Симеон Новый Богослов

Мы никакой не получим пользы, если, победив большие страсти, останемся побежденными от меньших, именно: если сохраним от осквернения плоть свою, если не будем поддаваться гневу, зависти и корысти, но будем порабощены объедению, винопитию, или сну, или лености, или прекословию, непослушанию или ропоту.

Вот причина, почему так непостоянен и превратен помысел человеческий! Он может установиться и стоять на одном только тогда, когда отвергнет все тленное, тварное и видимое, перейдет окружающую его тьму и растворится с вечным, невидимым, постоянным и пребывающим. Ибо каково то, чем занят бывает помысел, таково бывает и состояние помысла: занимаясь постоянным — он постоянствует; занимаясь непостоянным — волнуется. Треволнения мира показывают, что блага его — не настоящие блага; а треволнения помысла дают разуметь, что состояние его — не должное. Но каков помысел здесь, такова будет участь души там.

Надлежит всегда помнить, что невозможно, чтобы всегда были добры помыслы, от которых обыкновенно рождаются подобные им слова и дела, если в ум не вселится прежде Христос Господь, о чем и должно нам подвизаться, сколько сил есть, то есть чтобы в ум наш вселился Христос Господь.

Кто не внимает себе, тот не может быть нищ духом, не может сокрушаться и плакать, ни быть тихим и кротким, ни алкать и жаждать правды, ни быть милостивым или миротворцем, ни перенести гонение за правду. И вообще говоря, нет возможности стяжать добродетели иным каким-либо способом, кроме этого внимания.

Внимание должно идти вперед и сторожить врагов, как некий страж; оно первое пусть вступает в борьбу с грехом и противостоит злым помыслам, входящим в душу, а позади внимания пусть следует молитва, которая истребляет и побивает тотчас все те злые помыслы, с которыми перед сим вело борьбу внимание: ибо одно оно не может их побивать. На этой борьбе внимания и молитвы <с помыслами> висит жизнь и смерть души. Если вниманием храним молитву чистою, то преуспеваем, а если не внимаем, чтобы хранить ее чистою, но оставляем неохраняемою и она оскверняется злыми помыслами, то бываем непотребными и безуспешными.

Кто не видит и не чувствует душевно добра и зла, которое прибывает в него и выбывает из него, тот еще мертв и не просвещен лучами умного Солнца Правды.

При встрече разных случайностей пусть человек наблюдает, что происходит в душе его, и через то определяет, какова она. Так, например, наблюдая, что бывает у него на душе, когда ругают его или бесчестят, или иным каким образом оказывают ему презрение, он верно познает, есть ли в нем смирение или нет.

Как же думаешь ты быть общником славы <Господней>... когда не хочешь быть общником позорной смерти Его? Поистине зря подвизаешься ты, если не хочешь истинно взять на себя Креста Христова...

Если желаем достигнуть того, что возлюбила душа наша, т. е. благодатных от Бога благ, и, будучи людьми, соделаться земными ангелами, надлежит нам возлюбить также прискорбность и тесноту телесную, поднимать всякое злострадание и с радостью переносить искушения в уверенности, что они принесут нам всякое добро.

Если бы мы имели попечение о небесном, то не заботились бы столь о земном. Если бы мы помышляли о нетленном, то не были бы столь привязаны к тленному. Если бы мы возжелали вечного, то не любили бы так временного.

Будем непрестанно испытывать и исследовать самих себя со всем вниманием и тщанием каждый день и каждый час, и приводя на ум одну за другой заповеди, по каждой из них осматривать и осуждать себя. Если найдем, что исполнили какую-нибудь – возблагодарим Господа Бога нашего и постараемся соблюдать ее и в последующее время. Если же окажется, что не исполнили какой-то, покаемся в этом и постараемся исполнить ее, чтобы иначе, презрев ее, не оказаться малейшим в Царстве Небесном (Мф. 5:19).

