Симеон Новый Богослов

Царство Христово приходит только к тем, – которые понимают, в чем оно состоит. Когда же оно придет и воцарится в них, делает их равноангельными.

Знамение же и доказательство того, что Царствие Небесное истинно внутри нас, есть следующее: если мы не желаем никаких временных благ мира этого – ни богатства, ни славы, ни удовольствий и никакого мирского или плотского наслаждения, но удаляемся и отвращаемся от этого всей душой и всем сердцем, как возвеличенные царской честью и властью удаляются от блудилищ и как привыкшие носить чистые одежды и намазываться ароматами и благоуханиями отвращаются от зловония. А кто не отвращается от всего этого, но имеет пристрастие к чему-либо из того, о чем мы сказали, тот не видел Царствия Небесного, не чувствовал, не вкушал сладости и благоухания его.

«Чего не видел глаз, не слышало ухо и что не приходило на сердце человеку» (1 Кор. 2:9), как можно измерить и высказать? Поистине это невозможно. Даже если мы приобрели все это и имеем внутри себя от Бога, давшего нам это, и то нисколько не можем ни умом того измерить, ни словом объяснить.

...Всякая страсть и всякий грех оскверняют одежду души нашей и изгоняют нас из Царства Небесного...

Поистине бедны мы и пренесчастны, далеки будучи от жизни вечной и Царства Небесного, потому что не стяжали еще в самих себе Христа, но имеем еще в себе мир живым, поскольку живем в нем и мудрствуем о земном. А кто таков, тот явно враг есть Богу, потому что пристрастие к миру есть вражда на Бога...

Как тот, кто на пламень разжженной печи набросает земли, угашает огонь, так и житейские попечения и всякий вид пристрастия к чему-либо, даже последнему и ничтожному, истребляют возжегшийся вначале огонь в сердце.

Кто желает отсечь страсти, тот только плачем и слезами может отсечь их...

Зачем ты, о душа, стремишься к земле? Зачем обольщаешься здешними вещами? Получив нетленное, зачем ты льнешь к тленному? Найдя будущее, зачем прилепляешься к настоящему? Старайся постоянно обладать нетленными благами, вся прилепись к ним, душа моя, чтобы и по смерти ты находилась в тех вечных благах, которые приобрела здесь, и с ними предстала бы Творцу и Владыке, радуясь с Ним во веки веков.

Плотской похоти, брачного или безбрачного смешения, сластей, угождения гневу, многоспания, ленивого бездействия, щегольства и многого другого подобного не тело ищет, как думают многие ненаказанные,– как не ищет оно этого, когда бывает мертво,– но ищет этого душа посредством тела, находя это приятным себе и услаждаясь этим, так как душа тесно соединена с телом.

Без благодати Святого Духа невозможно ни освободиться от страстей и бессловесных похотей, ни стать сыном Божиим, ни освятиться...

Без благодати Святаго Духа невозможно ни освободиться от страстей и бессловесных похотей, ни соделаться сыном Божиим, ни освятиться, — и те, которые сподобляются таких даров Духа, не только освобождаются от всех похотей, страстей и непотребных помыслов, но бывают и богами по благодати, пребывают близ Бога и бывают вне плоти и мира.

Хотя увидишь кого побеждаемого страстями, то не брата, а страсти ненавидь, борющие его.

Кто хочет отсечь страсти или приобрести добродетели, тому подобает более всякого другого добра и подвига, со всем усердием взыскать умиленного сокрушения, потому что без него никогда не увидать ему души своей чистою.

Если кто хочет отсечь страсти, тот только плачем и слезами может отсечь их, и кто хочет приобрести добродетели, только плачем может приобрести их, то явно, что кто не плачет каждодневно, тот ни страстей не отсек, ни добродетелей не приобрел, хотя, кажется, и проявляет их.

