Симеон Новый Богослов

Симеон Новый Богослов

Преподобный (949–1022)
Тематика цитат

Загрузка плеера...

Цитаты:

Кто познает и уразумеет, что он создан из ничего и что нагим вошел в этот мир, тот познает и своего Творца, и Его одного будет бояться и любить, и Ему единому служить от всей души, ничего из видимых вещей не предпочитая Ему. Убеждаясь из познания себя самого, что странник он для всего земного, или лучше сказать, и для всего небесного, он всю ревность души отдаст на служение Творцу и Богу. Ибо если он странник для земного, из которого взят при сотворении, среди которого живет и проводит свой век, тем более – странник для небесного, от которого он так далек и по образу своего здешнего бытия, и по образу жизни. Кто же убедился в том, что странник он на земле, и будет помнить, что как нагим вошел в этот мир, так нагим и выйдет из него, что тому остается, кроме плача и рыдания не только о себе, но и о всех подобных ему людях?

Дни этой жизни крайне лукавы и ежедневно поднимают бесчисленные волны соленого моря греховного, которые, обрушиваясь на нас, то исполняют души наши стыдными движениями через сладострастие тела, то ввергают в печаль, или в гнев, через врагов видимых и невидимых, и как тем, так и другим покушаются совсем удалить нас от Царства Небесного. Почему, искупая время жизни своей, со всей готовностью и рвением, всецело предадим себя на одно делание заповедей Божиих и на одно приобретение всякой добродетели, да сподобимся преисполниться сокровищами благодати Святого Духа и безопасно войти в тихое пристанище Божие и в Царство Его. Таким образом избегнем мы лукавства дней этих, и по прошествии их, не услышим того страшного голоса, посылающего грешников в огонь вечный, уготованный дьяволу и ангелам его.

Будем же, братия, стремиться со всем усердием к достижению нетленного и всегда пребывающего блага, презрев блага мира этого, которые тленны, проходят, как сон, и не имеют в себе ничего постоянного и твердого. Солнце и звезды, небо и земля пройдут для тебя, и останешься ты, человек, один с делами своими. Что из видимого в этом мире может принести нам пользу в час смертного страдания, когда мы отходим отсюда и переходим в иную жизнь, оставляя здесь мир и все мирское, которое и само в скором времени пройдет? Пусть оно не тотчас еще пройдет, но что пользы от того для нас, когда, переселяясь в иной мир, мы оставляем все это здесь? Тело наше остается мертвым на земле, и душа, выйдя из тела, не может уже без него смотреть на здешнее, ни сама быть видима. Там ум ее обращается только на то, что невидимо, никакой более заботы не имея о том, что в этом мире. Она вся бывает тогда в другой жизни – или для Царства Небесного и Славы его, или для муки и огня гееннского. Одно что-либо принимает она от Бога в вечное наследие, соответственно делам, какие сотворила в этом мире.

Всякий человек, рождающийся в мир этот, трем бывает раб страстям: сребролюбию, славолюбию и сластолюбию. Это потому, что он не знает или забывает, что мир этот есть место осуждения и праведного, но снисходительного наказания за первое преступление прародителя нашего Адама, и что одна смерть есть упокоение от мучительных тягостей мира. Почему, не видя впереди смерти и думая, что только и жизни есть, что настоящая, он с самого начала этой жизни начинает собирать деньги и вещи, чтоб жить без бедности и печали; успевая же умножить со временем свое имущество, хочет быть почитаем и славим, а вместе с тем, как еще только приходит в возраст, ищет наслаждения удовольствиями, но как чувственный, ищет чувственного, как видимый — видимого, как временный — привременного. Ибо ограничивающийся видимым не станет воззревать в невидимое; как, наоборот, живущий в невидимом не подумает воззреть на видимое. Но всякий рождающийся в мир этот видимый, если не будет научен другим кем, не знает, что есть еще, кроме видимого, и невидимое; и не только этого невидимого не знает, но не знает видимого, не знает, что и сам он преходящ и временен, и создан не для того, чтобы навсегда пребывать в этой жизни, а предназначен для другой, будущей и Вечной жизни, в этом же мире находится для того только, чтоб воспитаться, предустроиться и приготовиться для той жизни — будущей.