Кто не действует по Богу, тот мертв для Бога, в том нет жизни по Богу. А кто не живет для Бога и по Богу, такому лучше бы совсем не жить. Телесная наша жизнь есть просто жизнь, как жизнь и всех животных. Но разумная душа должна воспринять жизнь, которую подает Бог, и которая есть свет человекам, подаваемый свыше от Бога.
Кто лишен этой жизни, тот живет, как и все неразумные животные; но как он ниспадает до этого, будучи разумным, то будет осужден вместе с бестелесными разумными тварями, лишившимися такой жизни, т. е. с демонами, на вечную смерть, или на нескончаемые мучения во аде.

Кто познает и уразумеет, что он создан из ничего и что нагим вошел в этот мир, тот познает и своего Творца, и Его одного будет бояться и любить, и Ему единому служить от всей души, ничего из видимых вещей не предпочитая Ему. Убеждаясь из познания себя самого, что странник он для всего земного, или лучше сказать, и для всего небесного, он всю ревность души отдаст на служение Творцу и Богу. Ибо если он странник для земного, из которого взят при сотворении, среди которого живет и проводит свой век, тем более – странник для небесного, от которого он так далек и по образу своего здешнего бытия, и по образу жизни. Кто же убедился в том, что странник он на земле, и будет помнить, что как нагим вошел в этот мир, так нагим и выйдет из него, что тому остается, кроме плача и рыдания не только о себе, но и о всех подобных ему людях?

Дни этой жизни крайне лукавы и ежедневно поднимают бесчисленные волны соленого моря греховного, которые, обрушиваясь на нас, то исполняют души наши стыдными движениями через сладострастие тела, то ввергают в печаль, или в гнев, через врагов видимых и невидимых, и как тем, так и другим покушаются совсем удалить нас от Царства Небесного. Почему, искупая время жизни своей, со всей готовностью и рвением, всецело предадим себя на одно делание заповедей Божиих и на одно приобретение всякой добродетели, да сподобимся преисполниться сокровищами благодати Святого Духа и безопасно войти в тихое пристанище Божие и в Царство Его. Таким образом избегнем мы лукавства дней этих, и по прошествии их, не услышим того страшного голоса, посылающего грешников в огонь вечный, уготованный дьяволу и ангелам его.

Будем же, братия, стремиться со всем усердием к достижению нетленного и всегда пребывающего блага, презрев блага мира этого, которые тленны, проходят, как сон, и не имеют в себе ничего постоянного и твердого. Солнце и звезды, небо и земля пройдут для тебя, и останешься ты, человек, один с делами своими. Что из видимого в этом мире может принести нам пользу в час смертного страдания, когда мы отходим отсюда и переходим в иную жизнь, оставляя здесь мир и все мирское, которое и само в скором времени пройдет? Пусть оно не тотчас еще пройдет, но что пользы от того для нас, когда, переселяясь в иной мир, мы оставляем все это здесь? Тело наше остается мертвым на земле, и душа, выйдя из тела, не может уже без него смотреть на здешнее, ни сама быть видима. Там ум ее обращается только на то, что невидимо, никакой более заботы не имея о том, что в этом мире. Она вся бывает тогда в другой жизни – или для Царства Небесного и Славы его, или для муки и огня гееннского. Одно что-либо принимает она от Бога в вечное наследие, соответственно делам, какие сотворила в этом мире.

Всякий человек, рождающийся в мир этот, трем бывает раб страстям: сребролюбию, славолюбию и сластолюбию. Это потому, что он не знает или забывает, что мир этот есть место осуждения и праведного, но снисходительного наказания за первое преступление прародителя нашего Адама, и что одна смерть есть упокоение от мучительных тягостей мира. Почему, не видя впереди смерти и думая, что только и жизни есть, что настоящая, он с самого начала этой жизни начинает собирать деньги и вещи, чтоб жить без бедности и печали; успевая же умножить со временем свое имущество, хочет быть почитаем и славим, а вместе с тем, как еще только приходит в возраст, ищет наслаждения удовольствиями, но как чувственный, ищет чувственного, как видимый — видимого, как временный — привременного. Ибо ограничивающийся видимым не станет воззревать в невидимое; как, наоборот, живущий в невидимом не подумает воззреть на видимое. Но всякий рождающийся в мир этот видимый, если не будет научен другим кем, не знает, что есть еще, кроме видимого, и невидимое; и не только этого невидимого не знает, но не знает видимого, не знает, что и сам он преходящ и временен, и создан не для того, чтобы навсегда пребывать в этой жизни, а предназначен для другой, будущей и Вечной жизни, в этом же мире находится для того только, чтоб воспитаться, предустроиться и приготовиться для той жизни — будущей.