Если ум наш не возвысится и не достигнет меры бесстрастия покаянием, слезами и духовным смирением, происходящим от слез, то нам невозможно быть свободными от страстей. Мы будем уязвляемы непрестанно то одною, то другою страстию и снедаемы ими, как дикими зверями, и здесь, и по смерти за них не сподобимся Царствия Небесного, и ими же терзаемы будем всю вечность.

Похоть страстей поистине есть тьма, и совершение постыдных грехов — глубокая ночь.

...Кто верует во Христа и, однако же, еще обладается страстями греховными, тот пусть поспешит одуматься и всякою возревновать ревностью, освободиться от тиранства этих страстей, чтобы потом начать приносить плоды добродетели. Ибо прежде надобно очистить поле души от всех терний и потом посеять на нем доброе семя, чтобы его приняла в себя чистая и добрая земля и принесла обильные плоды. Если же не сделает он этого, но оставит терния расти по-прежнему и заглушать плод, то какого еще ждет он времени, чтобы совершить это? Спеши сделать это, пока есть день жизни; придет ночь смерти, когда никто уже не может делать.

Человек может побеждать страсти, но не может их искоренить.

Мы никакой не получим пользы, если, победив большие страсти, останемся побежденными от меньших, именно: если сохраним от осквернения плоть свою, если не будем поддаваться гневу, зависти и корысти, но будем порабощены объедению, винопитию, или сну, или лености, или прекословию, непослушанию или ропоту.

Надлежит всегда помнить, что невозможно, чтобы всегда были добры помыслы, от которых обыкновенно рождаются подобные им слова и дела, если в ум не вселится прежде Христос Господь, о чем и должно нам подвизаться, сколько сил есть, то есть чтобы в ум наш вселился Христос Господь.

Кто не внимает себе, тот не может быть нищ духом, не может сокрушаться и плакать, ни быть тихим и кротким, ни алкать и жаждать правды, ни быть милостивым или миротворцем, ни перенести гонение за правду. И вообще говоря, нет возможности стяжать добродетели иным каким-либо способом, кроме этого внимания.

При встрече разных случайностей пусть человек наблюдает, что происходит в душе его, и через то определяет, какова она. Так, например, наблюдая, что бывает у него на душе, когда ругают его или бесчестят, или иным каким образом оказывают ему презрение, он верно познает, есть ли в нем смирение или нет.

Как же думаешь ты быть общником славы <Господней>... когда не хочешь быть общником позорной смерти Его? Поистине зря подвизаешься ты, если не хочешь истинно взять на себя Креста Христова...

Если желаем достигнуть того, что возлюбила душа наша, т. е. благодатных от Бога благ, и, будучи людьми, соделаться земными ангелами, надлежит нам возлюбить также прискорбность и тесноту телесную, поднимать всякое злострадание и с радостью переносить искушения в уверенности, что они принесут нам всякое добро.

Если бы мы имели попечение о небесном, то не заботились бы столь о земном. Если бы мы помышляли о нетленном, то не были бы столь привязаны к тленному. Если бы мы возжелали вечного, то не любили бы так временного.

Кто познает и уразумеет, что он создан из ничего и что нагим вошел в этот мир, тот познает и своего Творца, и Его одного будет бояться и любить, и Ему единому служить от всей души, ничего из видимых вещей не предпочитая Ему. Убеждаясь из познания себя самого, что странник он для всего земного, или лучше сказать, и для всего небесного, он всю ревность души отдаст на служение Творцу и Богу. Ибо если он странник для земного, из которого взят при сотворении, среди которого живет и проводит свой век, тем более – странник для небесного, от которого он так далек и по образу своего здешнего бытия, и по образу жизни. Кто же убедился в том, что странник он на земле, и будет помнить, что как нагим вошел в этот мир, так нагим и выйдет из него, что тому остается, кроме плача и рыдания не только о себе, но и о всех подобных ему людях?

