Исидор Пелусиот

Великие преуспеяния обыкновенно с великими, а самые большие с наивеличайшими совершаются трудами; потому не думай, что, делая что-либо маловажное и ни к чему не годное, достигнешь самых великих наград, и не надейся, избрав безопасную и изнеженную жизнь, отличиться в первых рядах дружины. Победителем провозглашается, кто был в опасностях и воздвиг победные знамения. Если кто и жизнь кончит на брани, то нескончаемым пребудет в памяти и примет награды более нежели человеческие. Мужественный же вождь Христова воинства и страдания за Христа признает венцами, говоря: «Вам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него» ( Флп. 1:29), т. е. не упоминая о будущих благах, самые страдания, посредством которых входим в общение с Владыкою, есть самые великие награды и прекраснейшие венцы.

Мы, справедливо возводя душевное око к иному состоянию жизни, в точности знаем, что любители добродетели, когда жестоко страждут, достойны не оплакивания, но ублажения и прославления, потому что через это уготовляются им блистательнейшие венцы славы.

Или перестань вести жизнь мятежную, или знай, что и здесь подлежишь Божиим казням, и там не избавишься от наказания.

Если бы мы неизменно пребывали в страже над собой, не предаваясь пресыщению и усыплению, не оскверняя Божия образа, то есть не допускали бы подменять доброе семя, то злой сеятель не возрастил бы в нас достойных огня плевел.

Настоящая жизнь ничем не отличается от зрелища, ничего в ней нет твердого, пребывающего, постоянного, прочного. Дела смертных — тень, говорит комедия. Ибо здесь и доброе и худое имеет конец, и притом весьма скорый; а там и то и другое распростирается на бессмертные веки.

Настоящая жизнь есть поприще подвигов и борений, а венцы и награды предоставлены жизни будущей.

Заботься о том, что бессмертно, о том же, чего вскоре не будет, не прилагай заботы. Здешнее, добро ли оно или худо, имеет конец, и притом весьма скорый, а тамошнее и предела не знает, и конец ему неизвестен.

Весьма точно знаю, что переносить оскорбления и обиды — и здесь доставляет нам доброе о нас мнение, и там принесет наивеличайшую похвалу. А что быть признательным к тому, кто обижает и оскорбляет и тем как бы побуждает к большему любомудрию, особенно когда, делая это часто, величается тем (не хочу сказать, будто бы из чужих бедствий намереваюсь соплетать себе венцы), — это дело самое великое...

...Мужественно потерпи человека неразумного, ибо приятно сохранять равнодушие при людях немудрых тому, кто мудр о Господе.

Справедливое дело — не быть обиженным, но дело любомудренное — обиженному переносить это терпеливо.

Мудрый и кроткий, переносящий обиды и оскорбления от врагов, когда оскорбляют – не оскорбляется и когда обижают – не обижается. А если говорить правду, обиженными и оскорбленными бывают сами обидчики и оскорбители: их и люди осуждают, о них и отзываются плохо. А кто выше оскорбления и обиды, тот и здесь бывает увенчан от всех похвалами, как победивший не только врага, но и раздражительность, и там принимает от Бога великие награды. Если же скажешь, что много нужно пота и труда, чтобы все перенести, не буду отрицать этого, но скажу, что большими трудами мы заслуживаем венцы.

Царь всего небесного и земного сошел с небес и принес нам знамения небесной жизни, которые и предложил на борьбу, противоположную олимпийским сражениям. Ибо там увенчивается кто наносит удары и одолевает, а здесь удостаивается провозглашения тот, кто принимает и терпит удары. Там за удар воздающий ударом, а здесь подставляющий и другую щеку восхваляется на ангельском зрелище, потому что победою признается не месть, но любомудрие. Новый это закон венцов, потому что новый способ борьбы.

Хорошо мученикам благочестия воздавать честь приношениями, что ты и сделал, но лучше служить им преспеянием в том, что они совершали. Потому тем самым, кому принес ты в дар украшение, принеси в плод и добрые нравы.

Многие люди не потому, что любят правду, но потому, что сравнивают себя с держащимися правды еще менее, чем они сами, по сравнению с этими худшими составляют мнение о праведности. Они не вникают в Божественные заповеди и не по ним живут, но измеряют свое поведение поступками нерадивых ближних. Поэтому и сказано: «Всякий путь человека прям в глазах его», потому что человек слеп для преуспеяния ближних, но зорко видит их недостатки, как и коршуны, пролетая мимо лугов и садов, бросаются на мертвые тела. Поэтому Писание продолжает: «Но Господь взвешивает сердца» (Притч. 21:2).

Если печалит бедность, то уничижается Божие законоположение, в котором сказано: «Блаженны нищие духом, ибо тех есть Царство Небесное» (Мф. 5:3). Потому, если не держимся Божия законоположения, то, как очевидно, не пожелаем и бедности, а если бедность принимаем с благодарностью, то покоряемся предписаниям закона.

Никто из бедствующих да не падает духом, но да привьет к себе семя добротолюбия, и непременно прославится, или здесь, или там.

