Иоанн Златоуст

...Когда мы просим чего-либо против врагов, то не только не бываем услышаны, но и раздражаем Бога.

Разве Бог не мог бы даровать и прежде исполнения наших просьб. Но он ждет для того, чтобы получить от нас самих повод праведно удостоить нас Своим попечением.

Не будем же роптать на замедление в даровании просимого, а скорее покажем по этому самому великую твердость и терпение.

Единственным делом с нашей стороны да будет постоянно пребывать в молитве и не роптать на нескорое исполнение наших прошений, но показывать великое терпение. Бог медлит исполнить наши прошения не потому, чтобы отвергал их, но потому, что хочет научить нас усердию к молитве и постоянно привлекать нас к Себе.

Так как мы часто, получив просимое, после получения ослабляем усердие в молитвах, то Бог, желая усилить нашу ревность в молениях, откладывает дар.

Мы бываем не услышаны, когда молимся, продолжая оставаться во грехах своих.

Врач наших душ не станет давать просящим того, что будет во вред им.

Бывает иногда полезнее не получить. Если бы для нас не было часто полезно не получить, Бог несомненно дал бы; между тем не получить с пользою — значит получить.

Получим ли просимое, не получим ли, будем настойчивы в своем прошении и будем благодарить не только в случае успеха, но и в случае неуспеха.

Я, скажешь, много раз просил и не получил. Несомненно это потому, что ты плохо просил, или с неверием, или с гордостью, или же неполезного тебе, если же просил часто и полезного, то не с настойчивостью. Если же ты просишь не с усилием и великой настойчивостью, то не получаешь. Сначала нужно пожелать, а пожелания, просить истинно с верою и терпением полезного каждому, причем тебя ни в чем не осуждала совесть, как просящего нерадиво или легкомысленно, и тогда ты получишь, раз того хочет Бог. Ведь Он лучше тебя знает, что полезно тебе, и, может быть, вследствие этого отлагает исполнение просьбы, премудро заставляя тебя быть прилежным к Нему, чтобы ты знал, что значит дар Божий, и хранил данное со страхом. Все ведь, что приобретается с великим усилием, стараются сохранять, чтобы, потеряв полученное, не погубить и великих усилий и, отвергнув благодать Господа, не оказаться недостойным вечной жизни.

Ты не знаешь полезного тебе, человек: часто просишь вредного и обманчивого. Но Бог гораздо более заботящийся о твоем спасении, не молитве твоей внимает, но прежде молитвы предусматривает полезное для тебя.

Как же, спросит кто-нибудь, я могу быть уверен в том, что получу просимое? Если ты не просишь ни о чем несогласном с тем, что Бог готов тебе дать, если не просишь ни о чем таком, что недостойно царя, если ни о чем житейском, если просишь одних только духовных благ, если приступаешь без гнева, если имеешь чистые, преподобные руки — те, которые творят милостыню.

Совершенно недостойно от столь щедрого и обладающего таким всемогуществом Бога просить того, что разрушается вместе с настоящею жизнью и подлежит многим переменам и случайностям. А таково все человеческое: укажешь ли на богатство, или власть, или славу человеческую.

Услышана твоя просьба? Возблагодари за то, что ты услышан. Не услышана? Пребудь тверд, чтобы быть услышанным.

Не напрасно отвергает Бог многие наши просьбы, а к нашей же пользе, потому что весьма многие желания бывают гибельны для людей, хотя Бог часто и исполняет их для грешников. Зачем же Он исполняет? Чтобы они не обвиняли Его в бессилии. Исполняя, Он наказывает получающих желаемое, чтобы устрашить и нас, чтобы мы не утруждали Бога непозволительными просьбами.

Бог часто медлит исполнять наше прошение, не желая мучить нас медленностию, но отсрочкою дара научая постоянной внимательности.

Бог отвращает Свое лице от некоторых из молящихся Ему по многим причинам: или когда просят не того, что Богу было бы прилично дать, а им — полезно получить, или когда и полезного просят, но неблаговременно было бы получить им то, что Бог находит нужным дать. А бывает и так, что просят о том, что служит ко греху.

Душа — это некоторый отличный музыкант, художник; а тело — орудие, заменяющее псалтирь, флейту и лиру.

<Нам> нужны постоянно духовные песнопения. В этом и состоит наше превосходство над бессловесными животными, хотя в других отношениях мы им значительно и уступаем.

В нашем хоре участвуют и горние Силы, потому что и горние хоры, Херувимы и Серафимы, исполняют то же дело: непрестанно воспевают Бога.

Можно петь и без голоса, когда душа внутри издает звуки, потому что мы поем не для людей, но для Бога, Который может слышать сердца и проникать в сокровенную глубину нашей души.

Пошлые песни отвратительнее всякой внешней нечистоты, и, что всего вреднее, вы не только не скучаете, слушая их, но и восхищаетесь, тогда как надлежало бы гнушаться ими и бежать.

Духовные песни, внушаемые Святым Духом и располагающие ум к пристойности в словах и к скромности в мыслях, и саму душу делают скромной, потому что душа, отзываясь на слова и поддаваясь мыслям, приобретает навык во всем том, что составляет сущность духовной песни.

Ничто так не возвышает и не окрыляет душу, не поднимает ее от земли, не избавляет от уз тела, не располагает мудрствовать и презирать все житейское, как согласное пение и стройно составленная божественная песнь.

Пророк желает, чтобы Бога прославляли устами чистыми, а очищаются они, когда человек отвергает грех от всего сердца.

