Иоанн Лествичник

Бесы часто горько над нами насмехаются. Ибо когда мы насытились, они возбуждают в нас умиление; когда же постимся, ожесточают нас, чтобы мы, прельстившись ложными слезами, предались наслаждению — матери страстей.

Вся борьба бесовская происходят от трех главных причин: или от беззаботности нашей, или от гордости, или от зависти дьявола.

Велика злоба наших врагов, так что они матерей добродетелей делают матерями зол, и средства к достижению смирения превращают в источник гордости.

Кто только отражает бесов, тот иногда разбивает неприятеля, а иногда и сам бывает разбит; но воюющие наступательным образом всегда гонят врага своего.

Рассмотрим и заметим какие бесы приводят нас в гордость, какие нас смиряют, какие ожесточают, какие нас утешают, какие наводят мрак, какие обольщают нас лицемерным просвещением, какие делают нас медлительными, какие коварными, какие радостными и какие печальными.

Между лукавыми и завистливыми духами некоторые такого рода, что отступают от святых умышленно с тем, чтобы не доставить боримым венцов за победы в бранях.

Во всех деланиях, которыми стараемся угодить Богу, бесы выкапывают нам три ямы. Во-первых, борются, чтобы воспрепятствовать нашему доброму делу. Во-вторых, когда они в этом первом покушении бывают побеждены, то стараются, чтобы сделанное не было по воле Божией. А если воры таковые и в этом умышлении не получают успеха, тогда уже тихим образом приступивши к душе нашей, ублажают нас, как живущих во всем Богоугодно. Первому искушению сопротивляются усердие и забота о смерти; второму — повиновение и уничижение; а третьему — всегдашнее укорение самого себя.

Между нечистыми духами есть и такие, которые в начале нашей духовной жизни толкуют нам Божественные Писания. Они обыкновенно делают это в сердцах тщеславных и, еще более, в обученных внешним наукам, чтобы, обольщая их мало-помалу, ввергнуть наконец в ереси и хулы. Мы можем узнавать это бесовское богословие, или, лучше сказать богоборство, по смущению, по нестройной и нечистой радости, которая бывает в душе во время этих толкований.

Бесы, если же не могут одолеть нас, то, тихо приступивши, влагают нам тайно гордое благодарение Богу.

Бесы тщеславия — пророки в снах... Бесы о будущем ничего не знают по предведению.

Все бесы покушаются сначала помрачить наш ум, а потом уже внушают то, что хотят.

Есть между злыми духами бес, называемый предваритель, который тотчас по пробуждении является искушать нас и оскверняет первые наши мысли.

Бесы часто возбраняют нам делать легчайшее и полезное, а между тем побуждают предпринять труднейшее.

Во всем, чем мы стараемся угодить Богу, бесы выкапывают нам три ямы. Во-первых, борются, чтобы воспрепятствовать нашему доброму делу. Этому искушению сопротивляются <усердие> и память о смерти. Во-вторых, если они в этом побеждены, стараются, чтобы сделанное было не по воле Божией. Этому искушению сопротивляются повиновение и послушание... А если бесы и в этом не получают успеха, тогда, тихо приступив к душе нашей, ублажают нас как живущих во всем богоугодно. Этому сопротивляется постоянное укорение самого себя.

Иногда бесы отступают и сами собой, чтобы ввергнуть нас в беспечность. Потом внезапно нападают на бедную душу, расхищают ее и до такой степени приучают к порокам, что она... уже сама себя обманывает и себе противоборствует.

Бесы часто возбраняют нам делать легчайшее и полезное, а между тем побуждают предпринимать труднейшее.

Постараемся еще здесь избавиться от греховного долга, ведь во аде нет могущего исцелить.

Часто один и тот же грех, будучи сделан одним человеком, заслуживает в сто раз большее наказание, нежели когда он сделан другим, судя по нраву согрешившего, по месту, где грех случился, духовному возрасту, в котором был согрешивший, и по многим другим причинам.

Прежде падения нашего бесы представляют нам Бога человеколюбивым, а после падения – жестоким.

Пока мы грешим произвольно, нет в нас смирения.

Кто от случающихся падений не падает духом, того восхвалят Ангелы, как храброго воина.

