Иоанн Златоуст

Не все то, что принимается в чрево, обращается в пищу, потому что и в самом существе пищи не все питательно, есть в ней часть, поступающая на извержение, а другая на питание. Поэтому, кто, приняв ее в меру, даст ей совершенно перевариться, с тем это и делается, и она достигает своего назначения; все здоровое и полезное занимает свое место, а излишнее и бесполезное отделяется и извергается; если же она принята чрез меру, тогда и то, что в ней есть питательного, становится вредным.

Ты хочешь питать тело? Оставь же лишнее, давай ему необходимое... не нагружай его слишком, чтобы не потопить.

Не видите ли каждый день, что от роскошных столов и неумеренного насыщения происходят бесчисленные болезни? Откуда болезни в ногах? Откуда болезни головные?

...Особенно невозможно искренно призывать Господа тому, кто предан объядению и пьянству.

...Не по природе своей чисты или нечисты <яства>, но по произволению принимающего их.

Как тело нуждается в чувственной пище, так и душа требует ежедневного наставления и пищи духовной, дабы, укрепляясь ею, могла противиться восстаниям плоти и выдерживать постоянную борьбу...

Кто в состоянии описать ту жестокую бурю, которая поднимается вследствие пресыщения и устремляется равно на душу, как и на тело? Подобно тому, как сплошная густая туча не дает воссиять лучам солнца, так и пары, которые источают вино и пресыщение, подобно некоему утесу, ударяя в мозг и образуя там густой туман, не позволяют рассудку получить больше простора и погружают пьяного в великий мрак.

Не ядение худо, — да не будет! Вредно объядение и пресыщение до отягощения чрева; через это уничтожается и удовольствие от пищи.

Мы созданы не для того, чтобы только есть, пить и одеваться, а чтобы избегать порока и держаться добродетели, руководясь божественным любомудрием.

Не так сильное течение рек размывает берега и обрушивает их, как сластолюбие и пресыщение подрывает все опоры нашего здоровья.

Не жизнь для пищи, но пища для жизни дарована от начала. А мы, как будто для поедания пришли в мир, так все проживаем на это.

Дай мне кого хочешь, и я скорее расторгну его пресыщением, чем голодом: бесспорно, последний сноснее первого. Голод можно перенести дней двадцать; а пресыщения не перенесть и два дня.

Что пользы, скажи мне, расторгаться от пресыщения через меру и преступать пределы потребности? Это и телу вредит, и душу лишает благородства.

Если некоторые из приходящих в церковь чувствуют телесную слабость и не могут оставаться без пищи, таким советую, чтобы они и телесную слабость свою подкрепляли, и не лишали себя этого духовного поучения, а о нем тем более заботились.

Стол, начинающийся и оканчивающийся молитвой, ни когда не оскудеет, но обильнее источника принесет нам все блага.

Приучимся употреблять пищи столько, сколько необходимо только для поддержания жизни, а не для пресыщения и отягощения.

Испарение слишком обильно принимаемой пищи, действуя на область мозга, помрачает способность мышления, приводя сердце в смятение.

Тот, кто преступает пределы потребности в пище, потом уже не в состоянии будет вкушать удовольствие; это особенно хорошо знают те, которые сами испытали это, получив себе через это бесчисленные виды болезней.

Ничто не доставляет такого удовольствия и здоровья, как то, чтобы приниматься за пищу и питье при голоде и жажде, сытость измерять одной нуждою, не переступать ее пределов и не обременять тела сверх его силы.

Питает нас только то, что принимается в потребном количестве и может перевариться; а лишнее сверх необходимого не только не питает, но еще приносит вред.

От пресыщения рождается как блуд, так и идолослужение. Хотя трудно преодолеть похоть и силу желудка, однако апостол Павел обуздывает его, не предаюсь этой страсти, но всячески стараюсь, чтобы не увлечься ею.
Не думайте, что я успеваю в этом без труда; нет, это для меня — подвиг, воздержание и борьба с природою, которая непрестанно восстает и домогается свободы; но я не уступаю, а укрощаю и подчиняю ее с великими усилиями.

Если употребляем пищу с умеренностью, не будем стыдиться, потому что Господь соединил нас с таким телом, которое не может существовать иначе, как принимая пищу; только пусть не будет неумеренности; это весьма много способствует здоровью и крепости нашего тела.

Ничто так не любезно демону, как сластолюбие и пресыщение.

Принимаемое в потребном количестве служит и к питанию, и к удовольствию, и к здоровью, а излишнее — ко вреду, к неприятностям и болезням.

Ничто столько не противно и не вредно телу, как пресыщение; ничто столько не разрушает, не обременяет и не губит его, как неумеренное употребление пищи.

Когда велишь подавать на стол, принимайся за пищу с воспоминанием о посте, и никогда не впадешь в невоздержание.

