уже степени смиренномудрия.

Кто презрительно говорит о смиренномудром и не признает его живым человеком, тот как бы на Бога отверзает уста свои.

Всю жизнь свою признавай себя грешником, чтобы во всей жизни своей быть тебе оправданным.

Кто связан любостяжательностью, тот раб страстей.

Припомни тяжкие падения падших в древности и покаявшихся, а также высоту и честь, каких сподобились они после сего, и приимешь смелость в покаянии своем.

Покаяние рождается от веры в праведного Воздаятеля и возбуждается страхом неминуемого Суда Божия и заслуженных мук. Грешник ужасается страшной участи, уготованной нераскаянным, и решается обратиться от области сатанинской к Богу, Отцу Своему.

Преследуй сам себя (свое самолюбие и всякую самость ради исполнения воли Божией), и враг твой изгнан будет приближением твоим.

...Соделываемся грешниками не тогда, как сделаем грех, но когда не возненавидим его, и не раскаемся в нем.

Всякой борьбе с грехом и желанием служат началом труд, бдение и пост.

Никто не может приблизиться к Богу, если не удалится от мирских дел.

...Любовь, которая имеет виновником Бога, есть то же, что бьющий из земли источник; потоки ее никогда не прекращаются <потому что один Бог есть источник любви>, и питающее эту любовь не оскудевает.

Любовь есть плод молитвы; и от созерцания своего возводит ум к ненасытимому ее желанию, когда ум пребывает в ней без уныния, и человек умом только в молчаливых помышлениях разумения молится пламенно и с горячностью. Молитва есть умерщвление понятий, свойственных воле плотской жизни. Ибо молящийся прилежно есть то же, что умерший для мира, и терпеливо пребывать в молитве – значит отречься от себя самого. В самоотвержении души обретается наконец любовь Божия.

Для верующего любовь к Богу – достаточное утешение даже и при гибели его души.

Рай есть любовь Божия, в которой наслаждение всеми блаженствами, где блаженный Павел напитался преестественной пищей и, как скоро вкусил там от плода с древа жизни, воскликнул: «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2:9). Плоды этого древа стали запретными для Адама по дьявольскому умышлению. Древо жизни есть любовь Божия, от которой отпал Адам, и с тех пор не встречала уже его радость, но работал и трудился он на земле терновников. Лишенные любви Божией, если и по правоте ходят, – едят тот хлеб пота в делах своих, какой повелено есть первозданному человеку после падения его. Пока не приобретаем любви, делание наше на земле терновников. И хотя сеяние наше бывает сеянием правды – и сеем, и пожинаем мы среди терновников, и ежечасно уязвляемся ими, и что ни делали бы к своему оправданию, живем в поте лица. А когда обретаем любовь, тогда станем питаться Небесным Хлебом и укрепляться в силах без работы и труда. Небесный Хлеб есть Христос, «сшедший с небес» (Ин. 6:58) и дающий жизнь миру. Это пища ангельская. Кто обрел любовь, тот каждый день и час вкушает Христа и потому делается бессмертным. Ибо сказано: «Ядущий хлеб этот, который Я дам» не увидит смерти во веки (Ин. 6:51). Блажен, кто вкушает от хлеба любви, который есть Иисус. И что вкушающий любви вкушает Христа, сущего над всеми Бога, об этом свидетельствует Иоанн: «Бог есть любовь» (1 Ин. 4:8). Наконец, живущий в любви приносит плод жизни от Бога и еще в этом мире, в ощущаемом здесь обоняет воздух Воскресения. Этим воздухом насладятся праведные по Воскресении. Любовь есть Царство; о ней Господь дал таинственное обетование апостолам, что вкусят ее в Царстве Его. Ибо сказанное: «чтобы вы ели и пили за трапезою Моею в Царстве Моем» (Лк. 22:30) – что иное означает, как не любовь? Любви достаточно, чтобы напитать человека вместо пищи и пития. Вот вино, веселящее сердце человека (Пс. 103:15). Блажен, кто вкусит этого вина! Испили его невоздержанные – и устыдились; испили грешники – и забыли пути преткновений; испили пьяницы – и стали постниками; испили богатые – и возжелали нищеты; испили убогие – и обогатились надеждой; испили больные – и стали сильны; испили невежды – и умудрились.

Выполнять обязанность любви, доставляя успокоение телесное, есть дело людей мирских, а если и монахов, то недостаточных, не пребывающих в безмолвии, или таких, у которых безмолвие соединено с единодушным общежитием, которые непрестанно и входят, и выходят.