Благоискусному надлежит быть выше бедствий. А это последует, если рассудок сделается наибольшим над страстями, и ему предоставлено будет, как кормчему, взять в руки весло и править. Если же кормчий потонет, то постигнет самое страшное крушение, так как страсти возьмут верх и рассудок погрузится на самое дно моря.

Молчать по наружности, а мысленно мешаться в житейские ухищрения и мятежи — это и чувство наполняет омрачением, и прежние труды обращает в ничто, и страстям пролагает путь к победе, а воина заставляет бросить щит.

Как нетрудно произносить слова слишком высоким или низким тоном, но соблюдать меру может только знающий музыку — так рассуждать должно и о свободе речи. Одни свободною речью не пользу оказывают, а только оскорбляют, другие пользуются свободою речи, чтобы льстить и соплетать ненадлежащие похвалы, но соблюдающие наилучшую меру не оскорбляют и не льстят, но со смелостью срастворив почтительность и с выговорами ласковость, таким образом приступают к уврачеванию тех, которые сами себя не знают. Потому и ты, употребив этот способ, приступай к уврачеванию.

О великости оскорблений и наказаний люди привыкли судить по множеству свидетелей. Те же оскорбления и те же наказания, если понесены не при многих, почитают не столько же тяжелыми. Поэтому если это действительно так: смотри, в каком будем положении, когда при всем человечестве, при сонме Ангелов станем давать отчет, когда тем более и все бесстыдство не найдет себе места, потому что грехи последуют за нами, как тень.

На Суд предстанут и душа, и тело, не в отдельности друг от друга, но как здесь были в союзе, так будут и там. Господь отделит живых, пришедших в Жизнь Вечную и боголюбивую, и воздаст им нескончаемые награды. Мертвых же по грехам, похоронивших данный им талант, как в гробу, в своей лени, осудит и подвергнет наказанию. Господь будет судить как оставшихся еще живыми, так и умерших прежде.

Велика точность Божественного Судии, испытующая и слова, и дела, и помышления, проникающая до самой сокровенности, все подвергающая исследованию. По велико и наше нерадение; даже когда знаем, что непременно понесем наказание, хотя и не все одно и то же...

Употребленное мудрым Павлом выражение «все обнажено и открыто» (Евр. 4:13) взято с жертвенных животных, приводимых на заклание. Как они, по снятии с них кожи, обнажаются от всякого видимого покрова, и в них явным делается расположение сокровенного внутри, разлагаются для удобного рассмотрения каждая кость и каждый член, чтобы чистым соделывалось все то, к очищению чего приводится жертва; так и в Великий день Господень откровение неизвестных и неявных дел наших обнажит их, и соделается подобным рассечению на части, и ничто не возможет утаиться, но все приведено будет в ясность.

Что имеешь у себя богатство — это справедливо, а что удерживаешь его у себя — это несправедливо. Сделай его общим достоянием, чтобы через это сделалось оно твоим, во время нужды став искупительною ценою и умилостивительною жертвою.

Из-за любви к деньгам вражда, драки, войны; из-за нее убийства, разбои, клевета; из-за нее не только города, но и пустыни, не только обитаемые страны, но и не населенные дышат кровью и убийствами... Из любви к деньгам извращены законы родства, потрясены уставы природы, нарушены права самой сущности... Сколько бы зол ни отыскал кто в народных собраниях, или в судилищах, или в домах, или в городах,– увидит в них отростки этого корня.

Если же надмевает тебя неправедно собранное богатство, то оно скоро изблюется тобою, потому что по природе своей течет и не постоит на месте. А ты возбудишь великий смех, прилепившись к преходящему, как к чему-то постоянному.

Если любим богатство и не радеем о благотворительности, то из Божественного Писания известно нам, что такой человек предастся продолжительному горению в огне.

Довольствоваться малым — вот определение богатства; желание большего и большего — вот признак нищеты.

Если богатство, красота, сила, слава, владычество и все видимые блага скоро увядают и рассеиваются, как дым, то кто будет столько неразумен, чтобы что-либо одно из сказанного ставить в великое и вменять себе в честь? Ибо если и тот, кто имеет все в совокупности, иногда и при жизни, непременно же по смерти, оставляет это и лишается его, то не имеющий всего в совокупности, не подвергается ли осмеянию, величаясь тенями, сновидениями и неясными призраками?

Не богатства ищи; оно — отец гордыни, родитель презорства, податель сластолюбия, виновник всякого порока; похищает у человека приверженность его к Богу.

Кто почтительно рассматривает естество земных вещей, а именно, что оно ничем не лучше, а даже и хуже речных течений, рассеивающегося в воздухе дыма и бегущей тени, тот и в благополучии никогда не превознесется, и в горестных обстоятельствах не унизится, но при превратности обстоятельств соблюдает сердце свое неизменным; потому что не привязан к земным благам, когда они есть, и не печалится о них, когда их нет.

Богатый в роскоши яств и драгоценной одежде имеет покровом своим геенну и геенский огонь.

Блаженство поставляй не в обильной трапезе, не в веселом пении, не в текущем отовсюду богатстве, но в довольстве малым, в том, чтобы не иметь недостатка в необходимом: первое делает душу рабою, а последнее — царицей.