Подобно тому как корабль, нагруженный больше того, что может вместить, будучи обременяем тяжестью груза, идет ко дну, так точно и душа, и природа нашего тела, приняв пищу в размерах, превышающих свои силы, переполняется и, не выдерживая тяжести груза, погружается в море погибели и губит при этом и пловцов, и кормчего, и штурмана, и едущих, и сам груз. Как, следовательно, бывает с кораблями, находящимися в таком состоянии, так точно и с пресыщающимися. Как там ни тишина моря, ни искусство кормчего, ни множество корабельщиков, ни надлежащее снаряжение, ни благоприятное время года, ни что другое не приносит пользы обуреваемому таким образом кораблю, так и здесь ни учение и увещание, ни наставление и совет, ни страх будущего, ни стыд, ни порицание присутствующих, ни что другое не может спасти обуреваемую таким образом душу.

Послушайте, вы, которые все время проводите на пиршествах и в пьянстве и которые презираете бедных, томящихся и умирающих от голода в то время, когда вы постоянно умираете от наслаждений. Вы становитесь причиною двух смертей: одной, которая постигает этих несчастных, и другой, которая убивает вас самих, и притом и та и другая есть следствие неумеренности.

Не говорим: не будь чрева, но — да не будет пресыщения; потому что не чрево рождает пресыщение, а наша беспечность.

Лучше умеренная пища, способствующая здоровью, чем роскошная, причиняющая вред; та питает гораздо больше этой; та — пища, а эта — болезнь.

От чего эти многоразличные болезни и расстройство? Не оттого ли, что, преступая меру, мы отягощаем чрево слишком тяжелым грузом?

Должно и при начале, и при конце стола благодарить Бога, в особенности потому...что, если мы  приобретем этот навык, нелегко впадем в пьянство.

...Плачущие оплакивают грехи свои, а для таких довольно только получить прощение и оправдание. Но как Христос весьма человеколюбив, то Он и не ограничивает награды отменой наказания и оставлением грехов, но еще делает таких людей блаженными, и подает великое утешение.

Плакать <о душе> значит... непрестанно памятовать о своих грехах и мучить совесть этими помыслами, непрестанно измерять то пространство пути, на какое мы отстоим от Царства Небесного.

Будем плакать только о грехе; а все прочее — и бедность, и болезнь, и преждевременную смерть, и обиду, и клевету, и какое-нибудь другое из зол, постигающих человека, — все будем переносить благодушно.

Если тот, кто плачет о житейских делах, изгоняет все душевные болезни, то гораздо более оплакивающий свои грехи сделается мудрым.

Будем плакать, возлюбленные, будем плакать чтобы поистине возрадоваться во время действительной радости.

Привычка к блуду ищет греха, но и ее излечивает плач покаяния, который являет душу чистейшею солнца, блистающею добродетелями целомудрия.

Не плакать тяжело, возлюбленные, но делать то, что достойно слез; не слез должно убегать, а тех дел, которые достойны слез.

Размышляя о происходящем для нас вреде от угождения плоти, станем укрощать ее движения, не поленимся и не позволим ей восставать на душу.

Какая в самом деле польза от земных наслаждений? Сегодня оно есть, а завтра его нет; сегодня оно – красивый цветок, а завтра – рассеянный прах; сегодня – палящий огонь, а завтра – остывший пепел.

...Не будем делать из плоти нашей <тело> бесполезное, негодное или вредное, но будем произращать в ней добрые плоды и плодоносные растения и прилагать старание, чтобы они не завяли от пресыщения, так как и они могут загноиться и породить червей вместо плодов.

Пока <плоть> сохраняет собственное свое значение, не бывает ничего несообразного; когда же мы позволяем ей все, и она, преступив свои пределы, восстанет на душу, тогда все губит и портит не по собственной своей природе, но вследствие неумеренности и происходящего из нее беспорядка.

...Хотя плоть и ниже души, но и она прекрасна.

Живущий по плоти мертв даже и в здешней жизни.

Кто спас душу, Тот и сделал плоть благопокорною.

Как хороший и крепконогий конь не обнаруживает достоинства, когда не повинуется вознице, так и плоть тогда лишь хороша, когда мы обуздываем ее порывы.

Мы соглашаемся, что плоть ниже души, но вовсе не противоположна ей. Как гусли – музыканту и корабль – кормчему, так и плоть должна быть подчинена душе.

Ты желаешь наслаждений и удовольствий? Питай свою душу, предложи ей пищу, которая ей свойственна – добродетели, не томи ее голодом.

Не жизнь создана для пищи и питья, но для жизни пища и питье. Так не станем же извращать этого порядка, и не будем так угождать чреву и плотским удовольствиям, как будто бы мы для этого и созданы.