Сближайся с праведными – и через них приблизишься к Богу. Общайся с имеющими смирение – и научишься их нравам. Ибо если смотреть на них полезно, то тем более учиться у них. Возлюби нищих, чтобы через них и тебе улучить милость. Не сближайся с любящими спорить, чтобы не быть тебе принужденным утратить тишину свою. Без отвращения переноси телесные недостатки больных и особенно убогих, потому что и ты обложен телом. Не упрекай скорбящих сердцем, чтобы тебя не поразил жезл их, и тогда будешь искать утешителей и не найдешь. Не уничижай увечных, потому что в ад пойдем все в равном виде. Люби грешников, но ненавидь дела их и не пренебрегай грешными за недостатки их, чтобы самому не быть искушенным в том же, в чем искусились они. Помни, что и ты причастен земному естеству, и делай добро всем. Не укоряй требующих молитвы твоей и не лишай их добрых слов утешения, чтобы они не погибли и с тебя не были взысканы души их. Напротив, помни, что врачи при воспалениях снижают жар, а при противоположных состояниях употребляют согревающие средства. Когда встретишься с ближним своим, принуждай себя оказывать ему честь выше меры его. Приветствуй его целованием с великой честью и хвали его даже за то, чего он не имеет. А когда разлучишься с ним, говори о нем все хорошее и самое достойное. Ибо этим и подобным этому привлечешь его к добру, заставишь его стыдиться того приветствия, которым ты приветствовал его, и посеешь в нем семена добродетели. От такой приобретенной тобою привычки отпечатлеется в тебе добрый образ, ты приобретешь высокое смирение и без труда преуспеешь в великом. А сверх этого, если чествуемый тобою и имеет какой недостаток, он легко примет от тебя врачевание, устыдившись той чести, какую ты оказал ему. Пусть всегда будет у тебя этот нрав – со всеми быть приветливым и почтительным. Никого не огорчай, никому не завидуй – ни силе веры, ни, наоборот, плохим делам его. Но берегись кого-либо и в чем-либо порицать или обличать, потому что есть у нас нелицеприятный Судия на Небесах. Если же хочешь обратить кого-либо к истине, то скорби о нем и со слезами и с любовью скажи ему слово или два, а не воспаляйся на него гневом, и да не увидит он в тебе признака вражды. Ибо любовь не умеет раздражаться или огорчаться на кого-нибудь, или укорять кого-нибудь с досадой. Указанием истинной любви и понимания служит смирение, которое рождается от доброй совести о Христе Иисусе, Господе нашем.

Кто вожделевает исполнения воли Божией, тот небесных Ангелов будет иметь путеводителями.

Одного брата обличили в том, что он не подал милостыни. Он смело и решительно отвечал: «Монахи не должны подавать милостыни». Обличивший сказал ему на это: «Явно и очевидно, какой монах не подлежит обязанности подавать милостыню: тот, кто может открыто сказать Христу: «вот, мы оставили все и последовали за Тобою» (Мф. 19:27). Тот, кто не имеет ничего на земле, не предается попечениям о теле, не занимает ума ничем видимым, не желает приобретать что-либо, но если кто и даст ему что-нибудь, берет только необходимое, не стремясь ни к чему излишнему,– кто живет, как птица. На таком не лежит обязанность подавать милостыню, ибо как он будет подавать то, чего у него нет? Напротив, заботящийся о житейском, занимающийся рукоделием, принимающий от других должен и сам подавать милостыню. Нерадение о ней есть немилосердие, противное заповеди Господа. Если же кто не приближается к Богу тайным подвигом, не служит Ему духом, но при этом не заботится и о явно возможных для него добрых делах, для такого какая может быть надежда на Жизнь Вечную?».

Тех, которые держатся учения противного твоему, обличай силою добродетелей твоих, а не убедительностию слов твоих. Кротостью и спокойствием уст своих заграждай уста бесстыдству непокорных и заставляй его умолкнуть. Обличай невоздержных благородством жития своего, и тех, у кого бесстыдны чувства — воздержностью очей своих.

...Безрассудные малый близкий покой предпочитают отдаленному Царству, не зная, что лучше претерпеть  мучения в подвиге, нежели упокоиться на ложе земного царства и быть осуждену за леность. Мудрым вожделенна смерть, только бы не подпасть обвинению, что какое-либо из дел своих исполнили без трезвенности. Почему и говорит мудрый: будь бодрствен и трезвен ради жизни своей (1 Фес. 5:6), потому что сон ума сроднен истинной смерти и есть ее образ.

Отечество у чистого душой – внутри его. Солнце, сияющее там, – свет Святой Троицы. Воздух, которым дышат жители,– Утешитель Всесвятой Дух. Совозлежащие – святые бесплотные существа. Жизнь, радость и веселие их – Христос, Свет от Света Отца. Такой человек и видением души своей увеселяется, и удивляется красоте своей, которая во сто крат светлее светлости солнечной. Это – Иерусалим и Царство Божие, сокровенные внутри нас по слову Господа. Эта страна – облако Славы Божией, в которое войдут одни чистые сердцем, чтобы увидеть лицо своего Владыки и озариться лучом света Его в духе своем.

Страсти суть как бы твердая какая сущность, они занимают середину между светом и созерцанием и препятствуют при созерцании различать разнообразие вещей.