Если христианин забудет о благодати и подумает, что сам своею силою вынес бремя испытания и терпения, а не силою благодати Божией, то теряет благодать и остается обнаженным от нее, и дьявол, находя его обнаженным от Божественной благодати, помыкает им, куда хочет и как хочет.

Бог наш не именуется Богом праздного бездействия и утех, но Богом терпения и долготерпения. Он действительно производит терпение и благодушие в тех, кто предает Ему себя, чтобы они одерживали победу дивную и новую, подобную той, какую одержал Христос, распятый и вкусивший смерть. Он победил убийц своих и мир, теперь же уделяет от подобной силы Своей и тем, которые страждут за Него, и через них снова побеждает тех же убийц и мир. Это надо знать всякому христианину, чтобы кто не оказался всуе верующим во Христа, как не знающий таинства христианства.

Верующий без ропота переносит всякое искушение, будучи уверен, что за такое терпение получит венец нетленный.

Когда откроются книги совести святых, тогда воссияет в них Христос Бог наш, обитающий в них теперь сокровенно; и святые сделаются подобными Ему, Богу Вышнему.

Души святые бывают свободны от тщеславия. Будучи украшены пресветлою и царскою ризою Всесвятаго Духа и преисполнены преимущею славою Божиею, они не только не заботятся о славе человеческой, но и когда окружают ею их люди, никакого совершенно не обращают на нее внимания.

Мученики возгласили: поистине праведный суд. Ибо когда кто охотно предал себя на мученичество, тот не должен даже на краткое время внимать голосу родных, жены и детей, которые приходят и с плачем говорят: не жаль ли тебе детей своих? и ты, бессердечный, не пожалеешь вдовства жены своей? и нищета их не приклоняет тебя к состраданию? и о погибели их ты не подумаешь и не пожалеешь? Итак, оставляя детей сирыми, странниками и нищими и жену свою вдовой, ты предпочитаешь спасти себя одного? и как же ты не будешь осужден более, чем убийца, так как, оставив всех нас на погибель, ты ищешь спасения только своей души? К таким воплям он совершенно не должен приклонять слуха и даже за дары убегать от уз и затвора или отречением от Тебя, Христе, освобождать себя от них. Как уже умерший, он должен оставаться в испытаниях и пребывать в заключении, голоде и жажде, не вспоминая о своих вещах и имениях и не позволяя уму своему, если возможно, даже на краткое время удаляться из заключения, но, созерцая в нем Тебя, Владыко всех, и через созерцание беспрестанно устремляя к Тебе мысли, до смерти твердо держаться одной любви к Тебе. А на тех и смотреть даже совершенно не должен он, которые, уклоняясь и отрекаясь от Тебя, возвращаются на первую блевотину, к прежним действиям, к заботам о земных вещах, о жене и детях, и ни под каким предлогом не связываться этим, ибо он не владеет уже более своею душою. Поэтому многие рабы Твои, когда Ты освобождал их от заключения телесных уз, совсем не хотели уходить прочь и бежать, но оставались, будучи как бы связанными. Так и ныне, Спаситель, есть в мире такие, которые, отрекаясь от мира и вместе с ним ото всех родных, друзей и других людей и всех вещей в мире, а прежде всего этого от своей воли, совершенно не имеют уже более власти над собой, хотя им и не запрещают игумены пользоваться ею, однако должны хранить договор с Тобою, Влыдыкой. Ибо не людям, но Богу они обещали хранить послушание и покорность к игуменам и ко всем вместе с ними подвизающимся в обители братьям. Поэтому они должны жить в монастыре, как бы на уединенном острове, находящемся среди моря, считая, что весь мир стал для них совершенно недоступным, словно монастырь их окружен пропастью, так что ни находящиеся в мире не могут перейти в монастырь, ни живущие на острове – переправиться к тем, которые там, и не должны, с пристрастием глядя на них, удерживать в сердце или в уме воспоминания о них, но, как мертвые к мертвым, они, и обладая чувством, должны относиться к ним без ощущения, делаясь таким образом поистине как бы добровольно закланными агнцами.Услышав эти всесвятые слова мучеников, исполненные любви к Владыке, Херувимы восхвалили Господа и в страхе сказали: слава Тебе, Вседержитель, слава Тебе, Всемилостивый, явивший на земле мучеников без тиранов и гонителей, которые из-за любви к Тебе ежечасно предают себя на мучения. Поистине, сказал опять Отец через Сына и присоединил Дух, любящие Бога всем сердцем и постоянно пребывающие в любви к Нему одному и ежечасно умирающие своей волей – эти суть и искренние друзья Мои, и сонаследники, они – и мученики по одному произволению, без пыток, без виселиц, костров и котлов, без сожигания огнем и рассекания мечами. На это премирные чины с ликованием воскликнули: праведен суд Твой, Всемилостивый; да напишется он и да запечатлеется ныне и вовеки.

