Молитва — дело внутреннее. Все, что при этом делается внешне, к существу дела не принадлежит, а есть внешняя обстановка.

Отчего плохо идет молитва? Оттого, что не чувствуется нужда в Боге.

Чувство, что душу тянет к Господу, есть сокровенная молитва, и оно одно может заменить молитвословия. Ибо оно-то и есть непрестанная молитва!

Чем больше трудиться в молитве, тем больше мысли все улегаются и улегаются, и молитва становится чище.

Надо различать только чувства, входящие в нрав, и чувства мимолетные – пришли и ушли. Пока не умерщвлены до конца страсти, дурные мысли, чувства, движения и помышления не прекратятся. Уменьшаются они по мере уменьшения страстей. Источник их – страстная половина наша. Вот на это все внимание и надо обратить. Есть одно воспитательное средство: непрестанная память о Господе с молитвой к Нему. Старцы Божии умели этим отгонять все дурное и удерживать себя в добром строе. Навык молитве Иисусовой есть внешняя сторона этого орудия. В существе это то же, что домоседство. Быть сознанием в сердце с Господом, призывание Которого прогоняет все дрянное. Прочитайте Исихия – о трезвении. Труд и постоянство в однообразном труде все преодолевают.

В чистой и созерцательной молитве слово, как и сама мысль, исчезает, но не потому, что этого желаешь, а потому, что это делается само собой. Молитва умная переходит в молитву сердечную или умно-сердечную. Появляется она одновременно с зарождением сердечной теплоты. Другой молитвы уже нет в обычном течении духовной жизни. Умно-сердечная молитва может глубоко внедриться в сердце и быть в этом случае без слов и мыслей, состоя в одном предстоянии Богу и благоговейно-любовном к Нему припадании. Тут она то же, что влечение внутрь перед Богом на молитву или нахождение духа молитвенного. Но все это еще не созерцательная молитва, которая есть высшее состояние молитвенное, по временам проявляющееся в избранных Божиих.

Иисус «вышел и удалился в пустынное место, и там молился» (Мк. 1:35). Господь молился, как человек, или лучше, как вочеловечившийся, человеческим естеством. Его молитва – ходатайственная за нас, а вместе преобразующая Его человечество, которому надлежало входить ограниченным путем в обладание Божественным. В последнем значении она для нас образец и пример. Апостол Павел учит, что у принявших Духа, Дух молится, и, конечно, не Сам от себя, но возбуждая молитвенные устремления к Богу в духе человеческом. И вот у нас настоящая молитва – молитва духодвижная. Но такова она на верхней ступени. Путь к ней – труд молитвенный у ищущих очищения и освящения. Уединение, ночь – наиболее соответствующая этому труду обстановка; самый же труд – множество поклонов с сердечными воздыханиями. Трудись и трудись, отогнав всякую леность. Сжалится над тобою Господь и подаст тебе дух молитвы, который начнет действовать в тебе так же, как действует дыхание в теле. Начинай! Вот сейчас время благоприятное.

Успех в молитве не вдруг покажется. Для этого потребуются месяцы и годы. Потому нечего отчаиваться в успехе, когда не скоро оказываются плоды труда.

Как скоро чувство к Богу есть, то все правила им одним заменяются, а как скоро его нет, то его никакие читательные труды заменить не могут. Молитвословия назначены для того, чтобы питать это чувство — и как скоро не питают, то они попусту. Только труд, а проку нет. Это внешняя одежда под которой нет тела, или тело, в котором нет души.

Молитва — речь детей к Отцу, без всяких показательностей.

Главное в молитве — чувство к Богу из сердца. Слова молитвенные при этом какие подберутся. Чувство к Богу и без слов есть молитва. Слово поддерживает и иной раз углубляет чувство.

Главное условие для успеха в молитве есть очищение сердца от страстей и всякого пристрастия к чему-либо чувственному.

Если будем небрежно относиться к молитве, то никогда не преуспеем в ней.

Я думаю, что когда кто молится с чувством, у него нет образов. Бог просвещает умы, и когда кто в молитве приближается к Нему, Он Сам его научит, как держать ум в молитве.

Молитва чувства есть настоящая молитва. Богу нужно сердце по Его приказанию: «Сын мой! отдай сердце твое мне!» (Притч. 23:26).

Никогда молитв спешно не проговаривайте, а не спеша, с мыслями и чувствами, которые выражаются в читаемых молитвах.

