Иоанн Златоуст

Возьми в руки книгу Иова и вникни в бездну его несчастий, и в них найдешь великое утешение в своих.

Ты думаешь, что люди, проводящие жизнь без трудов, свободны от скорбей? Нет. Как невозможно человеку не испытать смерти, так и прожить без скорбей.

Особенно сильна бывает скорбь в том случае, когда ею невозможно ни с кем поделиться.

Не навлекая скорбь сами на себя, когда она постигает нас, будем переносить ее благодушно, как виновницу множества благ, чтобы нам сподобиться благоволения Божия и благ, уготованных любящим Его.

Как от покоя произошла скорбь, так и от скорби нужно ожидать покоя.

Если ты, возлюбленный, подвергнешься болезни, горячке или ранам, и боль будет заставлять тебя сказать какую-нибудь хулу, но ты воздержишься, будешь благодарить и славить Бога, то получишь награду Иова.

Если душа при всякой неприятности станет беспокоиться и раздражаться, то она не может быть бодрою, изнемогая от печали.

Господь всяческих, имея заботу о наших немощах, не всегда ведь попускает терпеть и скорби нам, чтобы они не слишком отягчали немощь нашу, — напротив, Сам скоро подает нам Свою помощь, укрепляя наше сердце и ободряя дух; равно и в благополучии не всегда оставляет нас, чтобы мы, сделавшись беспечными, не склонились ко злу.

Скорбь искореняет высокомерие, отсекает всякое нерадение, приучает к терпению, обнаруживает ничтожество дел человеческих и приводит к великому любомудрию. Ей уступают все страсти: зависть, ревность, похоть, властолюбие, пристрастие к богатству, плотская любовь, гордость, высокомерие, гнев и весь остальной рой душевных недугов.

Потому настоящая жизнь стала тяжелою и исполненною многих трудов, чтобы более твердые из людей, охотно пребывающие в настоящем, будучи выталкиваемы отсюда и изнемогая под тяжестью этой жизни, избегали удовольствий и пристрастия к настоящей жизни, а стремились бы к небесной любви и спешили бы к тому дню. Так многие, будучи в рабстве плоти и во власти житейских забот, охотно пребывают в них, наподобие гнездящихся зверей, то, чтобы отсечь пристрастие их к этому, Господь дал им в удел много печали, боязни, забот, дум, борьбы, опасностей, робости, большой рой телесных страстей, осаду от тела и много другого, чего в одном слове не сказать, чтобы, ужасаясь хотя облака этих зол, они пожелали возвратиться в тихую пристань и наслаждаться непрестанной тишиной, в которой нет зол, примешанных к благу, но чистое благо, действительное благо.

Все, что бы ни случилось, будет нам на пользу, и если ты будешь иметь такое убеждение, то скоро отгонишь от себя и то, что называешь верхом своих несчастий.

Если бы не было диких зверей и непостоянства ветров, ни болезней, ни печалей, ни скорбей и ничего подобного, то чем сделался бы человек?
Мне кажется, не подвергаясь ничему такому, он уподобился бы более свинье, чем человеку, стал бы предаваться объядению и пьянству. А теперь заботы и беспокойства — для него упражнение и училище любомудрия, средства доброго воспитания. Еще представь, что кто-нибудь воспитывается в царских чертогах, не зная ни скорбей, ни забот, ни беспокойств, не имея случаев ни ко гневу, ни к недовольству; пусть делается и исполняется все, чего бы он ни пожелал, и пусть все готовы служить ему: не может ли такой человек сделаться неразумнее всякого животного?

Но как можно, скажешь ты, человеку не скорбеть? Напротив, я скажу: как можно скорбеть человеку, почтенному словом, и разумом, и надеждами будущих благ?

Бог для того и попустил тебе подвергнуться бедствию, чтобы ты призвал Его. Но многие тогда особенно и падают и теряют бывшее у них благочестие, когда постигают их бедствия.

Бог весьма любит нас, потому и попускает нам подвергаться скорбям, чтобы мы искренне прилеплялись к Нему. Как матери, устрашая непослушных детей различными страшилищами, заставляют их прибегать к себе, и делают это не с тем, чтобы огорчать их, но чтобы привязать их к себе, так и Бог, всегда желая привязать нас к Себе, как сильно любящий или больше всякого любящего, попускает тебе впадать в такие нужды, чтобы ты постоянно упражнялся в молитве, постоянно призывал Его и, оставив все прочее, помышлял о Нем.

Бог не препятствует постигать нас скорбям, но, когда они постигли, Он помогает нам, доставляя нам таким образом пользу и опытность.

Если бы мы скорбели о грехах, если бы воздыхали о прегрешениях, то ничто другое не печалило бы нас, потому что эта скорбь отгоняет всякую печаль.

Знать, когда должны кончаться наши скорби, принадлежит Богу, Который их попускает, а переносить эти скорби со всею благодарностью — есть дело ума нашей благопризнательности.

Скорбящий о потере богатства не вознаграждает тем убытка; скорбящий об умершем не воскрешает его; скорбящий по причине болезни не только не избавляется от болезни, но еще усиливает ее. Только скорбящий о грехах приобретает пользу от скорби, потому что истощает и истребляет грехи.

Кто здесь не имеет скорби, тот чужд и радости о Боге.

Скорбеть не предосудительно, но предосудительно от скорби говорить или делать что-нибудь, неугодное Богу.

Для удрученных скорбью нет ничего полезнее вначале, как тишина и молчание.