О Боже и Господи Вседержителю! Кто насытится Твоей невидимой красотой? Кто наполнится Твоей необъятностью? Кто, хотя бы и достойно ходил он в заповедях Твоих, увидит свет лица Твоего? Недосягаемо высоко, дивно и совершенно невозможно, чтобы живущий в этом тяжелом и мрачном мире унесся с телом из мира. О чудное таинство! Кто преступил преграду своей плоти? Кто, пройдя мрак тления, скрылся отсюда, оставив весь мир? О убожество нашего познания и речи! Ибо где скрылся Тот, Кто, пройдя этот мир, вознесся за пределы всего видимого? Скажи, мудрость мудрецов отвергнутая, чтобы не сказать – обращенная Богом в безумие, как говорит Павел (1 Кор. 1: 19–20) и всякий раб Божий. Он муж желаний Духа, он, приближаясь телом к телу, духом может быть свят. Ибо вне мира и этих тел нет желания плотской страсти, но некое бесстрастие, и кто его возлюбил, тот через эту любовь приобрел жизнь. Ибо хотя бы тебе казалось, что ты видел его ведущим себя непристойно и как бы прибегающим к такого рода действиям, знай, что он сделал мертвым это тело, не говорю телом без души, через которую он движется, но – без злой похоти. Ибо наслаждение прекрасным бесстрастием и тот Свет, Который из-за него неизреченным образом любит меня, приводя в исступление весь ум мой, восхищает его и, держа обнаженным невещественной рукою, не попускает мне отпасть от любви к Нему, Свету, или допустить в уме страстный помысел, но беспрестанно целует меня, и эта любовь воспламеняет душу мою, и нет во мне иного чувства. Ибо насколько чистейший хлеб дороже и слаще помета, настолько и несравненно более горнее превосходит дольнее для тех, которые вкусили его. Устыдись, мудрость мудрецов, поистине лишенная ведения. Ибо простота наших речей самим делом обладает истинной мудростью, приближающейся к Богу и поклоняющейся Тому, от Кого дается всякая жизненная премудрость, через которую я возрождаюсь и обожаюсь, созерцая Бога во веки веков. Аминь.

Человек тогда бывает свят, когда уклоняется от зла и творит благо не потому, чтобы освещаем был добрыми делами, ибо делами закона не оправдается ни одна душа, а потому, что через добрые дела усвояется и уподобляется он Святому Богу.

