Григорий Богослов

Не смейся падению ближнего; сам ходи, сколько можешь, непреткновенно, но и лежащему на земле подавай руку.

Раз или два увлечься и пасть, и притом в чем-нибудь неважном, — это еще извинительно. Уступим нечто и омрачению плоти. Ни в чем не претыкаться свойственно единому Богу. Но падать намеренно, хвалиться плохим делом, падать многократно, падать в пороки важные и не стыдиться этого, но смеяться над этим, не хотеть уцеломудриться и наказаниями, какими вразумляются люди самые жалкие, но с открытой головой кидаться в опасность, — это самая ужасная и злокачественная болезнь.

Когда падает человек порочный, тогда тем более утверждай свою ногу. А когда падает благоуспешный, крепись еще больше. Ибо если совершенные падают, то очень нелегко провести жизнь не поскользнувшись. Вся жизнь для тебя — угли под ногами, и угли горячие. Всегда идешь ты по скрытым сетям.

Какое падение сравнится с падением человека, который уязвлен превозношением и не знает низости человеческого возвышения, не знает того, как далек от истинной высоты даже и тот, кто много возвысился над всеми?

Бога имей началом и концом всякого дела.

Обуздывай смех, и гневу полагай предел, всеми же мерами гони от себя пустое слово.

Никакое пресыщение не бывает целомудренно, потому что огню свойственно сожигать вещество.

Пресыщение делает наглым, а я тебе желаю позаботиться о том, что вечно питаемую душу удерживает в должных пределах.

Не робей слишком плоти, как будто она по природе своей неукротима. Не от Бога тот страх, который делает человека связанным. Не предавайся слишком и плотской неге, чтобы пресыщение, сверх чаяния твоего, не низринуло тебя с стремнины!

Скажи и ты, негодная, зловонная плоть! Поскольку я, <душа>, — владычица — сопряжена с тобою пищеваром, то скажи: чего ты хочешь себе, чтобы удержать в себе дыхание? Я должна тебе немногим, хотя стараешься вынуть у меня многое. Хочешь ли иметь стол, благоухающий от мира и излишних поварских ухищрений, слышать восторгающие звуки музыкальных орудий и рукоплесканий, видеть пляски юных отроков, несвойственные мужам, и круженья дев, неблагочинно обнаженных, так как все это учреждают на пиршествах любители распутства, чтобы еще более разгорячить вино, омрачающее ум? Если этого хочешь ты от меня, то скорее получишь удавку. Я ненасытным друзьям предлагаю следующее! Пусть сокроет тебя какой-нибудь приют, или сам собою образовавшийся в каменной горе, или, если надобно тебе и потрудиться, дело нескольких часов. Одеждою пусть будет у тебя или верблюжий волос, по уставу праведников, или даже кожа — покров древней наготы. Для ложа бери что случилось, а трава и древесные ветви да будут у тебя пурпуровой скатертью, неопасною для сопиршественников. И приятно благоухающая трапеза да предлагается у тебя без дальних приготовлений из тех безыскусственных даров, какие дружелюбная земля расточает всякому. А устроив твое помещение, и напитаем тебя охотно. Хочешь ты есть? Бери себе хлеб, если случится, даже и житный. А для варенья без меры даем тебе соль и дикий лук — некупленный овощ, другою лучшею приправой пусть будет голод. Хочешь ли ты пить? — Пред тобой струится вода — всегда через край льющаяся чаша, питье, не производящее опьянения, наслаждение, заимствуемое не у виноградной лозы. А если хочешь и пороскошничать, то не пожалеем уксуса. Но тебе и этого будет недостаточно. Ты неутомимо и ненасытно хочешь черпать удовольствие дырявою бочкою. Ищи же себе другого попечителя, а у меня нет досужего времени лелеять своего домашнего врага, который бы уязвил меня, как окостеневшая от стужи и потом в недре моем отогретая змея. Ты хочешь огромных домов, позолоченных потолков, искусных произведений живописи и мозаики, едва не живых изображений, стен, блестящих разными и искусно подобранными цветами? Хочешь пышной одежды, к которой нельзя и притронуться, хочешь богатых перстней и этого убранства, смешного для тех, которые учатся целомудрию, а еще более смешного для меня, который знаю одну внутреннюю красоту...
«Богомудрый! пройди мимо пламенеющего меча, будь делателем Божественных растений, цветущих разумом, которых лишил меня враг, уловив сластолюбием. Приступи опять к древу вечно пребывающей жизни, а она, как нашел я, есть ведение Всевышнего Бога, Единого Трисиянного Света, к Которому стремится все». Так скажет сам себе всякий, если он мудр. А кто не захочет сказать, тот напрасно провел жизнь. И, о если бы еще только напрасно, а не в величайшем зле!