Что сказать о людях... которые под влиянием скорби нередко изменяются к худшему? Такая порча бывает следствием не скорби, но людской слабости. Если кто, имея больной желудок, не может принять горького лекарства, которое бы его очистило, и погибает, то мы обвиняем не лекарство, а слабость органа; так и здесь причина в слабости души. Если человек испортился в нужде, то тем более подвергнется этому в довольстве. Если он падает, когда связан — а таков человек в нужде, — то тем более упадет, когда развязан. Если в тесных обстоятельствах портится, то еще легче испортится в благополучии. Но как я могу, спросишь, не испортиться под влиянием несчастий? Если поймешь, что хочешь или не хочешь, но ты должен перенести то, что терпишь, и если станешь переносить с благодарением, то получишь весьма большую пользу, а если будешь сетовать, негодовать и роптать, то и несчастия своего этим не убавишь, и воздвигнешь еще большую бурю.

Когда диавол, отняв у Иова имущество и поразив его тело, увидел его приносящим благодарение Богу, то не посмел более приступать, но потерпел постыдное и решительное поражение и отступил, сделав подвижника Божия более славным.

Хотя бы кто отнял у нас имущество, хотя бы изрезал наше тело, все это для нас ничто, когда душа у нас остается здоровою.

Скорбь рождает терпение — эту матерь всех благ, эту необуреваемую пристань, эту основу мирной жизни, более крепкую, чем скала, более твердую, чем алмаз, более могущественную, чем всякое оружие, более надежную, чем все крепостные стены.

У нас бесчисленное множество поводов к скорбям. Один только есть путь, избавляющий от этой несообразности,– путь добродетели. И он, конечно, не чужд горестей, но горестей не напрасных, а приносящих благо и пользу.

Когда тебя в настоящей жизни обнимает скорбь, прославляй Бога; когда подвергаешься и бедствиям, также благодари, нисколько не смущайся, потому что промышление Божие бесконечно и неисследимо, и все получит свой должный конец в настоящей ли жизни, или в будущей.

Если Христос столько потерпел за нас, бывших врагами, то на что мы сможем сослаться, если ничего за Него не потерпим?

Ничто так не отгоняет беспечность и рассеянность, как скорбь и печаль; они сосредоточивают душу и обращают ее к самой себе.

Хотя бы мы и не решились потерпеть для Христа некоторые скорби, все же совершенно необходимо будет потерпеть их, только иным образом.

Великое благо — скорбь; это мы можем видеть и на детях своих; ничему полезному они не могут научиться без скорби. Но мы еще более, нежели они, имеем нужду в скорби.

Душе благородной и боголюбивой свойственно терпеть скорби и злострадать, но мужественно переносить искушение и благодарить Того, Кто попускает скорби, — это знак величайшего мужества, это свойственно душе бодрственной и освободившейся от всего человеческого.

Как крепкие деревья устремляющийся на них напор ветра, качающий во все стороны, не вырывает, а делает еще более крепкими посредством таких напоров, так и сильную душу, живущую благочестиво, нашествия скорбей не сокрушают, а приучают к большему терпению, и не могут вредить добродетели человека.

Бог может и сегодня же прекратить все бедствия; но Он не прекратит скорби, пока не увидит, что мы очистились, пока не увидит, что в нас произошла перемена и наступило покаяние, твердое и непоколебимое.

Что огонь для золота, то скорбь для души: она стирает с нее скверну, делает ее чистою, светлою и ясною. Скорбь вводит в Царство, а беспечальная жизнь в геенну.

Скорби, искушения и все случающиеся с нами неприятности не менее радостей доказывают Божию о нас заботу.

Не всегда зима и не всегда лето; не всегда волны и не всегда тишина; не всегда ночь и не всегда день: так и не всегда скорбь, но наступит и покой, если только мы будем во время скорби непрестанно благодарить Бога.

Трезвая и бодрствующая душа показывает свое благородство, не только когда дела идут успешно, но и в скорби воздает одинаковую благодарность Богу, нисколько не уменьшенную переменой обстоятельств.

Потеря имущества, или телесная болезнь, или неуспех в делах, или оскорбление, или клевета, или какое-нибудь другое бедствие... не только не повредит нам, но может принести нам величайшую пользу, если мы будем переносить это с благодарностью, и доставит нам большие награды.

Возлюбленный, находясь в скорби, не отчаивайся, не малодушествуй, но тогда особенно и возвышайся духом, потому что тогда молитвы твои чище и благоволение Божие полнее, и все время проводи так, чтобы жизнь твоя была прискорбною.

Скорбящему нужно скорбеть не о том, что он подвергается наказанию, а о том, что своими грехами он раздражает Бога.

Если же скорбь есть великое благо для мужей великих и чудных, то тем более для нас.

... души скорбящие не любят продолжительных речей.

Нельзя пьянице видеть Царствия Небесного... И что я говорю: Царствия Небесного? Пьяный не видит и настоящих предметов. Пьянство дни превращает для нас в ночи, свет во тьму. Пьяный, смотря во все глаза, не видит и того, что у него под ногами.

Будем же воздерживаться от пьянства; не говорю "будем воздерживаться от вина", но: "будем воздерживаться от пьянства".

Пьянство — это падение, лишение оправдания, общий позор нашего рода.

...Чрезмерно упивающиеся бывают мрачны духом, так как над умом их разливается великий мрак.

Такой человек <пьяница> неприятен для друзей, смешон для врагов, презирается слугами, отвратителен для жены, несносен для всех, противнее самых бессловесных.

...Дурное дело пьянство; оно может притупить чувства и помрачить разум. Человека разумного и получившего владычество над всем, оно делает как бы мертвым и бездейственным...