Будем же, братия, стремиться со всем усердием к достижению нетленного и всегда пребывающего блага, презрев блага мира этого, которые тленны, проходят, как сон, и не имеют в себе ничего постоянного и твердого. Солнце и звезды, небо и земля пройдут для тебя, и останешься ты, человек, один с делами своими. Что из видимого в этом мире может принести нам пользу в час смертного страдания, когда мы отходим отсюда и переходим в иную жизнь, оставляя здесь мир и все мирское, которое и само в скором времени пройдет? Пусть оно не тотчас еще пройдет, но что пользы от того для нас, когда, переселяясь в иной мир, мы оставляем все это здесь? Тело наше остается мертвым на земле, и душа, выйдя из тела, не может уже без него смотреть на здешнее, ни сама быть видима. Там ум ее обращается только на то, что невидимо, никакой более заботы не имея о том, что в этом мире. Она вся бывает тогда в другой жизни – или для Царства Небесного и Славы его, или для муки и огня гееннского. Одно что-либо принимает она от Бога в вечное наследие, соответственно делам, какие сотворила в этом мире.

Если христианин забудет о благодати и подумает, что сам своею силою вынес бремя испытания и терпения, а не силою благодати Божией, то теряет благодать и остается обнаженным от нее, и дьявол, находя его обнаженным от Божественной благодати, помыкает им, куда хочет и как хочет.

Верующий без ропота переносит всякое искушение, будучи уверен, что за такое терпение получит венец нетленный.

Когда откроются книги совести святых, тогда воссияет в них Христос Бог наш, обитающий в них теперь сокровенно; и святые сделаются подобными Ему, Богу Вышнему.

Души святые бывают свободны от тщеславия. Будучи украшены пресветлою и царскою ризою Всесвятаго Духа и преисполнены преимущею славою Божиею, они не только не заботятся о славе человеческой, но и когда окружают ею их люди, никакого совершенно не обращают на нее внимания.

Человек тогда бывает свят, когда уклоняется от зла и творит благо не потому, чтобы освещаем был добрыми делами, ибо делами закона не оправдается ни одна душа, а потому, что через добрые дела усвояется и уподобляется он Святому Богу.

Когда кто поживет богоугодно при православном мудровании и обожится и прославится Богом благодатью Святаго Духа, тогда ему бывает похвала и ублажение от всей Церкви верных и от всех учителей ее.

Святые души бывают свободны от тщеславия. Украшенные пресветлой и царской ризой Всесвятого Духа и преисполненные преимущественно славой Божией, они не только не заботятся о славе человеческой, но и когда окружают их ею люди, не обращают на нее совершенно никакого внимания.

Души святых, при всем том, что еще соединены с телом и в этом мире, соединяются с благодатью Святого Духа, обновляются, изменяются на лучшее и воскресают от мысленной смерти; потом, по разлучении с телом, отходят в славу и сияющий невечерний свет...

Ад и тамошние муки всяк представляет так, как желает, но каковы они, никто решительно не знает.

Совершаем бдения и поем псалмы — для того, чтоб не распложались злые помыслы и ум наш не блуждал туда и сюда.

Те, которые не связаны корыстью, а довольствуются тем одним, что необходимо для поддержания жизни, нередко же и в этом терпят недостаток, — никакого не встречают препятствия, когда захотят идти путем тесным и прискорбным: им нужно только приложить доброе произволение, чтоб тесный путь их было богоугодным путем, и продолжать его с терпением и благодарением, — и праведный Бог введет их в Царство Свое вечное и утешит всеблаженным в том покоем.

Знать надлежит относительно скудости во всем, что Бог праведно наложил ее на нас, как временное наказание, и потому претерпевать ее с благодарением необходимо, да привлечем на себя благоутробие, милость и заботу Божию. «Господь, кого любит, того наказывает» (Евр. 12:6), да смирится наказательною скудостью и далек будет от гордости.

Бог сделался для нас бедным человеком; должен и ты, верующий в Него, быть подобным Ему, бедным.