Все святые есть воистину члены Христа Бога и, как члены, сочетаны с Ним, и соединены с телом Его, так что Христос есть Глава, а все, от начала до последнего дня, святые — члены Его, и все они в совокупности составляют единое тело и как бы, так сказать, одного человека. Иные из них состоят в чине рук, делающих даже до сих пор, которые, исполняя всесвятую волю Его, обращают недостойных в достойных, и представляют их Ему; иные — в чине плечей тела Христова, которые друг друга тяготы носят или, возложив на себя обретенную овцу погибшую, блуждавшее там и здесь, в горах и пропастях, приносят ко Христу, и так исполняют закон Его; иные — в чине груди, которые источают для жаждущих и ожидающие правды Божией чистейшую воду премудрости и разума, т. е. научают их Слову Божию и преподают им мысленный хлеб, который вкушают святые Ангелы, т. е. истинное богословие, как доверенные Христовы, возлюбленные Ему; иные — в чине сердца, которые в лоне своем любовью вмещают всех людей, принимают внутрь себя дух спасения и служат хранилищем неизреченных и сокровенных Тайн Христовых; иные — в чине бедер, которые имеют в себе родительную божественных помышлений, таинственного богословия силу, и словом учения своего в сердца людей всевают семя благочестия; иные, наконец, — в чине костей и ног, которые являют мужество и терпение в искушениях, подобно Иову, и пребывают неподвижными в стоянии своем в добре, не уклоняются от налегающей тяготы, но охотно принимают ее и бодренно несут до конца. Таким-то образом стройно составляется тело Церкви Христовой из всех от века святых Его, бывает цело и всесовершенно, да будут едино все сыны Божий, перворожденные, на небесах написанные.

Но они не хотят Меня видеть, или лучше, закрывают глаза, не желая воззреть на Меня, и отворачиваются в другую сторону. Вместе с ними и Я поворачиваюсь, становясь перед ними, но они снова отводят глаза и поэтому совершенно не видят света лица Моего. Одни из них покрывают лица, другие же убегают, совершенно ненавидя Меня. Итак, что делать Мне с ними? Я совершенно недоумеваю. Ибо спасти их без их воли и по принуждению – это казалось бы скорбным для нежелающих спастись. Ведь добро воистину становится добром только по воле, без воли же добро не будет добром. Поэтому желающих и Я вижу, и ими видим бываю, и делаю их сонаследниками Царствия Моего. Нежелающих же Я оставляю с их желанием в этом мире. И они сами прежде Суда бывают своими судьями, Так как в то время, когда сиял Я – Свет неприступный, Они одни сами себе создали тьму, не желая видеть Света и оставшись во тьме.

Когда кто поживет богоугодно при православном мудровании и обожится и прославится Богом благодатью Святаго Духа, тогда ему бывает похвала и ублажение от всей Церкви верных и от всех учителей ее.

Святые души бывают свободны от тщеславия. Украшенные пресветлой и царской ризой Всесвятого Духа и преисполненные преимущественно славой Божией, они не только не заботятся о славе человеческой, но и когда окружают их ею люди, не обращают на нее совершенно никакого внимания.

Души святых, при всем том, что еще соединены с телом и в этом мире, соединяются с благодатью Святого Духа, обновляются, изменяются на лучшее и воскресают от мысленной смерти; потом, по разлучении с телом, отходят в славу и сияющий невечерний свет...

Ад и тамошние муки всяк представляет так, как желает, но каковы они, никто решительно не знает.

Совершаем бдения и поем псалмы — для того, чтоб не распложались злые помыслы и ум наш не блуждал туда и сюда.

Те, которые не связаны корыстью, а довольствуются тем одним, что необходимо для поддержания жизни, нередко же и в этом терпят недостаток, — никакого не встречают препятствия, когда захотят идти путем тесным и прискорбным: им нужно только приложить доброе произволение, чтоб тесный путь их было богоугодным путем, и продолжать его с терпением и благодарением, — и праведный Бог введет их в Царство Свое вечное и утешит всеблаженным в том покоем.

