Василий Великий

Чем искоренить в себе страсть злого желания? Пламенным желанием исполнять волю Божию.

Любодеяние воспламеняется сначала в душе сластолюбца, а потом производит телесное растление.

Блуд — не брак, и даже не начало брака. Поэтому если возможно, чтоб вступившие в связь блудно, разлучались, то это всего лучше; если же они всемерно желают жить вместе, то пусть понесут наказание, но и получат дозволение, чтоб не было чего худшего.

Истинные подвижники ясно показали жизни человеческой, сколько благ доставило нам вочеловечение Спасителя, потому что расторгнутое и на тысячи частей рассеченное естество человеческое, по мере сил своих, снова приводят в единение и с самим собою и с Богом.

Для того и воплотился Христос, как бы на иконе изображая и благочестие и добродетель, чтобы каждый и каждая, взирая на Него, по возможности подражали Первообразу. Ибо для того носит наше тело, чтобы и мы, сколько возможно, подражали Его житию.

Как велик Бог? Какая мера Его? Каков Он в сущности? — Подобные вопросы опасны для вопрошающего и затруднительны для вопрошаемого. Лучшее обращение с ними — молчание.

Нет ни одного имени, которое бы, охватив все естество Божие, достаточно было вполне его выразить. Но многие и различные имена, взятые в собственном значении каждого, составляют понятие, конечно, темное и весьма скудное в сравнении с целым, но для нас достаточное. Из имен же, сказуемых о Боге, одни показывают, что в Боге есть, а другие, напротив, чего в Нем нет. Ибо этими двумя способами, т. е. отрицанием того, чего нет, и исповеданием того, что есть, образуется в нас как бы некоторый отпечаток Бога.

...В рассуждении Бога не домогайся наблюдения с помощью очей, но, предоставив веру уму, имей о Боге умственное понятие.

Ищущий познания о Боге должен будет стать вне всего этого <удовольствий, богатства, славы, житейских забот> и, приведя в себе бездействие страсти, воспринимать познание о Боге. Ибо в душу, затесненную предварительно занявшими ее помыслами, как войдет понятие о Боге?

Как одного имени недостаточно к выражению всех совершенств Божиих в совокупности, так и каждое из имен не без опасности может быть взято вообще.

Сперва должно исправить действия телесные, чтобы совершались согласно со словом Божиим, а потом уже восходить к созерцанию мысленного.

Телу невозможно жить без дыхания, и душе невозможно существовать, не зная Творца.

Сын от Бога, и Дух от Бога, потому что и Сын исшел от Отца и Дух от Отца исходит; но Сын от Отца через рождение, а Дух от Бога неизреченно.

Познается Бог через слышание заповедей Его и исполнение их.

Но пока мы занимаемся внешними предметами, мы не можем вместить познания Бога. Ибо кто, заботясь о мирском и погрузившись в плотскую рассеянность, может внимать учению о Боге и иметь достаточно сосредоточенности для столь важных умозрений? .

Постижение сущности Божией выше не только человеков, но и всякой разумной природы; под разумной же природой разумею теперь природу тварную.

Понятия, которое было бы вполне достойно Бога, как сказал я, никто никогда не достигнет, хотя бы соединились все умы для исследования и стеклись все народы для его выражения.

Если видимое так прекрасно, то каково невидимое? Если величие неба превосходит меру человеческого понимания, то какой ум возможет исследовать природу Вечносущего?

Дух Святой не то же, что Отец, хотя написано: «Дух есть Бог» (Ин. 4:24); и опять, не одно лицо Сына и Духа, хотя и сказано: «Но вы не по плоти живете, а по духу, если только Дух Божий живет в вас. Если же кто Духа Христова не имеет, тот и не Его.
А если Христос в вас, то тело мертво для греха, но дух жив для праведности» (Рим. 8:9—10). Ибо из этого некоторые ложно заключали, будто бы Дух и Христос одно и то же лицо. Но что скажем на это? То, что из этого открывается сродство естества, а не слитность Лиц. Ибо есть Отец, имеющий совершенное и ни в чем не скудное бытие, корень и источник Сына и Святаго Духа. Но есть и Сын, в полном Божестве живое Слово и ни в чем не скудное рождение Отца. Но полон и Дух; Он не часть чего-либо другого, но совершен и всецел, созерцаемый Сам в Себе. И как Сын неразлучно соединен с Отцем, так с Сыном соединен Дух.

Два способа, которыми можем быть приводимы к познанию Бога и к заботе о себе самих: именно, можем восходить к Творцу или от естественных познаний, через видимое, или от учения, данного нам в Законе.

Видя наше расположение к духовному знанию в чтении слова Божия, Владыка наш не презрит нас, но подаст озарение свыше и просветит наш ум.

Подлинно неизреченны и неописанны молниеносные блистания Божией красоты; ни слово не может выразить, ни слух вместить.