Некоторые говорят, что по вкушении плотского греха невозможно называться чистым, а я, опровергая их мнение, говорю, что хотящему возможно и удобно привить дикую маслину к доброй.

С новоначальными телесные падения случаются, обычно, от наслаждения пищей; со средними они бывают от высокоумия и от той же причины, как и с новоначальными; но с приближающимися к совершенству они случаются только от осуждения ближних.

Бог, будучи прост и незлобен, хочет, чтобы и души, приходящие к Нему, были просты и незлобивы, ибо кто не имеет простоты, тот не может когда-либо увидеть смирение.

Мысль о милосердии Божием принимай только тогда, когда низвергаешься в глубину отчаяния.

Совершенно соединивший чувства свои с Богом тайно научается от Него словесам Его.

Кто хочет говорить о Любви Божией, тот покушается говорить о Самом Боге. Решиться же говорить о Боге грешно и опасно для невнимательных.

Начало безгневия есть молчание уст при смущении сердца; средина — молчание помыслов при тонком смущении души; а конец — непоколебимая тишина при дыхании вражьих ветров.

Безгневие есть ненасытное желание бесчестий, как в тщеславных людях бывает бесконечное желание похвалы.

Дщери <гнева> суть: памятозлобие, ненависть, вражда, самооправдание. Сопротивляющиеся же им враги мои, которые держат меня в узах, — безгневие и кротость.

Если Дух Святой называется и есть мир души, а гнев есть возмущение сердца, то ничто столько не препятствует пришествию в нас Духа Святого, как гневливость.

Безгневие есть победа над естеством, нечувствительность к досаждениям, происходящая от подвигов и потов.

Если присмотримся, то увидим, что многие из гневливых усердно упражняются во бдении, посте и безмолвии; а намерение у диавола то, чтобы под видом покаяния и плача подлагать им вещества, питающие их страсть.

Иногда во время гнева лукавые бесы скоро отходят от нас с тою целью, чтобы мы о великих страстях не заботились, как бы о маловажных, и, наконец, сделали болезнь свою неисцелимою.

Видел я людей, которые, прогневавшись, отвергали пищу от досады и этим безрассудным воздержанием яд к яду прилагали. Видел и других, которые, как бы благословною причиною, воспользовавшись гневом своим, предались многоядению — из рва падали в бурную реку.

Кто извергает из себя гнев, тот получает прощение грехов, а кто прилепляется к нему, тот лишается милосердия Божия.

Гневливый человек, по временам добровольно подвергаясь временным припадкам сумасшествия, потом уже от навыка и невольно побеждается и сокрушается ею.

Крайняя степень гневливости обнаруживается тем, что человек наедине сам с собою, словами и телодвижениями как бы с оскорбившим его препирается и гневается.

Матерей у гнева много, и отец не один. Матери его это: тщеславие, сребролюбие, объядение, а иногда и блудная страсть. А его отец - надмение.

Если хочешь, или думаешь, что хочешь вынуть сучец, ближнего, то вместо врачебного орудия не употребляй бревна.

Любовь — это подательница пророчества, любовь — виновница чудотворений, любовь — бездна осияния, любовь — источник огня в сердце, который чем более истекает, тем более распаляет жаждущего.

...<Любовь>, как бы с неба явившись мне и как бы на ухо души моей беседуя, говорила: пока ты, любитель Мой, не разрешишься от дебелой плоти, не можешь познать красоты Моей, какова она.

Слово о любви известно Ангелам, но и тем — по мере их просвещения.

Любовь есть Бог (1 Ин. 4:8); а кто хочет определить словом, что есть Бог, тот, слепотствуя умом, покушается измерить песок в бездне морской.

Любовь воина к царю показывается во время войны, а любовь монаха к Богу открывается во время молитвы и предстояния на ней.

С любовью иногда сплетается блуд.

Любовь по качеству своему есть уподобление Богу, сколько того люди могут достигнуть; по действию своему она есть упоение души; а по свойству — источник веры, бездна долготерпения, море смирения.

Любовь больше молитвы, потому что молитва есть добродетель частная, а любовь есть добродетель всеобъемлющая.

Приобретший любовь расточил деньги; а кто говорит, что имеет и то и другое, тот сам себя обманывает.

Закон любви понуждает и на то простираться, что выше силы.