Гибельная плоть – черная волна злого, падшего ангела! Гибельная плоть – корень многочисленных страстей! Гибельная плоть – подруга земного скоротечного мира! Гибельная плоть – противница небесной жизни! Плоть – мой враг и друг: приятная война, неверное благо; плоть, непрестанно вкушающая плод человекоубийственного древа, прах, грязная цепь воюющего со мною вещества, негодная кипучесть, гроб и узы царя моего – небесного образа, который я получил от Бога! Еще ли не положишь конца бесстыдным порокам, не покоришься духу, о окаянная злоумышленница! Когда Христос безобразие вещества приводил в красоту. Он словом сотворил собственными руками тебя одну и потом соединил с Божеством, чтобы спасти и Своею смертью избавить от лютой смерти возлюбленную тварь – наследницу великой жизни, которую одуряющий, падший ангел обременил страданиями. Поэтому окажи мне уважение, перестань безумствовать и питать непримиримую вражду к душе моей! Рукою Бессмертного Бога и тем бедственным днем, который, наконец, соберет воедино все дела смертных, свидетельствую тебе, что, изнурив и низложив тебя скорбями всякого рода, сделаю бессильнее самих мертвецов, если не оставишь своего безумия и потока кровей прикосновением к краю чистых одежд Христовых.

Не позволим себе до того забыться наслаждением, чтобы пренебрегать самим человеколюбием Бога, Который «раздражается» этим, хотя и не сразу, не тотчас после преступления наводит гнев Свой на грешников.

Нехорошо, если на жизнь твою кидается плоть — эта рыба огромная, останавливающая корабль на всем ходу.

Блажен, кто ведет жизнь бесплотную, и великого образа не обложил примесью тины! Немногое, и то по принуждению, следует за небесными помыслами, а гораздо большее им противится и служит омрачением ума. Я порождение скоротечного; для чего делаешь подобным меня бессмертным? Если во мне Божие дыхание, то для чего, Христе, связываешь меня брением? Наступила старость, ослабели члены. Но если восставшая плоть, явно или тайно, приходит еще в бешенство и, что всего прискорбнее, таинника небесных жертв делает нечистым, то заклинаю тебя, плоть, великою державою Бога, или черным для нечестивцев днем, удержись от наглости!

Не слишком себя обнадеживай, и не вовсе теряй надежду. Одно ослабляет, другое низлагает. В чем-нибудь преуспевай, другого держись, сколько ни есть, а к иному не будь завистлив; недовершенное не сделает бесполезным труд совершенного тобою пути.

И из угодных Богу одни совершают доброе плавание, а другие, будучи не хуже первых, встречают затруднение и плавании. Кто же, кроме Тебя, Слово, знает тому причины! Не превосходнее ли идти стезею крутою и негладкою, нежели путем удобным? Впрочем, скажу, какая у меня об этом мысль. Лучше то и другое вместе — и идти, и идти к совершенству. А если сие невозможно, то труды предпочитаю бесславному и недоброму спасению. Конечно, многое должно возносить к Богу меня, которого утомляют и плоть, и стечение дел. Что же мне делать, если не достигаю обеих желанных целей? Приуготовь себя как можно скорее и к небу окрыли душу драгоценную для Слова. Не оставляй при себе ничего излишнего, сбрось с себя всю тяготу суетной жизни и здешних зол. Я предстоятель таинственной трапезы; я очищаю людей, которых приношу Тебе в дар посредством бескровных и совершенных учений. О приснотекущая Светлость, Источник света! Я сам имею нужду в очищении и потому знаю, как тяжело очищать пятна нечистоты. Заметьте сие, пастыри людей, и трепещите!

Убежав из Содома, спасшись от пепла этой жизни и от страшных угроз Божия огня, не оглядывайся на Содом; иначе отвердеешь вдруг в камень и останешься памятником греха и ужасной смерти. Ноги твои не на содомской уже земле; не медли же и на соседних равнинах, близких к огню, но, как можно скорее, спасайся в гору, чтобы не настиг тебя огненный дождь!

Охотно иди по негладкому пути. А если восходишь вверх, смотри, не скользок ли путь, чтобы не падая достигнуть тебе цели и пройти сквозь узкие врата. Там свет, и слава, и успокоение от всех бедствий.

Когда даст Бог, ничего не сделает зависть; а когда не даст, не поможет никакой труд.

Милости Божией ищи себе милостями к ближним.

...Порок... есть нечто неподводимое под правила, и у человека нет средств делать злых добрыми.

Порок есть дело удобно возбуждающее к соревнованию и без труда исполняемое. Всего легче сделаться порочным, хотя бы никто нас в том не руководствовал.

Избегать порочной жизни могут и плохие люди; потому что открытый порок для многих ненавистен.

Добродетельному стыдно быть защитником порочных; это почти то же, что собственною ногою стать на стезю порока.

Человек не вдруг умирает с голода; но для порочных худая жизнь есть смерть.

Хвали другого, но не думай высоко о себе, когда тебя хвалят, ибо опасно, чтобы не оказаться тебе ниже похвал. И другого хвали, не торопясь, но прежде узнай опытно, чтобы не понести тебе стыда, когда окажется он плохим.

Как в детях напечатываешь первые правила нравственности для того, чтобы они впоследствии избегали пороков, так и в отношении к слову не должно сказывать дерзости и необузданности даже в суждениях о вещах маловажных, чтобы не приучиться к такому злоупотреблению в суждениях о важнейшем. Ибо легче не поддаться пороку вначале и избежать его, когда он только к нам близок, чем пресечь и стать выше его, когда он уже сделал в нас успехи; как и камень легче подпереть и удержать в начале, чем поднять вверх во время его падения.

