Иоанн Златоуст

Христос, пришедши, обещал нам ныне блага большие тех, которых лишили нас согрешившие вначале прародители.

В Ветхозаветной истории явилась тень, а впоследствии открывается истина вещей гораздо превосходнейшая; в жертву за весь мир принесен словесный Агнец. Он очистил всю вселенную. Он освободил людей и привел к истине. Он сделал землю — небом, не природу стихий изменив, а водворив между земными людьми жизнь небесную.

Диавол лишил нас рая, а Господь возвел на небо; тот был причиною осуждения нашего на смерть, а Этот даровал нам бессмертие; тот лишил нас райского блаженства, а Этот уготовал нам Царствие Небесное.

Чтобы природе нашей легче было следовать, Он, приняв нашу плоть и природу, пошел в ней и выполнил заповеди на деле.

...<Творец>, сжалившись над нашим <человеческим> родом, послал к нам Врача душ и телес, воздвигнув... от Отеческих недр Единородного Сына Своего, Который благоволил принять образ раба (Флп. 2:7) и родиться от Девы, жить вместе с нами и претерпеть все наши <нужды>, дабы нашу природу, лежащую долу от множества грехов, возвести от земли на небо.

Предан за нас Тот, Который был неразделим от лона Отца; вознесено на Крест Слово и умерло по человеческой природе, но оставалось и пребывает бессмертным по Божественности, которая в Нем была. Так как из двойной природы Он сделался одним Христом, поэтому Он претерпел смерть телом, которое было соединено с Божеством. Плоть, которая перенесла мучения, была Богом, и было бессмертным Божество, которое оделось в тело. Божество сделало Богом плоть, и она была соединена со Словом так равномерно и прямо, что То, что умерло и было погребено за нас, тоже воскресло по Божеству и ниспровергло преисподних.

...По внедрении Божественного естества в тело, то и другое вместе составили одного Сына, одно Лицо, при нераздельности в то же время неслитно познаваемое — не в одном только естестве, но в двух совершенных.

Нельзя сказать ни того, что во Христе все отличное, ни того, что все общее. То, что Он родился от жены, — это общее; то же, что родился от Девы, — это больше, чем бывает с нами. Затем то, что Он имел питание по общему закону природы, — это у Него общее со всеми людьми; быть же храмом, недоступным для зла, и не терпеть искушения, — это для нас странно, необычно и принадлежит только Ему.

...Спаситель восхотел отдать в собственность Святому Духу то тело, какое Он — Господь — воспринял, — отдать для того, чтобы все, что совершит Христос по плоти, приписывалось Святому Духу, жившему в Нем...

С тех пор как Спаситель соблаговолил принять наше естество, Он исполняется Святаго Духа не потому, что Он был ниже Святаго Духа, а потому, что плоть должна была в человеческом образе восприять сошествие Духа.

Иисус Христос ради нас и нашего спасения благоволил соделаться человеком и открыл нам путь доброй жизни, и преподал достаточное наставление тем, что Сам прошел этим путем, восприяв одинаковое с нами естество.

Он облекся нашею плотию не с тем, чтобы опять оставить ее, но чтобы всегда иметь ее с Собою. А если бы не так, то Он не удостоил бы ее Царского престола и, нося ее, не был бы поклоняем от всего Горнего воинства Ангелов, Архангелов, Престолов, Господств, Начал и Властей.

Христос был не чужд человеческих ощущений. Как голод и сон не составляют преступления, так точно и привязанность к настоящей жизни. Иисус Христос имел тело, только чистое от грехов, но не лишенное естественных потребностей; иначе оно не было бы и телом. Этим же самым Он внушает нам и нечто другое. Что же именно? Чтобы мы даже и тогда, как случится быть нам в страхе и томлении, не уклонялись от того, что нам назначено.

Не подумай, что высокое из дел принадлежит кому-нибудь одному, а низкое из наблюдаемого в Христе кому-нибудь другому, но и то и другое считайте принадлежащим одному и тому же: Ему принадлежит все Божественное, Ему принадлежит все человеческое, Его чудеса, Его же и страдания.