Знать надлежит относительно скудости во всем, что Бог праведно наложил ее на нас, как временное наказание, и потому претерпевать ее с благодарением необходимо, да привлечем на себя благоутробие, милость и заботу Божию. «Господь, кого любит, того наказывает» (Евр. 12:6), да смирится наказательною скудостью и далек будет от гордости.

Бог сделался для нас бедным человеком; должен и ты, верующий в Него, быть подобным Ему, бедным.

Почему Бог за преступление определил нам в поте лица своего есть хлеб свой, пока не умрем. Если же для настоящей жизни на всех людей наложена бедность, как естественное временное наказание, то всеми неправдами усиливающийся убежать из-под него попадет под вечное наказание. Потому что избежать бедности в настоящей жизни едва ли возможно без воровства, неправды и алчности; к тому же счастье и богатство естественно порождают гордость, источник всякого греха, а гордого, стремительно низложив, берет в свою власть стыд, то есть начинают господствовать над ним плотские страсти — порождения его неразумия и растления в нем здравого смысла.

Того ради Господь благоволил принять лицо каждого бедного и каждому бедному Себя уподобил, чтоб никто из верующих в Него не возносился над братом своим, но чтоб каждый, видя в брате своем Бога своего, почитал себя меньшим и худшим брата своего, как есть меньше Сотворшего его, и как Этого, принимал его и чтил, и в помощь ему готов был истощить все имение свое, как Христос и Бог наш истощил Кровь Свою для спасения нашего.

Если услышишь, что кто-либо, после явных христианских дел, отпал от Христа, знай, что он был в то время без благодати Божией. Ибо Святой Дух животворит душу, как душа тело, и она бывает сильна и постоянна.

Жить же неразумною и скотоподобного жизнью неведущих Бога подобно тому, как если бы жить среди мертвых.

Как в этой жизни человек, не пребывающий в Боге и не имеющий Бога в себе, лишен покоя, так и после смерти вне Его одного, полагаю, не будет ни упокоения, ни места, совершенно свободного от печали, вздохов и скорби.

Те же, которые совершенно удалены от Бога и не взыскали Его, или не соединились с Ним и не избавились от рабства страстям и смерти, цари ли то, князья или вельможи, хотя бы они думали и полагали, что утешаются, радуются и наслаждаются благами, но они никогда не будут обладать той совершенно неизреченною и неизъяснимою радостью, которую имеют рабы Христовы, свободные от всех неуместных пожеланий удовольствий и славы. Ее никогда не познает, не поймет и не увидит никто из тех, которые преискренно и горячо не прилепились ко Христу и в неизреченном соединении не растворились с Ним.

...Осуждены будут отцы отцами, рабы и свободные — рабами и свободными, богатые и бедные — богатыми и бедными, женатые — женатыми, неженатые — неженатыми, и просто сказать, всякий грешник в тот Страшный день Суда увидит подобного себе напротив себя в жизни вечной и в неизреченном том свете и будет осужден им. Как бы сказать, всякий грешник будет видеть напротив себя подобного ему праведника, т. е. царь — царя, начальник —
начальника, блудник нераскаянный — блудника покаявшегося, бедный — бедного, раб — раба; и вспомнит, что и он был человек, и он имел душу, и тело, и все другое, как и тот имел в настоящей жизни такое же достоинство, такое же искусство, такой же промысл, однако же не хотел подражать ему; и зажмет рот свой, не имея ничего сказать в защиту себе. Когда миряне грешники увидят в Царствии Небесном мирян праведных, грешные цари — царей праведных, богатые и женатые грешные — богатых и женатых святых и все другие грешники, имеющие находиться в аде, —подобных себе находящимися в Царствии Небесном, тогда покроются стыдом, подобно тому богачу, который, палим будучи огнем неугасимым, увидел бедного Лазаря покоящимся на лоне Авраама.