Где псалом, молитва, ликование пророков и боголюбезное настроение духа поющих, — там собрание безошибочно можно назвать Церковью.

Мы, наслаждаясь благоденствием и дарами Божиими, должны возносить Богу благодарственные песни, чтобы, если от упоения и пресыщения войдет в нашу душу что-нибудь нечистое, псалмопением прогнать все нечистые и порочные пожелания.

Если ты впал в искушение, ты почерпнешь в Псалтири обильное утешение; если согрешишь, найдешь здесь тысячи готовых лекарств; впадаешь ли в бедность или в какое несчастие, Псалтирь укажет тебе многие пристани.

Не подумай, что псалмопение — нечто маловажное. Хотя, по-видимому, оно только чарует слух, но в действительности пробуждает душу.

Подобно тому как двери закрывают дворы и никто не может очутиться внутри двора, если не войдет через дверь, так точно и мы, прежде чем не исповедуемся, не можем воспевать, потому что нужны чистое сердце и уста, свободные от греховной скверны, если мы хотим угодить Богу жертвою наших песнопений.

Так как душа наша имеет склонность к песням, то, чтобы злые духи введением развратных песен не испортили всего, Бог для ограждения от них установил псалмы, от которых бывает и удовольствие, и вместе польза.

Кто поет псалом, тот, хотя был бы крайне развратным, стыдясь псалма, обуздывает силу сладострастия и, хотя бы обременен был бесчисленными пороками и одержим унынием, услаждаясь удовольствием, облегчает свои мысли, окрыляет ум и возвышает душу.

Те, которые призывают к себе Давида с Псалтирью, через него призывают к себе Христа. А где Христос, туда ни один бес никогда не осмелится не только войти, но и заглянуть; напротив, мир, любовь и все блага польются туда, как из источников.

Вот, в самом деле, брата <Хама>, рожденного одной и той же матерью, происшедшего из одной и той же утробы, грех сделал рабом и, лишив свободы, привел в подчинение. Отсюда-то началось рабство.

Бог для того дал нам руки и ноги, чтобы мы не имели нужды в слугах; и не нужда ввела сословие рабов, — иначе вместе с Адамом был бы сотворен и раб, — но это есть следствие греха и наказание за преслушание.

И будет, сказано, «Ханаан отрок раб братьям своим» (Быт. 9, 25). Ты не воспользовался, говорит, по надлежащему честью, не вынес счастья — быть равным по достоинству с братьями, — потому хочу, чтобы ты вразумился подчинением.

А вот самое тяжкое рабство, когда хвалящиеся свободою раболепствуют.

Если желаешь радости, не ищи ни денег, ни телесного здоровья, ни славы, ни власти, ни веселья, ни роскошных трапез, ни шелковых одежд, ни многоценных полей, ни блистательных домов и ничего другого тому подобного, но устремись к познанию Бога и держись добродетели; тогда ничто ни из настоящего, ни из ожидаемого не сможет опечалить тебя.

...Духовная радость честно и благоприлично приводит душу в единение с Богом, наполняет сладостью также и тех, кто находится с таким человеком в сношениях.

Радость о Господе — самая высокая радость, ею радовались и апостолы; это — радость, приносящая пользу; она имеет свое начало, корень и основание в узах, в бичеваниях, в гонениях, в худой молве, и вообще в предметах скорбных, но конец ее вожделенный.

Подобно тому как бесконечен Бог, так и радость, которая исходит от Бога, бесконечна; она всегда течет, всегда цветет и никогда не иссякает; нечестивые же лишены такой радости.

Праведники становятся блаженными вследствие своей радости. Они не услаждаются никакими житейскими благами, а одним только Богом...

Радость... по Богу сильнее всякого оружия, и кто имеет ее, того ничто не может привести в уныние и малодушие; напротив, он все переносит мужественно.

Радуйся успехам брата, и вот — Бог прославляется и через тебя, и все скажут: благословен Бог, имеющий таковых рабов, свободных от всякой зависти, взаимно радующихся счастью друг друга.

Земная радость всегда смешана с печалью и никогда не бывает чистою; а вечная радость действительная, непритворная, не заключающая в себе ничего неискреннего, не имеющая никакой примеси. Получить ее возможно не иначе, как избирая здесь не приятное, но полезное, и даже испытывая некоторую скорбь добровольно, и с благодарностью перенося все случающееся.

Радость по Богу бывает продолжительна и тверда, надежна и постоянна, не нарушается никакими неожиданными обстоятельствами, но еще более возвышается от самых препятствий.

Радость духовную и разумную производит не что иное, как сознание добрых дел, — потому, кто имеет добрую совесть и такие же дела, тот может постоянно праздновать.

Сильная радость часто сопровождается такими же последствиями, какими и чрезмерная скорбь.

Если кто радуется о благах земных, то радость его бывает временна: когда богатство его истощится, то вместе с ним исчезнет и радость. Подобно тому как свежие весенние цветы бывают приятны для глаз, а поблекшие неприятны, таким же образом и богатство отнимает радость от ума и, может быть, само первое отойдет от нас, или мы от него. Иной, может быть, будет радоваться из-за прекрасной жены, но и она — владение непрочное, радость временная, веселие преходящее, соединенная со многими огорчениями и подозрениями: потому-то эта радость временна. Но если ты полюбишь Господа, то милосердие Его будет вечным.

Если мы желаем наслаждаться радостью, то больше всего иного будем избегать порока и станем следовать добродетели, потому что иначе невозможно достигнуть радости, хотя бы мы взошли даже и на царский престол.