Превозносишься, сколько видно, красотою и богатством, и презираешь других, у кого этого нет, а не знаешь, что украшен ты травою, которая скоро иссыхает, и удерживаешь у себя имущество, которое подобно воде, напояющей одних за другими и снова утекающей еще к кому-либо иному. Потому на эти неверные имущества смотри, как на тень, дым и ветер, или знай, что доверился ты тени, дыму и ветру.

Если воздействует на тебя сребролюбие, этот «корень всех зол» (1 Тим. 6:10), и, обратив к себе все чувства, приводит в такое неистовство, что впадаешь в идолослужение, то твердо отвечай ему верным словом: «Написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Мф. 4:10). И действие яда кончится, и ты вполне отрезвишься.

Благодетелей надлежит прославлять не только за то, что могли сделать, но и за то, что хотели <сделать>, хотя не могли, и что желали, за то свидетельствовать благодарность, а чего не могли, за то не винить. Ибо кто судит о делах не по намерению, а по окончанию, тот невежественен и не знает сущности дел...

В благодарность Богу должны мы приносить все, что имеем, потому что не имеем столько, сколько должны. Что принесем достойного Тому, Кто выше всякого воздаяния?

Почему благодать Божия нисходит не на всех? Сначала она испытывает произволение, а потом нисходит. Ибо хотя это и благодать, но изливается она, соизмеряясь с возможностями приемлющих, истекает в зависимости от вместительности представленного сосуда веры.

Чистым хранящие в себе образ Сотворшего приемлют от Него благодать и творят с Ним чудеса.

«Не вливают также вина молодого в мехи ветхие» (Мф. 9:17). Истлевших от ветхости и отвергнувших новую благодать, Господь нарек «мехами ветхими», как бы прорвавшимися и проливающими новое учение Царствия. Так проявил себя Каиафа, ибо, услышав от Господа, что Он – Сын Божий, разодрал одежды. Петр же, приняв закон Духа жизни, не только, поучаемый, не отрицал, но и, вопрошаемый,– исповедал Иисуса – Сыном Божиим, обнаружив насажденное в нем познание истины.

По какой причине благодать Божия нисходит не на всех? Знай же - это бывает потому, что она испытывает сперва произволение, а потом проходит. Ибо, хотя и благодать, но изливается не просто, но, соразмеряясь с принимающими, истекает в такой мере, в какой найдет вместительным представленный ей сосуд веры. А если бы не требовала она сперва зависящего от нас, то нисходила бы на всех. Но поскольку испытывает произволение и потом посещает, то на одних нисходит и пребывает на них, от других же отступает, а на иных не сходит и первоначально.

...Кем управляет благоразумие, те, почитая тела свои орудиями его, не лишены бывают славы за прекрасные дела свои.

Того, кто хотел оказать благодеяние, но не был в состоянии помочь, не порицай за последствие дела, но почитай за намерение, потому что по естеству подвигнут он был к тому, что сделать надлежало, хотя не достало на то сил и не возмог привести того в исполнение.

Неблаговременное всегда прискорбно, и благодеяние, оказанное не вовремя, теряет имя свое, например: один и тот же хлеб голодному сладок и вожделен, а сытому не очень, одно и то же питие жаждущему весьма пригодно, а упившемуся отвратительно. Поэтому какая причина делает, что от одного и того же происходит не одно и то же? Очевидно — благовременность, она подаваемое делает и большим и желаннейшим. Потому надлежит не только подавать, но подавать вовремя, ибо это, хотя бы поданное было и мало, делает таковое большим, а если велико — обращает в самое великое.

Как в родниках вода, когда ее черпают, источается обильнее и поднимается до большей прежнего высоты, и как соски матери не оскудевают, пока питаемый ими не возмужает столько, чтобы мог употреблять твердую пищу, так и исчерпываемое богатство не умаляется, и сосок благотворительности, питающий младенствующих ради Бога, не подвергается истощанию или опустошению, пока не возведет их в действительное совершенство.

Слово есть нечто божественное, но божественнее добродетель и всего божественнее благочестие. Поэтому, кто украшен словом, делом и верою, тот непревосходим, славен и достоин высочайшего блаженства; а кто скуден в чем-либо из этого, тот в такой степени низок, в какой требует этого мера недостающего.

...Основанием блаженной жизни служит умерщвление страстей, вожделеннее и славнее которого ничто быть не может.

Того преимущественно почитай ближним, кто нуждается, и без зова сам собой иди к нему на помощь.

Примирение нас друг с другом всего важнее для Бога Слова. Ибо Тот, Кто примирил небесное с земным, прекращает и наши вражды, не дозволяя возникнуть им, и возникшие исторгая с корнем.

Как Сам Господь взирал не на собственную высоту, но на полезное для людей, и, уничижив Себя,  соблаговолил принять образ раба, чтобы рабов ввести в сыноположение, так и каждому из нас повелел не на собственную выгоду взирать, но иметь в виду пользу ближних. А если кто думает, что, снисходя, потерпит вред, то пусть узнает, что это снисхождение возведет его на высоту почести.