Через соединение и общение Бог-Слово и плоть есть одно, не в том смысле, что произошло какое-либо смешение или уничтожение естеств, а в том, что образовалось некоторое неизреченное и невыразимое их единение.

Не отделяйте Его Божества от Его человечества; не будьте злыми разлучниками неразлучимого; не разъединяйте человечество Его от Его Божества, потому что по соединении оно с ним нераздельно и неслиянно.

Христос вкушал пищу, не имея Сам в ней нужды, но желая исправить немощь учеников.

Когда слышишь о Сыне Божием, обращай внимание на то, в каком смысле употреблено это название, потому что Он называется Сыном и по Божеству, и по Человечеству. Сказано: «Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха» (1 Ин. 1:7). Кровь — значит не Божество, а человечество; значит и Сыном называется здесь Его человечество. Когда мы говорим: Сын Божий пострадал, мы имеем в виду и то, что подвергалось в Нем страданиям, и то, что оставалось бесстрастным. А когда скажем так: Сын Божий Единородный был распят на Кресте, — мы должны разделять бесстрастное от испытывавшего страдания.

Так как Сам Христос, пришедши на землю и облекшись в оружие человеческое, был в свое время обрезан, приносил жертвы, и приношения, и все прочее, хотя Он имел прекратить закон, то чтобы не сказали, что Он потому уничтожил закон, что не имел сил исполнить его, поэтому Он сперва исполняет его, а потом уже прекращает.

Никакого нет во Христе разделения между плотью и Божеством: все богоприличное и человеческое мы исповедуем и возводим к Единому Лицу и Единой Ипостаси и природе воплотившегося Бога нашего Иисуса Христа.

...Если недостойны смотреть на солнце те, которые живут для хулы на Бога, то богохульствующие недостойны наслаждаться и тварями, которые прославляют Бога, так как и сын, оскорбляющий отца, недостоин пользоваться услугами честных рабов.

Если ты услышишь, что кто-нибудь на распутье или на площади хулит Бога, подойди, сделай ему внушение и, если нужно будет ударить его, не отказывайся, ударь его по лицу, сокруши уста, освяти руку твою ударом; и если обвинят тебя, повлекут в суд, иди.

...Попечение Бога и святых о том, чтобы не хулилось имя Его, оказывается не потому, чтобы Бог имел нужду в прославлении от нас... но потому, что от такой хулы происходит великий вред для людей.

Все мучения, как настоящие, так и будущие, недостаточны для души, находящейся в таком положении, ниспавшей до такой степени порочности богохульства... Подлинно нет, нет греха худшего, чем этот, нет даже и равного ему; в нем — умножение зол, в нем — то, чем все приводится в расстройство и влечет безжалостное наказание и невыносимое мщение. Кто же злословящие Бога? Те, которые противопоставляют мудрости Его провидения обусловливаемое роком нестроение и необходимость.

...Богу никто не может ни порицанием повредить, ни славословием доставить большую славу, но Он всегда остается в своей славе, не возвеличиваясь от славословий и не умаляясь от хулений; и те из людей, которые прославляют Его по достоинству, — впрочем, никто не может прославлять Его по достоинству, а только по своей силе — получают себе пользу от этого славословия; те же, которые хулят и унижают Его, вредят собственному спасению.

Ты лишился имущества? Если ты будешь хулить, то потеряешь и свое спасение: и того не возвратишь, и душу, которую имеешь, убьешь.

Богу же никто не может причинить зла; Он по природе Своей не подлежит влиянию зла и выше всякой страсти.

Что делаешь ты, человек, произнося хулу на своего Благодетеля, Спасителя, Заступника и Промыслителя? Или не чувствуешь, что ты несешься к пропасти и ввергаешь себя в бездну крайней погибели?

Если увидим, что упал осел, то все спешим протянуть руку и поставить его на ноги; а о гибнущих не заботимся? Богохульник — тот же осел, не вынесший тяжести гнева и упавший. Подойди же и подними его и словом, и делом, и кротостью и силой; пусть разнообразно будет лекарство.