Когда же приписываем Богу глас, речь и повеление, тогда под Божиим словом не разумеем звука, издаваемого словесными органами, и воздуха, приводимого в сотрясение посредством языка, но, для большей ясности учащимся, хотим в виде повеления изобразить самое мановение в воле.

Не ты познал Бога через праведность, но Бог познал тебя по благости.

Священное Писание боговдохновенно и полезно и написано; содействием Святого Духа с тем намерением, чтобы каждая ищущая спасения душа могла во всякое время выбирать себе из него, как из общего хранилища лекарств, нужные для нее целебные средства.

Нужна чистота жизни, чтобы для возрастания в добродетели распознавать прикровенное в Писании. Но кроме того, нужно и продолжительное занятие Писанием, чтобы важность и таинственность Божьего слова через непрестанное поучение запечатлелась в душе.

Бог, всегда сущий и не имеющий предела бытия, не допускает конца Своего бытия.

Не мимоходом выслушивать богословские слова, но прилагать старание в каждом изречении и в каждом слоге открывать сокровенный смысл, есть дело не нерадивых в благочестии, но знающих цель нашего призвания; потому что мы обязаны уподобляться Богу, сколько это возможно для естества человеческого; уподобление же невозможно без ведения.

Познается Бог через слышание заповеди Его и через исполнение слышанного.

...Упражнение в благоугождении Богу, по Евангелию Христову, бывает успешно при удалении от мирских попечений и при совершенном удалении себя от развлечений.

Бог умилостивляется не кровью животных, не заколениями жертвенными, но сердцем сокрушенным.

Он оставил Свою жизнь как прообраз добродетели для всех желающих жить благочестиво, чтобы и другие, видя эти черты, запечатлевали в жизни своей похожий образ. Он Сам учит нас: «Кто Мне служит, Мне да последует» (Ин. 12:26), разумея не телесное последование за Ним, а по возможности полное подражание Его жизни.

Невозможно благоугодить Богу среди душевных развлечений, при которых душа подвергается опасности быть уловленною кознями диавольскими, и оказывается достойною поругания и смеха за недовершение того, чего решилась достигнуть.

Если подвижник будет возноситься, есть у него смиритель тяжкий и сильный, который может низвести до ада. Если же будет смиряться, то будет вознесен блистательно и величественно, потому что Бог возвышает смиренного собственной силой.

Никто не получает награды, не пробежав пути. Труды рождают славу, подвиги приносят венцы.

Что было для души наивысшим благом? Пребывание с Богом и единение с Ним в любви. Отпав от Него, она стала страдать.

Если намереваешься принести Богу что-нибудь из приобретенного неправдою и воровством, то лучше для тебя и не приобретать такого имущества, и не приносить из него.

Как не должно вовсе избегать врачебного искусства, так несообразно полагать в нем всю свою надежду. Но как пользуемся искусством земледелия, а плодов просим у Господа... так, вводя к себе врача, когда позволяет это разум, не отступаемся от упования на Бога.

Находим же, что у святых бывает и особая причина недугов, как у апостола Павла, чтобы не подумали, что он преступает пределы человеческого естества.

Не малая опасность впасть умом в эту ложную мысль, будто бы всякая болезнь требует врачебных пособий, потому что не все недуги происходят естественно и приключаются нам или от неправильного образа жизни, или от других каких-либо вещественных начал, в каких случаях, как видим, иногда полезно бывает врачебное искусство; но часто болезни есть наказания за грехи, налагаемые на нас, чтобы побудить к обращению.

Те, которые худым образом жизни сами приобрели болезнь, должны пользоваться телесным врачеванием, как некоторым образцом и примером для заботы о душе.

Поступки обличают нас, когда в скорбях мы прибегаем к чему угодно, только не к Богу. Болеет у тебя дитя? Ищешь колдунью, или вешаешь на шею младенцам пустые надписи, или, наконец, идешь к врачу и за лекарствами, пренебрегая Тем, Кто может спасти. Вообще при всякой беде обличаешь себя сам, на словах называя Бога прибежищем, а на деле домогаясь помощи от бесполезного и суетного. Но праведнику истинная помощь – Бог.

Поражается плоть, чтобы исцелилась душа, умерщвляется грех, чтобы жила правда.

За скорбями следует блаженство в Царствии Небесном.

...Если от скорби происходит терпение, от терпения же опытность (Рим. 5: 3—4), то избегающий скорби лишает себя опытности.

Если не терпишь скорбей, то не ожидай и венцов там, как не выходивший здесь на подвиги и труды, какие назначены для получения венцов.

Измеряй горе свое не в отдельности взятое: в таком случае оно покажется тебе несносным. Но сравни его со всем человеческим, и в этом найдешь для себя утешение в горести.

Если кто не падает под скорбью, но в надежде на Бога несет бремя печали, то за терпение готова ему великая награда от Бога.

Скорби, претерпеваемые здесь за Божий закон, будут семенем грядущих благ.

...Скорби в настоящем мире не составляют чего-либо нечаянного для избравших благочестивую жизнь.