Иоанн Златоуст

...Око за око, зуб за зуб (Исх. 21: 24)... Бог позволил это не для того, чтобы мы в самом деле так поступали по отношению друг к другу, а чтобы из страха наказания и не осмеливались на обиды.

Тот, кто мстит за обиду, обращает нож против самого себя.

Если станешь мстить, то будет великий смех, великое презрение, так как это — дело малодушия; если же простишь, то великое удивление, так как это — дело великодушия.

Если ты хочешь и себе сделать добро и отомстить кому-либо, то отзывайся хорошо об оскорбившем тебя, тогда ты вместо себя сделаешь многих обвинителями его, и сам получишь великую награду; если же будешь отзываться плохо, то никто не поверит тебе, подозревая в тебе вражду.

Недостаточно не мстить, это было и в Ветхом Завете; но будем делать все для обидевших нас, как для искренних друзей, как бы для себя самих. Мы — подражатели, мы — ученики Того, Который по распятии употребляет все меры для спасения распявших и посылает к ним апостолов.

Бог повелел не воздавать зла обидчику, чтобы, воздавая обижающему, ты не погубил сообразной с природою кротости.

Злопамятные желают отомстить своим оскорбителям и делаются сами достойными смеха, потому что увлекаться гневом свойственно детскому уму, а преодолевать его возмужалому.

Если одно злопамятование достойно наказания, то какого мучения заслуживает мстительность?

Когда ты мстишь, тогда не другому мстишь, а себе самому.

Если ты хочешь восставать против обижающих тебя, то восстань прежде против самого себя, — в этом никто тебе не препятствует; а если ты восстанешь против другого, то будешь в большой обиде.

...На месте борьбы и среди подвигов не может наслаждаться покоем тот, кто хочет быть увенчанным.

Благодать вам и мир от Бога Отца нашего (Гал. 1:3). Кто имеет этот мир, тот не боится не только врага и варвара, но и самого диавола, а насмехается над всеми полчищами злых духов, бывает благодушнее всех людей, не обременяется бедностью, не изнуряется недугами и болезнями и не смущается никакими другими человеческими неожиданно случающимися бедствиями, потому что он имеет душу, способную перенести все это мужественно и весьма легко, душу крепкую и здравую.

Пусть мы вполне пользуемся внешним миром и услужливостью <ближних>, но если внутри нас, от возмущения помыслов, возникает шум и буря, то нет никакой пользы от внешнего спокойствия...

...Ничто так не малоспособно пользоваться покоем, как человеческая природа.

Праведник, и наслаждаясь покоем, остается светлым, как золото, погруженное в воду, и, подвергшись искушению, делается еще светлее, как золото, испытываемое огнем, а грешник, и вкушая покой, расплывается и гниет, как сено и глина, брошенные в воду, и подвергшись искушению, сгорает и гибнет, как сено и глина от огня.

Кто хочет достигнуть покоя, тот здесь пусть терпит скорби.

Кто живет в мирном расположении духа, тот всегда находится в пристани, свободный от земных волнений, не боится ни бури, ни кораблекрушения, но проводит настоящую жизнь вне всякого волнения, и, мало того, он еще приготовляет себе наслаждение бесконечными и неизреченными благами .

Ничто столько не служит к душевному спокойствию, как свобода от забот и попечений, особенно если, освободившись от этих забот и попечений, можно не иметь ни в чем недостатка, имея помощником Бога, Который заменяет Собою все.

Объятому желанием небесного не должно, не говорю — искать покоя телесного, но и наслаждаться им, когда он имеется.

Если хочешь быть веселым и наслаждаться покоем и удовольствием, — не удовольствия ищи и не покоя, но старайся, чтобы душа твоя обладала мужеством и была способна к терпению, потому что, если не будешь иметь этих качеств, — тебя не только победит искушение, но еще скорее погубит и истребит покой.

Постараемся всегда быть чуждыми возмущения душевного и сохранять ум в мире, особенно же во время молитвы, когда имеем нужду в особенном человеколюбии от Бога.

Не будем искать спокойствия, потому что Христос возвестил скорби ученикам Своим.

Когда душа свободна от всякой вражды и ум наслаждается спокойствием, тогда она с великой бодростью призывает Владыку и привлекает себе свыше великую помощь.

Ничему так не несвойственен покой, как человеку. Потому Бог и сделал путь его узким и тесным; даже не только дела добродетели, но и дела житейские Он соединил с трудом, и последние гораздо более.

Чтобы нам наслаждаться покоем и здесь и там, со всем старанием будем насаждать в душах наших матерь всех благ, то есть смиренномудрие.

Апостол Павел говорит: «Делая добро, да не унываем» (Гал. 6:9). Так мы поступаем и в домашних делах: когда двое ссорятся между собою, отведя каждого в сторону, даем им противоположные советы. Так поступил и Бог, так поступил и Моисей, который говорил Богу: «Прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей» (Исх. 32:32). А израильтянам повелел убивать друг друга, не щадя даже родственников. Хотя эти действия одно другому противоположны, однако то и другое устремлялось к одной цели.