Хотя многим геенна и кажется ужасною, но я никогда не перестану кричать, что оскорбить Христа — мучительнее и ужаснее самой геенны, и вам советую прийти в то же чувство. Тогда мы и геенны избавимся, и будем наслаждаться славою Христовой, которую и да сподобимся все мы получить, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа.

Непризнание величия Божия есть гордость перед Богом и болезнь диавола.

Хула усиливает настоящую уже потерю и заставляет нас лишиться еще больше сверх того, что мы уже потеряли.

Как тот, кто бросает в высоту камень, не может пронзить вещества неба и даже докинуть до высоты его, но принимает удар на собственную голову, потому что камень обратно летит на бросившего, так точно и тот, кто хулит блаженное Существо Божие, никогда не может нисколько повредить Ему, — ибо Оно столь велико и высоко, что недоступно ни для какого вреда, — но сам изощряет меч на свою душу, оказываясь неблагодарным Благодетелю.

Когда ты увидишь, что кто-нибудь порицает дела Божии, то не осуждай этих дел согласно с его злобою, но считай это величайшим знаком его безумия, при мысли о Промысле Божием. Подобно тому как тот, кто считает солнце темным, не унижает этого светила, но представляет ясное доказательство собственной слепоты, и как тот, кто называет мед горьким, не уменьшает его сладости, но обнаруживает собственную болезнь, так точно и осуждающий дела Божии.

Клеветать на Бога — самое тяжкое, потому что Бог, для нас и Отец, и Владыка, и Питатель, владеющий всем.

Величие Божие ни возвышается словами человеческими, ни унижается словами. Кто унижает его, тот делает лишь унижение себе самому; кто его возвышает, тот возводит на высоту собственное свое ничтожество.

Богохульство и злоречие хотя рождаются внутри, но не остаются в душе, а быв произнесены устами, оскверняют как язык говорящего, так и слух внемлющего и, подобно ядовитым зельям, проникая в самую душу, переедают корень существа человеческого хуже всякого червя, а с ним вместе губят затем и все тело.

Богохульство не унижает величия Божия, и потому не должно побуждать тебя к ярости. Кто богохульствует, тот наносит раны самому себе.

...Не только тот лишается Царствия Небесного, который имеет веру, а о жизни нерадит; но равно будет устранен от священных врат его и тот, кто при вере сотворил даже много знамений, а доброго ничего не сделал.

Невозможно ясно выразить, как велико зло — лишиться небесных благ...

<Христос> не только ввел разбойника <в рай>, но ввел прежде всех, даже прежде апостолов, — чтобы никто после этого не отрицал входа <в рай>, не отчаивался в своем спасении, видя, что сделавший бесчисленные грехи обитает в Царских Чертогах.

Там <в Царствии Небесном> нет древа познания добра и зла, но только — древо жизни. Уже не от ребра твоего жена, но все мы едино от ребра Христова.

Неприлично говорить о Царстве с тем, кто страдает горячкою и находится в худом состоянии. С ним прежде надобно поговорить о здоровье.

Начнем же наконец возвращение, поспешим во град Небесный, в котором мы вписаны, в котором и обитать надлежит нам.

Царство для нас уготовано еще до создания мира.

Дай мне уверенность в том, что я получу Царство Небесное, — да тогда заколи меня, если хочешь, хоть сегодня: я буду благодарен тебе за это, потому что ты ускоряешь для меня наслаждение теми благами.

Нестерпима геенна, признаюсь, весьма нестерпима; но лишение Царства нестерпимее ее.

Как многие из людей, избранных в члены великого сената и живя в деревне, носят это звание, так и ты, если захочешь быть гражданином неба, то и, живя здесь, можешь иметь это достоинство.

Небо есть такое место, которое недоступно никакому нападению, плодоноснее всякой земли, и сложившим в нем свои богатства дает пожинать плоды их в великом изобилии.

Кроме избавления от геенны и приобретения Царства, нужно упомянуть и нечто другое важное; выше всего этого — любить Христа и быть от Него любимым.