Мученики возгласили: поистине праведный суд. Ибо когда кто охотно предал себя на мученичество, тот не должен даже на краткое время внимать голосу родных, жены и детей, которые приходят и с плачем говорят: не жаль ли тебе детей своих? и ты, бессердечный, не пожалеешь вдовства жены своей? и нищета их не приклоняет тебя к состраданию? и о погибели их ты не подумаешь и не пожалеешь? Итак, оставляя детей сирыми, странниками и нищими и жену свою вдовой, ты предпочитаешь спасти себя одного? и как же ты не будешь осужден более, чем убийца, так как, оставив всех нас на погибель, ты ищешь спасения только своей души? К таким воплям он совершенно не должен приклонять слуха и даже за дары убегать от уз и затвора или отречением от Тебя, Христе, освобождать себя от них. Как уже умерший, он должен оставаться в испытаниях и пребывать в заключении, голоде и жажде, не вспоминая о своих вещах и имениях и не позволяя уму своему, если возможно, даже на краткое время удаляться из заключения, но, созерцая в нем Тебя, Владыко всех, и через созерцание беспрестанно устремляя к Тебе мысли, до смерти твердо держаться одной любви к Тебе. А на тех и смотреть даже совершенно не должен он, которые, уклоняясь и отрекаясь от Тебя, возвращаются на первую блевотину, к прежним действиям, к заботам о земных вещах, о жене и детях, и ни под каким предлогом не связываться этим, ибо он не владеет уже более своею душою. Поэтому многие рабы Твои, когда Ты освобождал их от заключения телесных уз, совсем не хотели уходить прочь и бежать, но оставались, будучи как бы связанными. Так и ныне, Спаситель, есть в мире такие, которые, отрекаясь от мира и вместе с ним ото всех родных, друзей и других людей и всех вещей в мире, а прежде всего этого от своей воли, совершенно не имеют уже более власти над собой, хотя им и не запрещают игумены пользоваться ею, однако должны хранить договор с Тобою, Влыдыкой. Ибо не людям, но Богу они обещали хранить послушание и покорность к игуменам и ко всем вместе с ними подвизающимся в обители братьям. Поэтому они должны жить в монастыре, как бы на уединенном острове, находящемся среди моря, считая, что весь мир стал для них совершенно недоступным, словно монастырь их окружен пропастью, так что ни находящиеся в мире не могут перейти в монастырь, ни живущие на острове – переправиться к тем, которые там, и не должны, с пристрастием глядя на них, удерживать в сердце или в уме воспоминания о них, но, как мертвые к мертвым, они, и обладая чувством, должны относиться к ним без ощущения, делаясь таким образом поистине как бы добровольно закланными агнцами.Услышав эти всесвятые слова мучеников, исполненные любви к Владыке, Херувимы восхвалили Господа и в страхе сказали: слава Тебе, Вседержитель, слава Тебе, Всемилостивый, явивший на земле мучеников без тиранов и гонителей, которые из-за любви к Тебе ежечасно предают себя на мучения. Поистине, сказал опять Отец через Сына и присоединил Дух, любящие Бога всем сердцем и постоянно пребывающие в любви к Нему одному и ежечасно умирающие своей волей – эти суть и искренние друзья Мои, и сонаследники, они – и мученики по одному произволению, без пыток, без виселиц, костров и котлов, без сожигания огнем и рассекания мечами. На это премирные чины с ликованием воскликнули: праведен суд Твой, Всемилостивый; да напишется он и да запечатлеется ныне и вовеки.

О Боже и Господи Вседержителю! Кто насытится Твоей невидимой красотой? Кто наполнится Твоей необъятностью? Кто, хотя бы и достойно ходил он в заповедях Твоих, увидит свет лица Твоего? Недосягаемо высоко, дивно и совершенно невозможно, чтобы живущий в этом тяжелом и мрачном мире унесся с телом из мира. О чудное таинство! Кто преступил преграду своей плоти? Кто, пройдя мрак тления, скрылся отсюда, оставив весь мир? О убожество нашего познания и речи! Ибо где скрылся Тот, Кто, пройдя этот мир, вознесся за пределы всего видимого? Скажи, мудрость мудрецов отвергнутая, чтобы не сказать – обращенная Богом в безумие, как говорит Павел (1 Кор. 1: 19–20) и всякий раб Божий. Он муж желаний Духа, он, приближаясь телом к телу, духом может быть свят. Ибо вне мира и этих тел нет желания плотской страсти, но некое бесстрастие, и кто его возлюбил, тот через эту любовь приобрел жизнь. Ибо хотя бы тебе казалось, что ты видел его ведущим себя непристойно и как бы прибегающим к такого рода действиям, знай, что он сделал мертвым это тело, не говорю телом без души, через которую он движется, но – без злой похоти. Ибо наслаждение прекрасным бесстрастием и тот Свет, Который из-за него неизреченным образом любит меня, приводя в исступление весь ум мой, восхищает его и, держа обнаженным невещественной рукою, не попускает мне отпасть от любви к Нему, Свету, или допустить в уме страстный помысел, но беспрестанно целует меня, и эта любовь воспламеняет душу мою, и нет во мне иного чувства. Ибо насколько чистейший хлеб дороже и слаще помета, настолько и несравненно более горнее превосходит дольнее для тех, которые вкусили его. Устыдись, мудрость мудрецов, поистине лишенная ведения. Ибо простота наших речей самим делом обладает истинной мудростью, приближающейся к Богу и поклоняющейся Тому, от Кого дается всякая жизненная премудрость, через которую я возрождаюсь и обожаюсь, созерцая Бога во веки веков. Аминь.