Прописанная борьба со страстями – мысленная. И она действительна, потому что, не позволяя страстям питаться чем-либо, тем самым замаривает их. Но есть и деятельная борьба с ними, состоящая в том, чтобы намеренно предпринимать и совершать дела, прямо противоположные им. Например, чтобы подавить скупость, надо начать щедро давать; против гордости – надо избрать уничижительные занятия; против страсти веселиться – домоседство и тому подобное. То правда, что один такой образ действий не прямо приводит к цели, потому что, терпя стеснение извне, страсть может прорываться внутрь – или сама, или уступая место другой. Но когда с этой деятельной борьбой соединяется и внутренняя, мысленная, то они вдвоем скоро побивают всякую страсть, против которой направляются.

Сущность дела - приобрести навык стоять умом в сердце, в этом чувственном сердце, но не чувственно. Надо ум из головы свести в сердце и там его усадить или, как некто из старцев сказал, сочетать ум с сердцем. Как этого достигнуть? Ищи и найдешь. Удобнее этого достигнуть хождением перед Богом и молитвенным трудом, особенно хождением в церковь. Но помнить надо, что наш только труд, а самое дело, то есть сочетание ума с сердцем, есть дар благодати, подаваемый, когда и как хочет Господь.

Внутренней молитвы ничто так не разогревает, как храм.

Плод молитвы — главный — не теплота и сладость, а страх Божий и сокрушение. Их постоянно надо возгревать, и с ними жить, и ими дышать.

Есть молитва — живет дух; нет молитвы — нет жизни в духе.

Не извольте отнекиваться от молитвы грешностью и тем прикрывать свою леность.

Молитва Иисусова в силе своей является не в начале, а в конце преуспевания, как цвет и плод.

Из опытов в духовной жизни можно вывести весьма верное заключение, что у кого есть усердие молиться, того нечего учить, как усовершенствоваться в молитве. Сам труд молитвенный, с терпением продолжаемый, доведет его и до высших степеней молитвы. Но что делать немощным, вялым, и особенно тем, которые Прежде чем дошли до разумения, какова должна быть молитва, успели затвердеть во внешней формальности и охладели в навыкновении порядкам уставного молитвословия? Им остается еще прибежище – художественное делание умной молитвы ко Господу. И не для них ли преимущественно и изобретено это художественное делание, или, иначе, искусственное привитие к сердцу умной молитвы Иисусовой?

Апостолы могли непрестанно молиться... Они при всех своих делах о Боге помышляли и жили в непрестанной преданности Богу.

Легчайшее средство восхождения к непрерывности в молитве есть навыкновение молитве Иисусовой и вкоренение ее в себя. Опытнейшие в духовной жизни мужи. Богом вразумленные, нашли это одно простое и вместе вседейственное средство к утверждению духа во всех духовных деланиях, равно как и во всей духовной подвижнической жизни, и в наставлениях своих оставили подробные о ней правила.

Находит дух молитвенный и увлекает внутрь сердца, — все одно, как бы кто взял другого за руку и силою увлек его из одной комнаты в другую.

Правило не существенная часть молитвы, а есть только внешняя его сторона. Главное дело есть — молитва ума и сердца к Богу, возносимая со славословием, благодарением и прошением...

Возрастание молитвы конца не имеет. Если останавливается это возрастание, значит, жизнь остановилась.

Находит дух молитвенный, но увлекаемая им душа заходит в такие созерцания, что забывает свое внешнее положение, не рассуждает, а только созерцает, и не властна править собой. В Отечниках пишется, что кто-то встал на молитву перед своей вечерней трапезой, а опомнился уже утром.

Спрашиваете о молитве. Встречаю у отцов, что, молясь, надо изгонять все образы из головы. Я так и стараюсь делать, напрягаясь стоять в том убеждении, что Бог везде есть... есть и тут, где моя мысль и мое чувство. Совсем от образов освободиться не имею успеха, но они все более и более испаряются. Верно: есть время, когда они совсем исчезнут.

Нет лучшего способа к раскрытию умно-сердечной молитвы, как бывать в церкви на церковных службах.

Когда посетит какое молитвенное чувство, останавливайтесь на нем и разогревайте его, пока держится в душе.

Прежде истребления страстей молитва бывает иная, и иная по очищении сердца от страстей: первая есть помощница при очищении сердца от страстей, а вторая есть как бы некий духовный залог будущего блаженства.

Молитва других о нас бывает сильна только тогда, когда она есть сомолитва, то есть сопровождает молитву собственную нашу.