Господь повелевает, чтобы поклонение Ему было оставлено ради любви к ближнему (Мф. 5:23–24). ...Пусть, говорит Он, прервется служение Мне, только бы сохранилась твоя любовь, потому что и это жертва, когда кто примирится с братом. Потому-то Он не говорит: примирись по принесении или прежде принесения дара, но посылает примириться с братом, когда дар лежит пред алтарем и жертвоприношение уже начато. Не велит взять с собою принесенный дар, не говорит: примирись прежде нежели принесешь его, но повелевает бежать к брату, оставив дар перед алтарем.

Чем более кто согрешил против нас, тем более должны мы спешить к примирению с ним, потому что за это нам простится больше грехов.

Не говори: что же мне делать, если меня обижают, если отнимают у меня имущество и влекут меня на суд? Христос и в таком случае запрещает питать вражду, отнимая всякий к тому повод и предлог. Так как это повеление было особенно важно, то Господь убеждает к исполнению его указанием не на будущие блага, а на настоящие выгоды, которые скорее могут обуздывать грубых людей, чем обещания будущего. Ты говоришь: он сильнее меня и причиняет мне обиду? Но не причинит ли он тебе еще больше вреда, если ты не примиришься с ним?.. Если ты избежишь этой распри, то приобретешь двоякую пользу: во-первых, ты не потерпишь никакой неприятности, во-вторых, это будет уже твоя добродетель, а не следствие принуждения.

Смотря по расположению принимающих, мир может и приходить к ним, и опять удаляться.

Сколько зла происходит от раздражения и гнева! И что особенно тяжело: когда мы находимся во вражде, то не хотим сами положить начало примирению, но ожидаем других; каждый стыдится прийти к другому и примириться. Смотри: разойтись и разделиться не стыдится, но сам полагает начало этому злу, а прийти и соединить разделившееся стыдится... Не сам ли ты нанес великую обиду и был причиной вражды? Справедливость требует, чтобы ты сам первый пришел и примирился как бывший причиной вражды. Но если другой обидел... в этом случае следует начать примирение тебе, чтобы тебе больше удивлялись, чтобы тебе иметь первенство как в одном, так и в другом: как не был ты причиной вражды, так не тебе быть и причиной ее продолжения; может быть, и тот, осознав свою вину, устыдится и вразумится. Но он высокомерен? Тем более не медли прийти к нему. Он страдает двумя болезнями: гордостью и гневом... Ты здоров, ты можешь видеть, а он во тьме – таковы именно гнев и гордость. Ты свободен от них и здоров; приди же к нему, как врач к больному... не тяжелее ли всякой болезни гордость и гнев? Не подобен ли гнев сильной горячке, а гордость – развившейся опухоли? Иди же, угаси его огонь, ты можешь сделать это при помощи Божией. Останови его опухоль как бы примочкой. Но что, скажешь, если он от этого еще более возгордится? Тебе нет до этого нужды; ты сделаешь свое дело, а он пусть отвечает за себя сам. Только бы нас не упрекала совесть, что это произошло от упущения с нашей стороны чего-нибудь должного... Писание повелевает идти примириться и благотворить врагу не с тем, чтобы собрать на него горящие уголья, но чтобы он, зная это, исправился, чтобы трепетал и боялся этих благодеяний больше, чем обид. Для враждующего не так опасен враг, причинивший ему зло, как благодетель, делающий ему добро, потому что злопамятный вредит и себе и ему, а делающий благое собирает огненные угли на его голову. Поэтому, скажешь, и не должно делать ему добра, чтобы не собирать на него угли? Но разве ты хочешь собирать их на собственную голову?.. А что, если я еще более усилю вражду? Нет, в этом виновен будешь не ты, а он, если он подобен зверю; если и когда ты благотворишь и оказываешь ему честь и желание примириться, он упорно будет продолжать вражду, то он сам на себя собирает огонь, сам сжигает свою голову, а ты нисколько не виновен.

Из чего же сотворено солнце? Из того света, который был создан в первый день. Творец изменил свет так, как Его Всемогуществу и Благости было угодно, и превратил его в разные небесные светила. В первый день он создает вещество света, а теперь – солнце, луну, звезды и остальные светлые небесные тела.

Бог сказал: «да произрастит земля зелень, траву и дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод» (Быт. 1:11). Затем Бог сказал: «да произведет земля душу живую, скотов и зверей» (Быт. 1:24). Отчего в Писании сказано: «да произрастит», а в другом месте: «да произведет»? Деревья, растения и плоды ежегодно произрастают, и вследствие того, что семена их каждый год должны оставаться в земле и происходить непременно из нее, и сказано: «да произрастит земля». А что касается животных и зверей, то они только однажды по слову Всемогущего Бога были порождены землей и вновь рождаются уже не из земли, а по естественному преемству друг от друга. Вот почему относительно животных и сказано Создателем: «да произведет земля», то есть раз и навсегда да породит земля животных. «И стало так» (Быт. 1:24), – говорится в Писании. Слово Всемогущего Бога осуществилось: земля украсилась растениями и животными.

Когда Бог производит Своим всемогуществом материю, то в книге Бытия употребляется термин «сотворил». Когда же Бог начинает устроение мира, а началом этого устроения был свет, это и выражается соответствующим понятием.