Все святые есть воистину члены Христа Бога и, как члены, сочетаны с Ним, и соединены с телом Его, так что Христос есть Глава, а все, от начала до последнего дня, святые — члены Его, и все они в совокупности составляют единое тело и как бы, так сказать, одного человека. Иные из них состоят в чине рук, делающих даже до сих пор, которые, исполняя всесвятую волю Его, обращают недостойных в достойных, и представляют их Ему; иные — в чине плечей тела Христова, которые друг друга тяготы носят или, возложив на себя обретенную овцу погибшую, блуждавшее там и здесь, в горах и пропастях, приносят ко Христу, и так исполняют закон Его; иные — в чине груди, которые источают для жаждущих и ожидающие правды Божией чистейшую воду премудрости и разума, т. е. научают их Слову Божию и преподают им мысленный хлеб, который вкушают святые Ангелы, т. е. истинное богословие, как доверенные Христовы, возлюбленные Ему; иные — в чине сердца, которые в лоне своем любовью вмещают всех людей, принимают внутрь себя дух спасения и служат хранилищем неизреченных и сокровенных Тайн Христовых; иные — в чине бедер, которые имеют в себе родительную божественных помышлений, таинственного богословия силу, и словом учения своего в сердца людей всевают семя благочестия; иные, наконец, — в чине костей и ног, которые являют мужество и терпение в искушениях, подобно Иову, и пребывают неподвижными в стоянии своем в добре, не уклоняются от налегающей тяготы, но охотно принимают ее и бодренно несут до конца. Таким-то образом стройно составляется тело Церкви Христовой из всех от века святых Его, бывает цело и всесовершенно, да будут едино все сыны Божий, перворожденные, на небесах написанные.

Но они не хотят Меня видеть, или лучше, закрывают глаза, не желая воззреть на Меня, и отворачиваются в другую сторону. Вместе с ними и Я поворачиваюсь, становясь перед ними, но они снова отводят глаза и поэтому совершенно не видят света лица Моего. Одни из них покрывают лица, другие же убегают, совершенно ненавидя Меня. Итак, что делать Мне с ними? Я совершенно недоумеваю. Ибо спасти их без их воли и по принуждению – это казалось бы скорбным для нежелающих спастись. Ведь добро воистину становится добром только по воле, без воли же добро не будет добром. Поэтому желающих и Я вижу, и ими видим бываю, и делаю их сонаследниками Царствия Моего. Нежелающих же Я оставляю с их желанием в этом мире. И они сами прежде Суда бывают своими судьями, Так как в то время, когда сиял Я – Свет неприступный, Они одни сами себе создали тьму, не желая видеть Света и оставшись во тьме.

О страшном суде

...Осуждены будут отцы отцами, рабы и свободные — рабами и свободными, богатые и бедные — богатыми и бедными, женатые — женатыми, неженатые — неженатыми, и просто сказать, всякий грешник в тот Страшный день Суда увидит подобного себе напротив себя в жизни вечной и в неизреченном том свете и будет осужден им. Как бы сказать, всякий грешник будет видеть напротив себя подобного ему праведника, т. е. царь — царя, начальник —
начальника, блудник нераскаянный — блудника покаявшегося, бедный — бедного, раб — раба; и вспомнит, что и он был человек, и он имел душу, и тело, и все другое, как и тот имел в настоящей жизни такое же достоинство, такое же искусство, такой же промысл, однако же не хотел подражать ему; и зажмет рот свой, не имея ничего сказать в защиту себе. Когда миряне грешники увидят в Царствии Небесном мирян праведных, грешные цари — царей праведных, богатые и женатые грешные — богатых и женатых святых и все другие грешники, имеющие находиться в аде, —подобных себе находящимися в Царствии Небесном, тогда покроются стыдом, подобно тому богачу, который, палим будучи огнем неугасимым, увидел бедного Лазаря покоящимся на лоне Авраама.

...Суд будет <происходить> так, как сказал Он, когда заповедь одновременно, увы мне, встретит и обличит верного и совершенно неверного, покорного и непокорного словам Владыки, того, кто был старательным, и нерадивого. И таким образом отделены будут неправедные от праведных, непокорные от совершенно послушных Христу, любящие ныне мир сей от боголюбцев, жестокосердные от благосердных и от милостивых немилостивые; и станут все они вместе обнаженными от богатства, чести и власти, которыми насладились в мире, и сами себя, увы мне, осудят, став сами судиями дел своих, и услышат: отойдите, малые и великие, непокорившиеся Мне, Владыке — Человеколюбцу (Лк. 13:27). Какового праведного осуждения да избавимся мы, Владыко, и да улучим часть овец Твоих, Слове, даром – как не имеющие надежды спасения от дел и осужденные ныне и вовеки.