Не затаивай в себе прелюбодейной любви к миру; а затаивает ее тот, кто дал в себе место хотя тонкому корню порока; от этого корня раскинется туда и сюда множество ветвистых стеблей.

По учению нашего закона не должно с похотливым желанием и очей устремлять на чужую жену, потому что бесстыдный взор — начало бесстыдной любви, и только избегающий такого взора избежит и греха. Как же ты, открывающая перед мужчинами пояс любви, сохранишь себя вдалеке от греха прелюбодеяния?

Прочь от меня ты, который берешь в пример немощных, а не совершенных! Немощные делают стыд сами себе, а совершенные — наша слава.

...Не будем почитать Бога таким несовершенным художником, каковы мы; не будем находить неустройства в управлении миром, потому единственно, что нам неизвестен образ управления.

...У нас Единый Бог правит этою вселенной, как Ему угодно; Сам, по собственным Своим мановениям и законам, премудро приводит все в движение и взаимное сопряжение, хотя, по-видимому, и не все идет благопоспешно. Ибо и в древности, и ныне многим из самых мудрых затруднительными казались примечаемые в здешней жизни несообразности <...>
А если ты не знаешь законов, это не значит, чтобы не знало их и Слово. Ибо, если ты не знаешь живописи, не следует, чтобы не знал ее и живописец. Или, если тебе неизвестны свойства линий, не следует, чтобы они были так же неизвестны геометру, как и тебе. Иное сам ты постиг, а с иным согласись благоразумно. И то уже признак разума, чтобы покоряться разуму. Ежели все ясно, то скажи: где место вере? Ибо вера есть непытливое согласие.

Отрицание Промысла есть мятеж против Бога. Разве скажешь, что Бог подчинен судьбе и невольно несет на Себе насильственные узы! Так умствователи запутываются в собственных своих учениях.

Да не удивляются непонимающие немыслимой глубины Божиих распоряжений, по которым все совершается! Да не удивляются предоставляющие мироправление Художнику, Который, конечно, премудрее нас, и творение Свое ведет к чему и как Ему угодно без всякого же сомнения к совершенству и исцелению, хотя врачуемые и огорчаются!

Бог Всеведец управляет человеком, изрекая ему повеления не противоречащие, как делает какой-нибудь несведущий ум, и не изменяющиеся, что ставится в вину даже смертным.

Нужно без ропота принимать, куда ни будет повернуто управление, которым Бог изводит меня из борьбы и жизни, пока не взойду в тихую пристань, если только не напрасно построил Он этот корабль, но для доброго и благоуспешного конца.

Господь жаждет, чтобы Его жаждали, напоевает желающих пить; приемлет за благодеяние, если просят у Него благодеяния, доступен, великодаровит; с большею приятностию дает, нежели иные приемлют сами. Только не обнаружим в себе низкой души, прося того, что маловажно и недостойно Дающего.

...Прошение должно соразмерять с тем, кого просишь. Ибо равно неприлично как малого просить о великом, так великого просить о малом: одно неуместно, другое мелочно.

Души твердые, если руководствует и управляет ими разум, — великое приобретение для добродетели; при недостатке же знания и разума они то же самое и для порока.

Блажен, кто, в общении со многими, не развлекается многим, но преселил к Богу всецелое сердце.

Легко отречется и великого Бога тот, кто отрекся отца.

Самомнение отнимает у человека большую часть того, что он есть.

...Великое приобретение, если сдерживаешь слово, готовое разразиться, когда извне ударяют в твое сердце. Укрощая слово, ты укрощаешь и волнение гнева; и хотя не без труда, однако укротишь его. Если не даешь свободы языку, когда он кичится и приходит в дикую ярость, но держишь его в узде, то отвратишь обиду. С покорением вождя покорится царь страстей, и ты отдохнешь от мучительного треволнения.

Есть тебе дело, душа моя, и, если угодно, дело немаловажное. Исследуй сама себя, что ты такое, куда тебе стремиться, откуда ты произошла и где должно остановиться; действительно ли то жизнь, какою теперь живешь, или есть и другая, кроме нее?

Познай себя самого, из чего и каким сотворен ты, доблестный мой,- и через это удобно достигнешь красоты Первообраза.

Прекрасно иметь ум, открытый всегда для Божия слова; этим приобретается ведение небесных законов.

Не видеть себе чести у людей, но иметь, хотя малую, вечно пребывающую славу на небесах, для меня желательнее, нежели всем обладать, но быть в удалении от Бога.

Заботься всегда о вечной славе: потому что настоящая слава ежедневно обманывает.

Смотрите, чтобы не уловила тебя в обман суетная слава, — это западня для людей, не далеких умом.

Не за всякою славою гонись, и гонись не слишком; лучше быть, чем считаться добрым. А если не можешь себя умерить, лови славу, но не суетную и не новую. Что пользы обезьяне, если примут ее за льва?