Молитвы не ограничивайте одним читанием молитв. Всегда вставляйте свою молитву, по потребностям духа вашего...

Коротенькие молитовки в механическое дело обращаются не от свойства их, а от ослабления внимания к ним и содержанию. Если будете хранить внимание и проговаривать эти молитовки с мыслию и чувством, они не обратятся в механическое дело, а будут как подкладка угольков в самовар. Научитесь произносить молитовки святого Златоуста. Они станут тогда, как струны на гуслях.

Молитва Иисусова добрые расположения укрепляет, а недобрые навеяния дурных мыслей и страстных движений разгоняет и подавляет.

Чувства при молитве, какие Бог пошлет, теми и довольствоваться.

Вот вы... тщеславитесь... Это по вражьей части. Тщеславие его поля ягода. И оно таково, что за него отходит благодать. Блюдитесь!

Многоглавый змей этой страсти иногда преобразуется в самое смирение... Тщеславие тонко, но душу всегда огрубляет.

Не думайте скоро отделаться от этой госпожи – тщеславия. Всюду за вами по пятам будет идти и жужжать в уши.

Когда придет гордость из-за слез, вы перенесите взор на грехи и скажите душе своей: видишь, что нагородила! Есть тут чем гордиться?! — Если искренно это сделаете, то вместо гордости воспримите горькое сокрушение, которое и всегда старайтесь иметь под слезами.

Тщеславие надо вырвать внутренним образом, а не внешним. Без этого, выройте яму глубокую до самого центра земли и спрячьтесь, тщеславие и там найдет себе пищу. Надо страх Божий усилить и утвердить хождение перед Богом. Огонь Божия присутствия будет сжигать тщеславие.

Прибыв в Назарет, Господь не нашел там веры. Видимая простота Его помешала назареянам прозреть невидимую славу Его и Божество. Не то же ли бывает и с нами? Христианские догматы на вид очень просты. Для ума, входящего внутрь их, они представляют всеобъемлющую, стройную, завершенную в себе систему, которой не порождал и породить не может ни один тварный ум. Гордость ума, бросив беглый взгляд на простоту евангельскую, отвращается от нее и начинает сама строить здание познания.

Чтобы в сердце зачалась евангельская вера, необходимо предварительно познать свою немощь и живо восчувствовать гнев Божий, проклятие, суд и осуждение, определенное грешникам. Тогда уже в сердце, как огнем очищенном и предуготовленном этим страхом, зачинается и вера от Духа Святого.

Вера — целительница души, надеждою окрыленная и любовью согретая.

«Не верите Мне, верьте делам Моим» (Ин. 10:38), говорит Господь. Дела Господни были явны всем, и Он мог указать на них гласно. Это – исцеление болезней, изгнание бесов, власть над природой, ведение сердечных помышлений, проречение будущего, сила слова и господство над душами. Все они ясно доказывали, что Иисус Христос – от Бога, и что слово Его – истина. Для нас к тем делам присоединились еще Его дивная смерть, Воскресение, Вознесение, сошествие Святого Духа, основание Церкви, дивные духовные дары в верующих, победа над язычеством и благодатные силы, не перестающие действовать в Церкви Божией. Все это – дела Господа. Поэтому можно сказать: если не веришь слову, поверь делам этим, громко свидетельствующим о Божестве Господа нашего Иисуса Христа, и, поверив, прими всю Его истину.

Я в Отце, вы во Мне и Я в вас. — Это цепь, связующая нас с Богом. Вот и вся система веры. И я не вижу у вас сомнений в этом. Полагаю, что их и нет у вас. Вы сами себя соблазняете, относя себя к числу неверов.

«Нечестивый падет от нечестия своего» (Притч. 11:5). Нечестие есть неправильное отношение к Богу или забвение Его. Некоторые люди, будучи теснимы напором подобных мыслей и желая, однако, быть справедливыми, решают так: буду правдив, честен и гуманен, не занимая себя тем, есть ли кто выше меня, наблюдающий, обязывающий и требующий отчета. И что же? Совесть ежедневно напоминает им о делах или неправды, или нечестности, или негуманности. Только перед людьми успешно являют себя праведными. Невнимательные к себе пропускают мимо внутренний разлад со своей совестью, внимательные же кое-как управляются с ним. О, если бы кто-либо из них добросовестно взглянул на этот разлад и разобрал, откуда он и как его уладить.