...Суд будет <происходить> так, как сказал Он, когда заповедь одновременно, увы мне, встретит и обличит верного и совершенно неверного, покорного и непокорного словам Владыки, того, кто был старательным, и нерадивого. И таким образом отделены будут неправедные от праведных, непокорные от совершенно послушных Христу, любящие ныне мир сей от боголюбцев, жестокосердные от благосердных и от милостивых немилостивые; и станут все они вместе обнаженными от богатства, чести и власти, которыми насладились в мире, и сами себя, увы мне, осудят, став сами судиями дел своих, и услышат: отойдите, малые и великие, непокорившиеся Мне, Владыке — Человеколюбцу (Лк. 13:27). Какового праведного осуждения да избавимся мы, Владыко, и да улучим часть овец Твоих, Слове, даром – как не имеющие надежды спасения от дел и осужденные ныне и вовеки.

Когда Бог сядет на престоле судить мир, тогда, осуждая грешников за то, что грешили, осудит их более за то, что не прибегали к Богу Всевышнему, как немощные и грешащие по немощи, и не умоляли Его послать им свыше благодать Всесвятого Духа, да избавит их от немощи и дарует им силу не грешить.

Которые отходят из этой жизни без этих двух — без очищения сердца и узрения Бога, для тех сомнительно конечное решение, имеющее быть произнесено над ними; сомнительное же неверно и ненадежно. Кто не удостоверяется в этом в сердце своем благодатию Святаго Духа, тот, мне кажется, ничем другим не приобретет уже никогда непостыдной и неколеблющейся надежды. А кто не имеет такой надежды, тот чем другим может быть вознесен вместе со святыми на воздух в сретение Господа? И чем другим возжжет он тогда светильник свой, погасший еще здесь, скажи мне?

Владыка и Бог всяческих Господь наш Иисус Христос воссияет тогда сиянием Божества, и блистанием Его закроется солнце, так что его совсем не будет видно, померкнут звезды, и все видимое совьется, как свиток, то есть отстранится, давая место своему Творцу. Тот, Кто теперь для всех невидим и живет в неприступном свете, тогда для всех явится таким, какой Он есть во славе Своей. И все исполнит Своим светом, и станет для Своих святых днем невечерним и нескончаемым, преисполненным непрестанной радости. А, для грешников и нерадивых, подобных мне, Он пребудет совершенно неприступным и незримым. Так как они при жизни не стремились очиститься, чтобы узреть свет славы Господа и Его Самого принять внутри себя, то и в Будущем Веке по всей справедливости Он будет для них незрим и неприступен.

Неправедные будут отделены от праведных, и грешники и все те, которые не будут иметь в себе света отсюда, покроются тьмою.

Все те, которые не облеклись здесь во Христа, т. е. не вошли в свет, не прияли света и не стали сами светом, все такие окажутся обнаженными, придут в великий страх и трепет, в великую отовсюду тесноту. И не это только, но и каждое дело доброе и худое, каждое слово и каждый помысел наш, со времени рождения до смерти, все собравшись, явны будут тогда во всяком человеке. И тот один стыд, какой испытывать тогда будет всякий, с каким сравнить можно мучением? Какое другое мучение может быть большее того стыда и страха, каким будут поражены тогда находящиеся сейчас во тьме и не просвещенные Духом Святым?

Те, которые сделались чадами Света и сынами Будущего Дня и могут всегда, как при свете дня, ходить благообразно, для тех никогда не придет День Господень, потому что они всегда с Ним и в Нем находятся. Ибо День Господень явится не для тех, которых уже осиял Божественный свет. Он внезапно откроется для тех, которые находятся во тьме страстей, живут по-мирски и любят блага мира этого,– для них вдруг явится он и покажется им страшным, как огонь нестерпимый и невыносимый.

...Вне мира и этих тел нет желания плотской страсти, но некое бесстрастие, которое кто возлюбил, тот чрез эту любовь приобрел жизнь.

Иное есть бесстрастие души, иное — бесстрастие тела. Бесстрастие души освящает и тело; но бесстрастие тела, одно само по себе, не может полную доставить пользу тому, кто стяжал его.