В первый день Бог, по Своему всемогущему слову, сотворил все из небытия, а в остальные дни уже творит все из существовавшего .

«И вдунул в лице его дыхание жизни»
(Быт. 2:7). Словом «вдунул» божественный Моисей указывает на простоту души, на ее несоставность.

«Солнце да не зайдет во гневе вашем» (Еф. 4:26). В продолжение дня многие могут и отвлекать, и отторгать нас от гнева, а ночью, когда человек остается один и предается своим мыслям, волны вздымаются сильнее и буря свирепствует с большей яростью. Предупреждая это, Павел и хочет, чтобы мы встречали ночь примирившись, чтобы диавол не воспользовался нашим уединением и не разжег сильнее печь гнева.

Если мы искренне хотим примириться, то не отступим от враждующего, пока не победим его своими усиленными просьбами, пока не привлечем к себе и не заставим прекратить вражду против нас. Разве мы ему оказываем этим милость? Нет, на нас самих переходят плоды доброго дела; мы этим привлекаем на себя благоволение Божие, приобретаем себе прощение грехов, получаем великое дерзновение перед Господом.

Всемогущему Богу угодно было даровать земле растения, водам же Он даровал рыб и птиц. Потому что Он впервые даровал вселенной жизнь через воды, то и повелевает прежде всего водам же и произвести живую природу с той очевидной целью, чтобы ты, возлюбленный, знал, откуда происходит корень жизни.

Бог сотворил все, видимое нами, в течение шести дней. Но первый день резко отличается от других, следующих за ним, а именно: в первый день Бог сотворил все из несуществующего, а начиная со второго дня Бог ничего уже не созидает из несуществующего, изменяет только, как благоугодно Его всемогущей воле, то, что было сотворено в первый день.

Когда Бог благоволил сотворить землю, ни впадин, ни гор еще не существовало. Но когда Богу было угодно сказать: «Да соберется вода» (Быт. 1:9), одновременно разошлась и земля и образовались в ней впадины.

Если ты принесешь молитву с неприязненным расположением, то лучше тебе оставить ее и пойти примириться с братом и тогда уже совершить жертву (Мф. 5:23–24). Для того ведь все и устроено было, для того и Бог стал человеком и совершил все Дело искупления, чтобы нас собрать воедино. Здесь Христос посылает обидевшего к обиженному, а научая молитве, ведет обиженного к обидевшему и примиряет их; здесь говорит: «Если брат твой имеет что-нибудь против тебя» (Мф. 5:23), иди к нему, а там говорит:«Прощайте людям согрешения их» (Мф. 6:14). Впрочем, и здесь, мне кажется Он посылает обиженного, потому что не говорит: попроси брата твоего, чтобы он примирился с тобой, но просто: «Примирись» (Мф. 5:24). И хотя речь здесь, по-видимому, обращена к оскорбившему, но все относится к оскорбленному. Если ты, говорит Он, примиришься с ним из любви к нему, то и Я буду к тебе милостив, и ты можешь приносить жертву с полным дерзновением. Если же гнев еще пылает в тебе, то представь, что Я Сам охотно соглашаюсь на то, чтобы ты оставил на время жертву, только бы вам сделаться друзьями. Пусть же это укротит гнев твой. Притом Он не сказал: примирись, когда ты сильно обижен, но: сделай это и тогда, когда оскорбление будет маловажно, – если «имеет что-нибудь против тебя». И не сказал также: когда ты гневаешься справедливо или несправедливо, но просто: если «имеет что-нибудь против тебя», – хотя бы даже гнев твой был справедлив, и тогда не должно питать вражды. Так и Христос, невзирая на то, что гнев Его против нас был праведен, предал Себя Самого за нас на заклание, не вменяя нам грехов наших.

Язык есть царский конь. Если ты наложишь на него узду и научишь его ходить прямо, то царь спокойно будет сидеть на нем, если же пустишь его бежать и скакать без узды, то на нем будет ездить диавол и бесы.

Поистине, если клясться — дело диавольское, то какому наказанию подвергнет нас преступление клятв?

Язык — причина всех зол или, лучше, не язык, а те, которые худо им пользуются. Отсюда обиды, злословия, хулы, страсть к удовольствиям, убийства, любодеяние, воровство, все рождается отсюда.

Когда ты увидишь, что кто-нибудь порицает дела Божии... считай это величайшим знаком его безумия.

Если ты судишь других, желая им добра, то прежде пожелай его себе, имеющему более явные грехи. Если же не заботишься и о самом себе, то ясно, что брата своего судишь не из доброжелательства к нему, но из ненависти и желания его опозорить.

Если уж плохо не обращать внимания на свои грехи, то вдвое или втрое хуже судить других; имея в своем глазу бревно, не чувствовать от того никакой боли; а ведь грех тяжелее бревна.

Вместо безрассудных слов будем произносить молитвы.

...Вот что дерзко: иметь уста, подобные диавольским, и обладать языком, подобным языку злого духа, особенно тому, кто участвует в столь высоких Таинствах и приобщается самой Плоти Господней.