Почему Бог за преступление определил нам в поте лица своего есть хлеб свой, пока не умрем. Если же для настоящей жизни на всех людей наложена бедность, как естественное временное наказание, то всеми неправдами усиливающийся убежать из-под него попадет под вечное наказание. Потому что избежать бедности в настоящей жизни едва ли возможно без воровства, неправды и алчности; к тому же счастье и богатство естественно порождают гордость, источник всякого греха, а гордого, стремительно низложив, берет в свою власть стыд, то есть начинают господствовать над ним плотские страсти — порождения его неразумия и растления в нем здравого смысла.

Того ради Господь благоволил принять лицо каждого бедного и каждому бедному Себя уподобил, чтоб никто из верующих в Него не возносился над братом своим, но чтоб каждый, видя в брате своем Бога своего, почитал себя меньшим и худшим брата своего, как есть меньше Сотворшего его, и как Этого, принимал его и чтил, и в помощь ему готов был истощить все имение свое, как Христос и Бог наш истощил Кровь Свою для спасения нашего.

Жить же неразумною и скотоподобного жизнью неведущих Бога подобно тому, как если бы жить среди мертвых.

Как в этой жизни человек, не пребывающий в Боге и не имеющий Бога в себе, лишен покоя, так и после смерти вне Его одного, полагаю, не будет ни упокоения, ни места, совершенно свободного от печали, вздохов и скорби.

Те же, которые совершенно удалены от Бога и не взыскали Его, или не соединились с Ним и не избавились от рабства страстям и смерти, цари ли то, князья или вельможи, хотя бы они думали и полагали, что утешаются, радуются и наслаждаются благами, но они никогда не будут обладать той совершенно неизреченною и неизъяснимою радостью, которую имеют рабы Христовы, свободные от всех неуместных пожеланий удовольствий и славы. Ее никогда не познает, не поймет и не увидит никто из тех, которые преискренно и горячо не прилепились ко Христу и в неизреченном соединении не растворились с Ним.

Когда Бог сядет на престоле судить мир, тогда, осуждая грешников за то, что грешили, осудит их более за то, что не прибегали к Богу Всевышнему, как немощные и грешащие по немощи, и не умоляли Его послать им свыше благодать Всесвятого Духа, да избавит их от немощи и дарует им силу не грешить.

Которые отходят из этой жизни без этих двух — без очищения сердца и узрения Бога, для тех сомнительно конечное решение, имеющее быть произнесено над ними; сомнительное же неверно и ненадежно. Кто не удостоверяется в этом в сердце своем благодатию Святаго Духа, тот, мне кажется, ничем другим не приобретет уже никогда непостыдной и неколеблющейся надежды. А кто не имеет такой надежды, тот чем другим может быть вознесен вместе со святыми на воздух в сретение Господа? И чем другим возжжет он тогда светильник свой, погасший еще здесь, скажи мне?

Неправедные будут отделены от праведных, и грешники и все те, которые не будут иметь в себе света отсюда, покроются тьмою.

Все те, которые не облеклись здесь во Христа, т. е. не вошли в свет, не прияли света и не стали сами светом, все такие окажутся обнаженными, придут в великий страх и трепет, в великую отовсюду тесноту. И не это только, но и каждое дело доброе и худое, каждое слово и каждый помысел наш, со времени рождения до смерти, все собравшись, явны будут тогда во всяком человеке. И тот один стыд, какой испытывать тогда будет всякий, с каким сравнить можно мучением? Какое другое мучение может быть большее того стыда и страха, каким будут поражены тогда находящиеся сейчас во тьме и не просвещенные Духом Святым?

Те, которые сделались чадами Света и сынами Будущего Дня и могут всегда, как при свете дня, ходить благообразно, для тех никогда не придет День Господень, потому что они всегда с Ним и в Нем находятся. Ибо День Господень явится не для тех, которых уже осиял Божественный свет. Он внезапно откроется для тех, которые находятся во тьме страстей, живут по-мирски и любят блага мира этого,– для них вдруг явится он и покажется им страшным, как огонь нестерпимый и невыносимый.